Богатство

Он расслабился, улыбнулся.

— Тебе больше не надо быть сильной. Завтра же перевезем твои вещи ко мне.

Я приподнялась на локте и взглянула в его глаза.

— Ты можешь мне кое-что пообещать?

— Все, что угодно, — ответил он.

— Я хочу, — я запнулась и поправилась, — я не хочу переезжать, Гирем.

— Почему? — удивился он. — Тебе больше не придется работать. Я куплю тебе все, что ты захочешь… и мы поженимся. Сыграем свадьбу в конце седьмицы…

— Гирем, — тихо ответила я, — я не могу…

Он помолчал немного.

— Я думал, ты отреклась от них, — он опрокинул меня на подушки и навис надо мной, заглядывая в глаза, — Еляна, я обещаю, что никогда не упрекну тебя за прошлое и отпущу, если ты захочешь уйти… только ты не захочешь, — прошептал он прямо мне в губы.

Он хотел поцеловать меня, но я отвернулась и поцелуй пришелся в щеку.

— Гирем, пожалуйста… Для меня это очень важно. Я не могу жить с тобой. Но я буду приходить у тебе… хоть каждый день… вернее, каждую ночь. — Я улыбнулась.

Его глаза потемнели…

— Хорошо, — выдохнул он, — чем же тогда я могу тебе помочь?

— Я хотела продать жемчужины, которые достались мне от матери, — улыбнулась я, — мне нужны деньги.

Гирем лег на спину и уложил меня на себя. Убрал непокорную прядку, все время падающую на лицо, поцеловал.

— Не нужно, я дам тебе деньги… сколько тебе нужно?

Я усмехнулась про себя. Сколько мне нужно, у него нет. А размениваться на гринки нет никакого смысла. И покачала головой:

— Нет, Гирем. Я не могу взять их у тебя…

Он понимающе вздохнул. Легенда о принадлежности к Ургородским Матерям в очередной раз сыграла мне на руку. Эти женщины никогда не жили в одном доме даже с любимым мужчиной и считали унизительным получать от него подарки.

— Хорошо, — согласился он и спросил, — ты украла жемчуг у Матерей? Поэтому не можешь пойти к ювелирам?

Я кивнула. Развивать тему моего прошлого совершенно не хотелось. И я поступила, как все женщины, не желающие говорить, — сползла немного вниз и медленно качнула бедрами, отвлекая от разговоров.

Через час, когда он заснул, я осторожно выбралась из его объятий. Собрала вещи, положила жемчужины на столик и на цыпочках выскользнула из комнаты. Так же тихо оделась и ушла. Я получила то, что хотела. И даже больше. Во много раз больше. Я собиралась стать любовницей «ночного короля», но нечаянно стала его любимой.

Темное ночное небо смотрело на меня сверху глазами Гирема. Полная луна светилась так же ярко, как его взгляд. Мне было так жарко, что я скинула шаль и распахнула тулуп, чтобы мороз охладил разгоряченное тело. В прошлом, в другом мире у меня были мужчины. Я пыталась наладить свою жизнь без Демьяна. Но еще никогда я не чувствовала себя такой наполненной любовью, как после сегодняшней ночи.

Я остановилась посреди безлюдной улицы и закружилась, раскинув руки, в танце. Кажется, все не так уж и плохо. Моя девичья честь не стала разменной монетой в политических играх. Я подарила ее мужчине, которого полюбила по-настоящему. Пусть даже не с первой встречи, как Демьяна или Эбраихила, а только с третьей. Но зато, пока мы с Фиодором так далеко от трона и короны, я могу быть с ним, могу получить свой кусочек счастья.

Глава 5

На следующее утро я еле встала. Поспать мне удалось не больше пары часов, и на ярмарку я брела, засыпая на ходу.

Если бы не Нюнь, который недовольно мычал и, подхватив под руку, волок за собой, я заснула бы раньше, чем добралась бы до ворот.

Ярмарка по зиме начиналась в утренних сумерках, а сейчас было совсем темно. Нюнь дотащил меня до площади, где под неусыпным присмотром рыжих близнецов копошились несколько нищих, расчищая дорожки от снега и мусора.

— Елька, не спи, замерзнешь! — рыжий Митка как обычно лучился довольством. Когда я еле держалась на ногах, это выглядело особенно мерзким. Хотелось не улыбнуться ему в ответ, а грохнуть черенком лопаты по спине.

— Отстань, Митка, — буркнула я. И побрела в закуток, образованный стенами чьих-то лавочек, где, прислонившись к стене, по обыкновению дремал прокутивший всю ночь Гриха. Сегодня он был мне гораздо ближе.

Снег скрипел под валенками, но ветра почти не было. После многодневных морозов предстоящее потепление радовало. Можно хотя бы немного подремать, не боясь превратиться в сосульку.

Я вручила Грихе обычную утреннюю кружку пива, прислонилась к стене рядом и закрыла глаза, мгновенно проваливаясь в сон.

— Елька, — Гриха, громко выхлебав хмельной напиток, — ты что теперь делать думаешь?

— Чего? — не поняла я. И зевнула, — ничего не думаю. Сплю я. С чего такие вопросы?

— Пф, — фыркнул рыжий, — уже вся братва знает, что ты Гирему постель греешь. Вот я и спрашиваю, чего теперь делать думаешь? Будешь пиво по утрам приносить али нет?

— Быстро вы, — хмыкнула я. — Кто у вас болтун такой? Не боится, что Гирем мокрого места от него не оставит?

Рыжий заржал:

— Неа, — довольство в его голосе было слишком явным, — я тебя, дура, на понт взял. Чего думаю, Елька сонная такая. Неужто Гирем королевишны нашей добился таки…

— Королевишны? — хмыкнула я. Вот ведь рыжий пройдоха. Но злиться на него не получалось. Я знала, за хамоватым и грубым фасадом скрывается добрая душа, готовая прийти на помощь каждому.

— А то! — хохотнул он, — тебя за глаза все так называют. Гордая ты больно, Елька. Видно, из обездоливших. Батька-то, поди, купцом был?

Нищими в этом мире становились по разному. Кто-то с рождения жил на самом дне, не ведая другой жизни. А кто-то, как мы с Лушкой, оказывался там волей случая. И таких называли обездолившими.

— Может и был, — хмыкнула я, — а тебе-то что?

— А то! Елька, ты баба не дура, выгоду свою видишь, — ответил Гриха, — ежели с Гиремом закрутила, тележку свою мне продай. — Зимой я возила взвар на санках, но в «бухгалтерии» Смотрящего мой бизнес числился, как тележка. Каждую неделю я платила ему за право торговать три филда. — По цене сойдемся, не обижу. Ты не думай, монеты у меня есть.

Теперь фыркнула я:

— Да с чего продавать-то? Гирем может завтра про меня забудет, — я зевнула. — А с тележкой я и себя, и детей всегда прокормлю.

— Дак, че, — удивился Гриха, — так и будешь сонной мухой по площади бродить? Зачем тебе это, Елька?

— Надо, — отрезала я и, приоткрыв один глаз, взглянула на рыжего. — А про нас с Гиремом не болтай. Не посмотрю, что ты мой приятель. Понял?!

— Обижаешь, Елька, — вздохнул он, — что ж я без понимания что ль? Не дурень же… Все равно скоро все узнают, — хохотнул, — думаешь, я один такой догадливый…

Я промолчала. Разговор с Грихой натолкнул меня на размышления. Когда я выкуплю патент гильдии вязальщиц, бегать с тележкой в Нижнем городе мне будет не с руки. Но с другой стороны, терять стабильный источник путь небольшого дохода — глупо. Кто знает, как оно обернется с вязанием, а так у меня всегда будут деньги для того, чтобы купить еду и заплатить за крышу над головой.

Раньше я хотела просто все бросить. Но теперь решила сделать по-другому. Возьму какую-нибудь девочку на тележку. Она будет взвар продавать, Нюнь тележку таскать, поможет ей во все вникнуть, да присмотрит заодно. Ему я доверяла на все сто процентов. Осталось только подумать, сколько я готова ей платить. Прикинула в уме свои заработки и расходы, и решила:

— Гриха, — я толкнула рыжего через несколько минут, — скажи, а у тебя нет девки какой на примете? Хочу за тележку ее поставить. По жалованью не обижу. Буду десятую долю с выручки платить.

— Есть, — тут же отозвался Гриха. — Тебе она когда нужна?

— Да хоть сегодня, — зевнула я. Спать хотелось все больше и больше. Я и вправду готова была прямо сегодня оставить вместо себя продавца.

— Щас крикну, — рыжий отлепился от стены и заскрипел по снегу, выходя из закуточка.

Я спрятала нос в теплую шаль. Хоть бы девица была нормальной.

— Ирха! — орал Гриха на площади, подзывая мою возможную работницу, — иди сюда!