Страница 17 из 39
Итак, до тех пор, пока не наступит день, когда я уничтожу все, чего хочу, и целиком и полностью поглощу ее, я перестану быть зависимым от нее, как от наркотика, и мне станет скучно.
Когда наступит этот день, когда мне это наскучит, он станет последним простым днем сложной жизни Хизер.
Я возвращаюсь домой после очередного обычного дня беготни туда-сюда между моей клиникой и больницей. Разница между сегодня и любым другим днем в том, что я улыбаюсь. Настоящей улыбкой, вызванной настоящим счастьем.
Я улыбаюсь, потому что сегодня наша первая годовщина. Год назад Хизер попала в мою власть и сама назвала себя моей личной рабыней, игрушкой, человеческим существом, независимо от того, как вы хотите это назвать. Ее колоссальные изменения в поведении за последний год привели к сюрпризу, который я приготовил для своей маленькой мышки.
На самом деле, у меня несколько сюрпризов, которые я открою в ближайшие двадцать четыре часа.
Когда я захожу в столовую, тотчас опускаю свой взгляд на нее, и она мгновенно встает и склоняет голову, улыбаясь и заламывая костяшки пальцев. Черные кружева коктейльного платья, которое я выбрал для нее сегодня утром, подчеркивает каждый изгиб ее тела так красиво, словно заботливый любовник. Я прокашливаюсь от хрипотцы, которую чувствую в своем горле.
— Хизер, я хочу тебе кое-что сказать. Посмотри на меня… посмотри мне в глаза.
Она переводит свой искрящийся смехом взгляд от своих рук к моей груди, и по какой-то причине от одного этого жеста, я широко улыбаюсь, внутри груди все сжимается и натягивается струной, заставляя снова откашляться и прочистить горло, прежде чем я могу продолжить.
— Я хочу кое-что сказать тебе, и сделаю это только тогда, когда ты посмотришь на меня.
Она улыбается, это видно в ее карих глазах, когда наши взгляды встречаются. Я по-прежнему неподвижен, зная, что если пошевелюсь, то мои планы поменяются, и вместо того, чтобы подарить ей сюрприз, я наклоню ее над столом и буду врезаться в нее членом, пока не наполню ее горячей спермой.
— Я кое-что запланировал для нас. На следующей неделе мы с тобой проведем вместе каждую минуту. Я поручил Эндрю сообщить Мигелю, личному помощнику, который несет ответственность за все, в чем ты можешь нуждаться, обновить твой гардероб последними моделями этого сезона, конечно, сумки и обувь тоже заменят. Все это упаковано и должно… — я взглянул на свой "Ролекс", — быть загружено на борт моего самолета прямо сейчас, — засунув руки в карманы брюк, я улыбаюсь ей, прежде чем сказать, — У меня для тебя сюрприз. Вознаграждение за твое покладистое поведение, послушание и умение, благодаря которому ты превратилась в женщину, которой стала, по сравнению с недоразумением, которым была раньше, когда ворвалась в мое поместье, — я прерываю свою речь, чтобы убедиться, что владею всем ее вниманием. — Я заберу тебя из твоей клетки, маленькая мышка, и мы встретимся с моими родителями, где я представлю тебя, как свою невесту, и ты продолжишь вести себя так, как ты знаешь, я сочту необходимым, — я признаю, что мое заявление имеет тот отклик, на который я надеялся, судя по незамедлительным эмоциям, вспыхивающим на ее лице. Как только я приближаюсь, хватаю ее за подбородок и приподнимаю ее лицо вверх с большей силой, чем это необходимо, — метаморфические изменения, которым ты подверглась в прошлом году, не что иное, как нечто потрясающее. Мне не нужно напоминать тебе о своих ожиданиях и, если возникнет такая необходимость, то последствия будут велики. Если ты что-то испортишь, ошибешься в манере общения, или сделаешь промах в этикете или вежливости, которым я позволил тебе учиться воочию последний год, ты не только сразу же вернешься сюда, но будешь изолирована в подвале, где я удостоверюсь, что твоя жизнь превратится в сущий ад в течение следующего года. И ты знаешь, как быстро я устаю наказывать женщин, прикованных к потолку подвала, это означает, что возможность твоей жизни, даже несмотря на то, что та продолжалась последние полгода и продлится дольше, никчемно мала, — я обхожу вокруг нее и выдвигаю ее стул, таким образом мы можем приступить к салатам, которые уже были поданы. — Теперь, когда я закончил объяснять твои вознаграждения и наказания, скажи мне, любовь моя… чем порадовал нас Эндрю на сегодняшний ужин?
Будь она кем-то другим, а не моей Хизер, я бы выпроводил ее в соседнюю комнату за ее колебания. Однако, настроение вечера допускает немного больше терпения, особенно, когда это касается лично ее.
— У-утка. Тушеная утка по-к-креольски с жареным чесноком, молодым картофелем и спаржей, любовь моя.
Я целую макушку ее головы и, не убирая губ, произношу:
— Выглядит поистине восхитительно.
После того, как я занимаю свое место в противоположном конце стола, я добавляю немного прованского соуса в салат. Когда я смотрю в ее сторону, моя вилка останавливается в воздухе в нескольких дюймах от моего рта, и я делаю паузу, глядя на выражение лица Хизер. Выражение, состоящее из смеси ужаса, растерянности и волнения искажает черты ее лица, когда до нее доходит смысл моего «сюрприза».
— Какие-то проблемы с салатом? — спрашиваю я, теряя самообладание. Она быстро мотает головой и опускает взгляд на тарелку перед собой. — Здесь явно назрела проблема, ты все-таки скажешь мне, в чем дело, или мне, мать твою, выбить это из тебя?
Мое рычание, когда я кричу, отскакивает от поверхности обеденного стола из темного дерева.
— Это просто…
Я прерываю ее на полуслове:
— Мое терпение на исходе, Хизер, когда я задаю тебе вопросы, куда должны смотреть твои глаза?
Я позволяю ей сделать глоток воды без комментариев, и продолжаю ждать ее ответа.
После того, как она делает глоток воды, ей едва удается поставить стакан обратно, не расплескав содержимое дрожащей рукой.
— Роман, я боюсь, что тебя разочарую. Ты действительно считаешь, что я справлюсь? Посмотри на меня, я едва в состоянии пережить сегодняшний ужин, после того, как ты преподнес этот… этот… этот подарок, я уже все испортила. А твои родители? Я до сих пор вздрагиваю, когда Эндрю входит в комнату, или когда Мигель приносит любые новые наряды, которыми ты решаешь пополнить мой гардероб. Твой личный помощник, Себастьян, просто прошел в гостиную, пока я читала и спросил, как прошел мой день, а я взвизгнула, и у меня чуть душа в пятки не ушла, — она выдыхает, мельком смотрит вниз на свои руки, а затем поднимает на меня умоляющий взгляд, — я не хочу подвести тебя, Роман. Я скорее умру, чем подведу тебя.
Ее глаза наполняются слезами, и вызывают то же щемящее чувство в груди, и прежде, чем я осознаю, что делаю, я наклоняюсь к ней.
Как только Хизер вытирает слезы с глаз, я хватаю ее стул и поворачиваю ее так, что она оказывается прямо передо мной. Я раздвигаю ее бедра своими и обхватываю ладонью ее лицо с одной стороны, пока достаю другой рукой из кармана пиджака бархатный футляр с кольцом, который планировал вручить ей позже вечером. Я пристально смотрю в ее темно-шоколадные глаза, когда слеза соскальзывает и скатывается по ее щеке. Я слегка наклоняю голову, прежде чем прикоснуться своими губами к ее. Не могу удержать нарастающий жар внутри, когда завладеваю ее ртом, поглощая ее, контролируя ничем, кроме своего рта и языка. Я с легкостью рассеиваю всю неуверенность, которую она испытывала от моего сюрприза. Я собираю в кулак ее шелковистые светлые локоны, отчего из ее горла вырывается стон, в то время как она проводит ногтями по коже моей головы.
Отстраняясь от сладости ее губ, я улыбаюсь, открываю коробочку с кольцом и ставлю его ей на бедро. Я прислоняюсь своим лбом к ее, и шепчу:
— Ты мой номер тринадцать, я говорил, что заставлю тебя увидеть, насколько удачным может быть это число. Из каждой женщины до тебя, и после, только тебя я удостоил чести назвать женой, маленькая мышка.
Бриллиант в семь карат фирмы "Гарри Уинстон" в белом золоте перестал казаться дорогим, в сравнении с Хизер. Честно говоря, я не уверен, было ли оно вообще таковым.