Странник. Инициация

Вэнр смущённо замолкает, сделав вид, что сосредоточен на своей чашке кофе. Я же решаю, что пора перевести беседу в другое русло. Подтекст слов рыжего Странника и так понятен — пока нужно вести себя тихо и никуда не лезть, занимаясь обычными делами. Проблема в том, что помимо потенциального заговора, которым занимается Рэхтон, у меня есть и другие, не совсем стандартные задачи.

— Чарг говорит, у него есть маршрутные монеты для разных миров. Выходит я могу просто купить артефакт и отправиться куда угодно? — начинаю с самого безобидного вопроса, в ответ на который Охотник неопределённо взмахивает рукой.

— В теории, да. Но зачем? Обычно все специализируются на нескольких мирах, в которых хорошо разбираются. Даже Золотые не любят брать задания там, где раньше почти не бывали. За тобой точно закрепят Ардон и возможно добавят твою родную Землю Для начала, более чем достаточно, — на его лице отображается искреннее недоумение, а я спешу сделать второй ход.

— Странники могут сами брать задания? Что, если я попаду в какой-то мир, где ко мне обратятся за помощью? — следующий вопрос тоже выглядит вполне логично, особенно в связке с первым.

Слева от меня едва слышно хмыкает Перри, а на лице Рэхтона появляется понимающее выражение.

— Так вот ты к чему. Нет, Охотникам Синклита запрещено заключать контракты самостоятельно, если речь идёт о цивилизованных мирах. Но в случае с дикими, это допускается. Тот же Домхан или Дуния — там можно работать в режиме полной автономии.

Синера неожиданно потягивается, приковывая к себе взгляд Вэнра, который завороженно наблюдает за обтянутой тканью рубашки женской грудью. Сама девушка, заметив внимание поэта, поджимает губы.

— Помнишь, что я тебе говорила? Распустишь ручонки, порублю на мелкие кусочки, отрыжка медведя, — несмотря на слова, тон у девушки расслабленный, что улавливает и довольно улыбнувшийся Вэнр. Впрочем, ответить не успевает, потому что она уже переключает внимание на меня.

— В диких мирах не так плохо, но там приходится обходиться минимальным комфортом. На тот же Домхан не выйдет взять даже нормальной одежды, а каждый второй житель Дунии захочет убить тебя, чтобы забрать экипировку, — на самом деле, я не прочь выяснить детали и о Дунии, но прямо сейчас меня интересует только первый из названных миров.

— А что не так с Домханом? Откуда такие ограничения? — вопрос на мой взгляд звучит естественно, потому как название мира звучало уже дважды.

Но вот Рэхтон так явно не считает. Подняв руку, останавливает уже начавшую говорить Синеру и пристально рассматривает меня.

— Зачем тебе на Домхан? Что там такого интересного? — открытой подозрительности я в его голосе не замечаю, но тон мне всё равно не слишком нравится.

— Тебе не кажется, что пора уже определиться? То ты рассказываешь мне о внутренних интригах, делая вид, что полностью доверяешь, то врубаешь режим злого полицейского, как только речь заходит о чем-то для тебя не совсем понятном, — если подумать, ситуация с Рэхтоном и правда странная.

После выполнения задания в канализации, я было подумал, что он изложил всё ради моего молчания. Чтобы я представлял себе уровень последствий, если начну болтать об обнаруженных крысолюдях в Синклите.

Но сейчас приходит понимание того, что резоны у Рэхтона могли быть совсем иными. Если охватить взглядом ситуацию в целом, рыжий Странник по сути осуществлял вербовку. Несколько неуклюже, но тем не менее.

Сам он хмурит брови, рассматривая меня. А Синера заметно напрягается и меняет положение тела. То ли усаживается поудобнее, то ли готовится к потенциальной схватке. Вот Перри остаётся абсолютно спокойным. Этого крепыша, по-моему, вообще ничем не пронять.

— Ты наследник Мастера Конста, который был весьма неоднозначной фигурой. Носишь его кольцо и по сути являешься главой клана. Появился из ниоткуда. Говоришь, что узнал обо всём только несколько дней назад, но прёшь вперёд, как плотоядная черепаха, заметившая жаб. Обычно люди, впервые узнавшие о существовании Странников и путешествиях между мирами ведут себя совсем иначе, — выдаёт фразу за фразой, наблюдая за моей реакцией.

При этом не отвечает на мой основной вопрос по поводу подтекста его действий. Скорее всего, банально ждёт объяснений.

Какое-то время раздумываю. Рэхтон рассказал мне немало интересного. И пока не пытался ударить в спину, хотя такая возможность у Странника была. Не знаю, в чём именно заключается его интерес к моей персоне, но судя по всему, с моим убийством это никак не связано.

— Я случайно оказался возле скелета собственного деда. Буквально, волей случая. И нашёл там запись, сделанную на пирамидку. С весьма занятным содержанием — он рассказал, что его убила моя невеста, которая пропала одновременно с ним, пять лет назад, — определившись начинаю объяснять, но на последней фразе сбиваюсь. Горло чуть перехватывает от подступивших воспоминаний.

— Поиски сожрали все мои деньги и ресурсы, включая недвижимость. А потом я превратился в слабое подобие самого себя. Не жил, а существовал. Запись деда — первая реальная зацепка. Я хочу найти её и глядя в глаза, задать пару вопросов. Или хотя бы выяснить, как всё было на самом деле. Отсюда и бурное стремление идти вперёд, — заканчиваю немного путанно, но до них вроде бы доходит.

Несколько секунд стоит полная тишина. Потом Рэхтон откашливается, пытаясь изобразить деликатность.

— Ради чего ей убивать Мастера Конста? Он намекнул, кто именно стоял за этим ударом?

— Нет. Сказал, что неизвестно, на кого работала Ната, — отрицательно качаю я головой.

Спустя пару мгновений понимаю, что он по-прежнему смотрит на меня, ожидая продолжения и невольно усмехаюсь.

— Причины у неё были. Но ты же не думаешь, что я прямо сейчас выложу все свои секреты? Особенно, если вспомнить с каким выражением лица ты смотрел на меня буквально минуту назад? — добавляю в голос сарказма и здоровяк похоже немного смущается.

— Согласись, ты выглядел подозрительно, — коротко отвечает он, переглядываясь с Перри. Форинг почти незаметно двигает подбородком и Охотник продолжает.

— Я хотел посмотреть, как ты себя поведёшь, получив информацию. Определить, кто ты вообще такой и можно ли тебе доверять? Мастер Конст долгое время был главой клана из самого себя. А теперь внезапно объявляется его потомок, который спокойно может надеть его кольцо на палец. Что ещё это могло вызвать кроме подозрений? — к концу своей речи он слегка увлекается, повышая тон голоса.

А мой внутренний рационалист сразу цепляется за два интересных момента.