Страница 19 из 39
― Хорошо.
Он вынимает свой ноутбук с верхней багажной полки, протягивает правую руку ко мне и выдерживает паузу. Я с серьезным видом смотрю ему в глаза, когда кладу пальцы ему в ладонь и ощущаю, как его сильная теплая рука немедленно окутывает мою. Когда мы выходим из самолета, что-то между нами меняется, нечто до сих хрупкое, пускающее корни в наше понимание друг друга.
Краем глаза я замечаю безупречно одетого консьержа, который вносит наш багаж в отделанное мрамором фойе номера люкс. Я в восторге от роскоши вокруг меня, и с моих губ слетает восторженный шепот:
― О боже мой…
Чары рушатся, стоит Роману прочистить горло и пристально взглянуть мне в глаза. О, эти глаза, они словно голубизна небес, такие скрытные, но в то же время в них плещут озорные искорки, когда он медленно выгибает бровь.
Волна эротического возбуждения проходит сквозь меня при виде Романа, сидящего на черном, большом, с широкой спинкой кожаном кресле, при этом его левая лодыжка лежит на правом колене, а пальцы сложены вместе под подбородком с дьявольской ухмылкой на губах.
Не превосходная греховная аура, которую он показывает, а его голос, скрытый в темноте, пока он произносит команду «Раздевайся», от которой я вспыхиваю и начинаю истекать горячими соками между бедер.
Черт, мне нравится, когда он такой; и требовательный, и в то же время достаточно игривый, чтобы не бояться омрачить такие вот очень редкие моменты между нами.
Хоть тон его голоса, как и похотливая улыбка, говорят мне, что я вне опасности, мне все равно трудно дышать. Мне сложно сдерживать дрожь желания, когда я медленно расстегиваю молнию своего кружевного платья без рукавов, длиной до пола. Тонкий материал скользит вниз по моему телу.
Когда ткань ложится на мраморный пол у моих черных туфель на шестидюймовых каблуках от «Маноло Бланик» [1], мои веки трепещут, пока взгляд не останавливается на единственном мужчине, ради которого я добровольно пожертвовала абсолютно всем.
Он смотрит на меня из полуприкрытых век, прежде чем приказывает.
― Выйди из платья и разденься догола. Я хочу, чтобы на тебе остались лишь туфли и бриллиант, что надет на твою чертову руку. ― На мгновение он щурит глаза и бормочет: ― Боже, женщина, я правда люблю тебя в туфлях и бриллиантах.
Как только атласное бюстье и шелковый пояс для чулок падают на пол рядом с моим платьем, я смущаюсь, неуверенная, стоит ли мне снять с бедер чулки, а затем снова надеть туфли, или остаться в них.
Следуя его команде, я продолжаю держать свои глаза опущенными. Когда в поле моего зрения попадают его бедра в черных брюках, он отвечает на мой незаданный вопрос:
― Чулки меня устраивают, мышка. Сделай два шага вперед, а затем стой совершенно неподвижно. Ты не пошевелишься ни на дюйм, пока я не скажу иначе, поняла?
― Да, ― нервно прошептала я, прежде чем дважды шагнуть вперед и заставить свое тело застыть на месте, мое дыхание и сердцебиение замедлилось, пока каждая мышца не расслабилась.
Я была так хорошо обучена, сначала академией, а затем Романом, что могу оставаться абсолютно неподвижной, даже когда он встает и вышагивает по направлению ко мне, прежде чем возвыситься над моим миниатюрным телом.
Подушечкой одного пальца он проводит по моей коже от одной тазовой кости к другой и продолжает круговыми движениями возле поясницы, протягивая свой палец дальше, пока обходит вокруг меня в застывшей позе.
У меня едва получается подавить желание прогнуть спину и издать стон, застрявший в горле, когда та же подушечка пальца прокладывает дорожку вверх по позвоночнику, пока не достигает затылка, где он хватает в кулак мои волосы, запрокидывая мою голову назад, пока я не оказываюсь лицом к потолку. Спустя долю секунды его ладонь болезненно опускается на мою задницу, разрывая тишину комнаты, снова и снова. В попытках оставаться неподвижной я прикусываю свою нижнюю губу, пока металлический привкус крови не заполняет мой рот.
Внезапно он останавливается, уводя свою высокую фигуру полностью в сторону от меня, и, к несчастью, я слегка пошатываюсь, пока заново нахожу точку опоры и снова застываю на месте.
Мои глаза в буквальном смысле этого слова закатываются назад, мысленно, за закрытыми веками, а грудь рывками поднимается от вдохов в ускоренном темпе, когда я слышу звук от изгибов его пояса. Кожа между моими бедрами становится влажной в ожидании того, как он заполнит меня, а затем полностью разрушит лишь для того, чтобы снова собрать воедино.
Внутри меня начинают порхать бабочки, и я улыбаюсь, издавая счастливый вздох сквозь улыбающиеся губы.
― Оу, нет, нет, нет, нет, нет, моя милая. Ты серьезно облажалась, и как следствие ты понесешь наказание, мышка… существенным образом.
Прежде чем я могу сложить произнесенные им слова воедино, воздух рассекает звук кожаного ремня, и менее чем через секунду он ударяется о мою плоть. После первого удара, который служит моим наказанием, все не заканчивается, он неустанно наносит удары ремнем, начиная от середины бедра до спины, все сильнее и быстрее, так, словно настал судный день, и настало время платить за все прегрешения. Я теряюсь в подсчетах где-то между пятидесятым и шестидесятым ударами.
Слезы катятся вниз по моим щекам, шее, груди, лаская мою кожу, прежде чем по ней начнут течь более соленые струи. Сопли стекают по моему подбородку, но я не смею пошевелиться, я абсолютно спокойна.
Я существую отдельно, словно пячусь назад в глубины своего разума. Забираю ту маленькую девочку, которая так сильно полюбила Романа и над которой надругались, и мысленно укутываю ее в мягкое, пушистое покрывало, и прячу ее в самый дальний, самый темный уголок своего сознания, чтобы укачать и погрузить в сон.
Как только девочка спрятана, единственное, что остается от меня, ― пустая оболочка, женщина, вошедшая слегка подвыпившая в этот гостиничный номер, у которой кружится голова, она взволнована и влюблена.
Если он хочет, чтобы я молчала и лежала неподвижно, ― я дам ему это. Я закрылась от него каждой частичкой. Пусть использует содрогания моего сердца и души, а глаза… пусть будут окнами для них.
Он хочет пустую оболочку. Что ж, он ее получит.
Я ничего не чувствую, совершенно. Ни ради него, ни ради своей жизни, ни ради своего существования.
Я ничего не чувствую, когда он говорит, а лишь пристально смотрю в его горящие, словно у маньяка, глаза, в то время как жесткие резкие слова слетают с его губ в маниакальной улыбке.
― Я сказал, ― говорит он, хихикая, что безоговорочно доказывает, что он сам Дьявол во плоти, ― если ты когда-нибудь снова назовешь меня «Роми» ― я сорву кожу с твоей задницы. Что, собственно, я и сделал. А теперь я хочу, чтобы ты сейчас же исчезла с моих глаз долой. Иди и приведи себя, пьяную и гадкую, в порядок. Ты, черт побери, абсолютно противна мне.
Я пристально смотрю ему прямо в глаза, все еще не двигаясь, что заставляет его брови взлететь к линии волос.
― Ты не расслышала меня? Или, наконец, проявляется твое здравомыслие? ПРОЧЬ С ГЛАЗ МОИХ, СЕЙЧАС ЖЕ!
Мой взгляд медленно направляется к двери, которая предположительно ведет в главную спальню, в которой, соответственно, находится главная ванная комната, поэтому я шаг за шагом направляюсь к ней; звук стука моих каблуков по мраморному полу ― единственный звук, эхом отбивающийся о стены номера люкс.
Я начинаю наполнять ванную горячей водой, затем добавляю лавандовое и ванильное масла и засыпаю соль для ванной в испускающую пар воду. Пока я прислоняюсь к стене с телефоном между плечом и ухом, я ощущаю, как кровь ручейками стекает по задней части моих бедер, пропитывая материал чулок, в то время как я расстегиваю застежки на щиколотке каждой из туфель, прежде чем выскользнуть из них, а затем снять окровавленные чулки с каждой из ног. Когда на рецепции отвечают на мой звонок, я говорю совершенно спокойным голосом:
― Да, не могли бы вы отправить перекись водорода, марлю и мазь на основе антибиотика в номер мистера Пейна. Я довольно сильно порезала несколько пальцев, пока пыталась приготовить салат на ужин, и, кажется, случайно порезала их довольно глубоко, потому мне нужно, чтобы вы были так любезны и принесли всего столько, сколько сможете. Благодарю.
1
Мано́ло Бла́ник ― испанский дизайнер обуви и основатель одноименной компании, известный во многих странах, прежде всего по сериалу «Секс в большом городе».