Страница 6 из 11
Он молчал, устраиваясь поудобнее в кресле и складывая руки на плоском животе. Я сочла это за добрый знак.
— Ваша логика трещит по швам, аргументы не выдерживают критики, потому что вы накладываете личный опыт на деловой, а это не всегда знак равно.
Зря я об этом сказала. Промашка. Он тут же взвился, как костер, в который подбросили дров.
— Ставим диагнозы по лицу? Гадаем по звукам бубна? — подался вперед, напрягаясь, как хищник перед броском.
— То же самое я могу сказать и о вас, — в отличие от него, я излучала внешнее спокойствие и благодушие, но уже все зря, все бесполезно: Змеев снова вскочил на ноги и начал мерить мой кабинет шагами.
Помещение небольшое — заметила я отстраненно. Надо было все же соседнее брать, предлагали же. Но мне показалось, что здесь достаточно просторно, высокие потолки, много света и воздуха.
Это, наверное, потому казалось, что не попадались типы, подобные Змееву. Вероятно, и огромное помещение меня не спасло бы.
А так… Он отшвырнул кресло, будто пушинку, — мешало оно ему, и огромными шагами — от стенки до стенки, метался, будто маятник. Как он прожил со своим взрывным характером столько лет? Как управлял бизнесом, если не может сдержать негативные эмоции, но в то же время прячет, как царь Кощей, все то, что болит, но так и просится наружу?
— Ты все переворачиваешь с ног на голову. Пользуешься этими своими штучками! — разродился он гневной тирадой и перешел на «ты».
— Я всего лишь выстраиваю логическую цепочку, — попыталась ему возражать, все еще спокойно.
— Лучше бы ты действительно вышла замуж и родила детей, выполнила самое главное предназначение в жизни женщины, чем сохнуть здесь, в четырех стенах, и морочить голову клиентам, внушая им благополучие и уверенность, что способна решить все их проблемы!
Змеев плыл на своей волне и никак не хотел слышать, что ему говорю я.
— Вы опять за свое. Профессиональное не равно личное. Учитель может учить детей, не имея семьи. Токарю не обязательно жениться, чтобы правильно выточить деталь. Одно другому не мешает абсолютно. Я выйду замуж и рожу детей… — довести мысль до конца я не успела. На последней фразе Змеева разорвало, как ядерную бомбу:
— Что ты знаешь о жизни, глупая девчонка? Что ты можешь дать мне?
Можно сказать, каждый говорил сам по себе и почти одновременно.
Я заткнулась, пытаясь переварить очередное оскорбление. Он заткнулся, как-то странно разглядывая меня. Более тщательно, чем до этого. Прожигал насквозь.
Я попятилась. Точно так делал его сын, когда задумывал какую-то пакость.
— Годится! — щелкнул он пальцами. — Ты родишь мне детей. Я согласен.
Глава 7
— Погодите, погодите, — еще больше попятилась я и как-то беспомощно вытянула руки вперед, словно защищаясь от этого напористо-властного мужчины, что ломал все мои барьеры и устои, пер напролом и слышал только себя. — Что значит, согласен? Что значит «родишь»?.. Это, может, я должна согласиться? И вообще…
— Ты же сказала: выйду замуж и рожу детей? — сделал он шаг ко мне и навис, будто скала, подавляя и не давая вздохнуть.
Я почувствовала, как задыхаюсь, мне не хватало воздуха.
— Вы с ума сошли? — прошептала я беспомощно.
— Нет. Я как раз в очень здравом уме. При светлой памяти и вообще — абсолютно здоров как физически, так и психически. Могу представить все справки. У тебя какие-то проблемы?
Я закрыла глаза. Выдохнула. И попыталась посчитать хотя бы до десяти. Сбивалась то на счете четыре, то на пять — никак не удавалось прийти в себя. Плюнула. Открыла глаза.
Он смотрел на меня не мигая. Обжигал синью. Мне стоило большого труда не поежиться. Если и существовали хоть какие-то сомнения, что Никитос его сын, то сейчас я поняла: даже тест ДНК не стоит делать. Они не просто родня. У них какое-то жутко генетическое сходство. И как я сразу не догадалась, как только увидела этого типа на пороге своего кабинета?
— Послушайте, — уперлась я задницей в подоконник — дальше отступать было некуда, — давайте остынем и постараемся друг друга услышать. Вряд ли это на самом деле то, что вам нужно.
— Ты не понимаешь, — схватил он меня за плечи и сжал так, что я пискнула, — у меня вся жизнь летит в пропасть. Я сюда ехал, чтобы камня на камне не оставить — забрать своих детей. У меня их, оказывается, двое. А в браке — ноль. Пятнадцать лет ушло, как в раскаленный песок: лечения, обследования, несколько попыток ЭКО — и все тщетно, понимаешь? Жена меня возненавидела, потому что я ей ничего не мог дать! А здесь, оказывается, дети мои росли, не зная отца! Да будь Аля жива, я бы придушил ее, ей-богу! А сейчас я не знаю, не знаю, что делать… Я видел глаза ее сестры. Видел сына и дочь. Им… хорошо без меня. Они во мне не нуждаются. Я могу все переиначить. У меня, поверь, хватит сил, энергии, денег отсудить детей. Но я не знаю, не знаю, правильно ли это! Мне срочно нужно переключиться на что-то, обрести новый смысл, что-то такое, что перебьет, заставит отвлечься, позволит не наломать дров еще больше, чем есть сейчас!
Его прорвало. Собственно, я добилась того, чтобы разговорить. Но не таким же способом! Не за счет моего личного пространства!
Змеев тряс меня, словно грушу. Я чувствовала, как внутри бултыхается сердце и волосы на затылке встают дыбом.
Если я сейчас его пошлю, он отберет Никитоса и Каролину у Юли. Там, правда, муж ее, Вересов, не такой уж простой фрукт, но, глядя на этого исполина с прожектором вместо взгляда, сразу понятно, что произойдет нечто невообразимое.
Он отберет детей. Он способен на это. Не пустые слова, не треп, не угрозы. Это констатация фактов. И ему нужно переключиться, чтобы не думать, оставить все, как есть.
«Но почему я?!» — взвыла мысленно и заметалась, как лисица, что попала в капкан. Выхода нет, можно лишь отгрызть самой себе лапку.
И тут меня перемкнуло. Будто кто-то щелкнул тумблером.
А что я, собственно, теряю?.. Одиночество? Постылые вечера, когда мысли душат? Я ведь и на работе в субботу оказалась не просто так. Это попытка убежать от невеселых дум, заполнить пустоту хоть чем-то.
А тут он — весь из себя Змеев. Можно заполнить пустоты и живым человеком — ничуть не хуже вариант. Тем более, если мы все обговорим и уладим. Сможем найти общий язык и договориться.
— Как вы себе это представляете? — заставила я себя открыть рот, осторожно так, будто по минному полю.
— Тебе сколько лет, Лер? — у него подозрительно охрип голос, а у меня что-то екнуло внутри. Так, что стало больно и почему-то приятно. У него что, провалы в памяти? Он же уже об этом спрашивал.
— Д-двадцать шесть. Почти д-двадцать семь, — вообще никогда не заикалась, а тут — приехали. Но это скорее дрожь, впору зубами чечетку выбивать.
— И ты в таком возрасте задаешь вопросы, откуда дети берутся? Я против пробирок. Естественным путем гораздо лучше и приятнее.
О, Боже. Мама дорогая. Папочка любимый. За что?!
— Что? Вот так сразу? Даже чаю не выпьем?
Змеев на секунду замер, затем тряхнул головой, словно принимая решение.
— Нет. То есть да. То есть не будем торопиться. Наше никуда от нас не убежит.
Наше?! Слишком все стремительно. И я толком не поняла, как дала себя в этот кошмар наяву втянуть. Но тут главное — притормозить. Постепенно. Лишь бы он выкинул из головы мысль отобрать у Юльки детей. А потом уже оно как-то само по себе рассосется, я уверена.
— Мы должны все обговорить, — сказала я твердо и решительно толкнула Змеева в грудь. Он крякнул. Его лапы обхватили мои ладони, что буквально утонули в его больших руках.
— Мне уже все нравится. Ты смелая малышка, правда?
— Перестаньте пошлить и давить на меня!
— Не буду. Постараюсь. Договор — это хорошо. Я люблю договоры. С ними проще и все прописано. Да. Именно так и надо. Ты молодец.
— Лерочка, ты работаешь? — просунула в дверь любопытный нос Светлана — соседка по офису.
У нее тоже свое дело. Она — потомственная ведьма в каком-то там поколении. Сертифицированная и дипломированная. Гадает на картах таро, составляет натальные карты, индивидуальные гороскопы, выливает на воске порчу, лечит бесплодие и так далее. Полное мракобесие, короче говоря. Но, судя по клиентуре, весьма доходное, и, потому как народ к ней косяком идет, то ли помогает, то ли вера в чудеса в людях не убиенна.