Разожми ладонь

Краем глаза успеваю заметить резкое движение и слышу щелчок предохранителя. Один из лежачих достаёт пистолет и целится в меня. Только сейчас понимаю, что это все происходит на глазах у Дины. А главное — ей угрожает опасность.

Это осознание, как ведро ледяной воды, выливается на мой пылающий костёр и гасит все агрессивные эмоции. Зверь внутри меня теряет оскал, опустив морду, и пятится назад, а вместе с ним и я, стараясь собой закрыть девчонку от случайной пули. Увидев, как Колокольчик сидит на земле, в неверии качаю головой и хватаюсь за волосы.

Черт! Нет! Нет!

Мой бледный напуганный Цветочек. Она словно потерялась в пространстве. Ее руки дрожат, по щекам бегут слёзы, а глаза полные страха и ужаса смотрят на меня с такой ненавистью, что я и сам готов переломать себе руки, которыми только что все разрушил.

Сейчас мне хочется обрести над собой контроль, отмотать время назад и исправить эти ошибки. Я не должен был давать волю эмоциям и превращаться в монстра у неё на глазах. Не должен был подвергать ее такой опасности. И она не должна была видеть все то дерьмо, произошедшее из-за моей неконтролируемой ярости , которая обрушилась на меня ледяным градом в этот солнечный летний день. Но вместо этого стою истуканом, загородив своим телом девчонку, и ожидаю, когда один из Серовских охранников, наконец, нажмёт на курок, и моя короткая ничтожная жизнь оборвётся, как тонкая нить, в один из самых лучших дней. Закрыв глаза, поднимаю голову к чёрному небу и окунаюсь в воспоминания сегодняшнего дня. Мысли путаются, словно их окутало туманом, но сквозь него мне удаётся услышать глухой удар, а следом твёрдое:

— Убирайся отсюда как можно скорее, Лука!

Открываю глаза и вижу перед собой человека, который в самом начале тоже стоял за спиной Серова, но не вмешивался в драку, а наблюдал за происходящим со стороны. Ему удалось вырубить и обезвредить вооружённого охранника, от которого исходила опасность, и мне требуется две секунды, чтобы догадаться, что это тот самый человек Козыря, которого нам удалось подтасовать в колоду противника. Свой среди чужих без шума и пыли вывел из игры последнего противника, и мне бы дать деру, но я словно прирос ногами к земле. И только когда слышу, как позади меня поднимается с земли Колокольчик и бросается бежать, прихожу в себя.

— Дина, подожди!

Догоняю ее почти у самой калитки и, развернувшись, она шарахается от меня прочь, выставив перед собой обе руки. Ее бледное лицо и шоковое состояние вышибают из меня все мысли. Слова не вяжутся между собой, а в груди становится почти больно от понимания, что причина этого состояния - я.

— Не подходи! Не подходи, слышишь! — она пятится назад и водит глазами, как испуганный потерявшийся котёнок.

— Прошу, выслушай меня! — медленно двигаюсь ближе, стараясь не напугать. — Знаю, все это выглядит ужасно, но, поверь, этот человек заслужил. Он поступает с людьми гораздо хуже и жёстче.

— Стой на месте! — Приказывает Цветочек и вжимается лопатками в забор, пытаясь вновь меня остановить, выставив перед собой хрупкие ладони. — Никто не заслуживает такой жестокости. Я ненавижу насилие и драки, а ты... Ты никогда не сможешь справиться со своим гневом.

Ее руки трясутся, а голос дрожит. По щекам градом текут слёзы, и от этой картины слюна на языке становится горькой. Грудь сдавливает так, что сложно вздохнуть, поэтому произношу с трудом:

— Ты многого не знаешь. Ты никогда не теряла самого важного человека в жизни, Цветочек, поэтому тебе сложно будет меня понять.

Я всегда был самим собой. Был волен делать все, что хочу. Жесткий одиночка одержимый местью. Но сейчас все иначе... Сейчас я уверен, что готов отказаться от цели, лишь бы никогда больше не видеть ее в таком состоянии.

Разве чужие мучительные стоны смогу навсегда заменить звуки ее голоса? Разве это все сможет мне заменить счастливые дни с ней? Гораздо важнее видеть ночами перед собой ее влюблённые глаза, которые мешают мне заснуть, а не то, как течет алая кровь по лицу врага.

— Ты все испортил! — ее голос срывается, а я молча испытываю ее взглядом, пытаясь проглотить вязкий ком слюны, застрявший в горле. — С тобой невозможно что-то строить. Ты создан, чтобы все крушить и ломать. Ты не думаешь о других, только все рушишь.

— Ты - это единственное о чем я думаю постоянно.

— А сейчас? О чем ты думал сейчас, когда пачкал свои кулаки кровью? — один ее отчаянный взгляд раздирает душу в клочья, а тихий голос медленно убивает и разносит сердце на части. Я не нахожусь, что ответить. Она права. И поэтому продолжает:

— Посмотри на свои руки! Твои пальцы постоянно сжаты! Ты не умеешь чувствовать ничего, кроме злости и ненависти.

— Если я и в самом деле неспособен чувствовать, Цветочек, тогда скажи, какого черта сейчас так больно? В одном ты права. Я не справился со своим гневом и сорвался. Сорвался при тебе. Ты не должна была на это смотреть. Но Серов - мой враг. Он лишил меня всего и умеет надавить на больную мозоль.

— Не надо, — она качает головой и открывает дверь калитки. Слышу, как уже где-то рядом слышны чьи-то голоса, и гудит мотор автомобиля. И перед тем, как уйти, Дина добавляет:

— Не надо искать врага с наружи, когда он сидит у тебя внутри.

Дверь передо мной закрывается, и в этот момент меня хватает чья-то сильная рука и на бегу тащит за собой. Только хочу стряхнуть ее с себя, как замечаю в темноте знакомые очертания.

— Твою мать, Лука! Какого черта ты до сих пор здесь? — вопит Жуля и пихает меня к себе в машину. — Засыльный успел меня предупредить, но я не думал, что ты успеешь здесь разнести все быстрее, чем я приеду. Хорошо я рядом был, какой-то придурок летел сто сорок, еле его обогнал.

— Не нужно было! — сухо произношу, когда Илюха с буксами срывает свой спорт кар с места.

— Хочешь, как Беляк, стать кормом для зверей? Пожалуйста! Могу высадить. Только учти, Козырь потом и меня закопает.

Я слышу его через слово, потому что по-прежнему мыслями со своим Цветочком, с которым, видимо, уже никогда не буду. Сегодня я сделал то, о чем долго мечтал, но именно этим действием просрал то, что было для меня действительно дорого.

Глава 21.

Дина.

Захожу домой и, не включая свет, тихонько прикрываю за собой входную дверь, в надежде без шума на цыпочках добраться до своей комнаты и никого не разбудить. Не хочу, чтобы меня дома кто-то видел в таком состоянии. Особенно мама.

Сейчас меня всю знобит, как в лихорадке. На белых брюках красуются зелёные пятна от травы и грязи, а на лице, наверняка, размазался идеальный макияж от талантливого визажиста. Перед глазами до сих пор стоит кошмарная картина. Все тело в таком напряжении, точно единый комок нервов, поэтому я ужасно пугаюсь и подпрыгиваю на месте, когда в прихожей резко загорается свет.

Мама появляется бесшумно, как всегда, чтобы не разбудить папу и Мишку. Хочет что-то сказать, но лишь открывает рот, застыв возле лестницы в одной ночной сорочке. Ее беспокойный взгляд спотыкается о мой неудачный грим, который я уже успела заметить в большом зеркале, и медленно скользит вниз, оглядывая меня с головы до ног. Понимаю, она сильно удивлена. Нечасто ее дочь возвращается после полуночи, ещё и в таком виде, но сейчас я ничего не хочу объяснять. Молча отворачиваюсь и стаскиваю с ног обувь, не сдержав предательский всхлип, так не вовремя вырвавшийся из груди.

— Колокольчик, что произошло? — спрашивает с тревогой в голосе и подходит ближе, помогая мне убрать балетки на обувную полку. — Что с тобой случилось, детка?

— Ничего, — стараюсь ответить ровно, но горечь неумело прячется в голосе. И следующее признание слетает с языка самостоятельно, когда мамины руки крепко прижимают меня к тёплой груди. — За исключением того, что я влюбилась в чудовище.

Влюбилась...

Это признание неожиданно даже для меня, но слишком очевидно, чтобы этого не замечать. По-другому я не могу обьяснить ноющую боль в сердце, которое сейчас теряет право голоса. Я запрещаю себе чувствовать! Иначе вскоре моя жизнь превратится в хаос. Такую агрессию невозможно оправдать, так как сильному человеку это несвойственно. Человек, которому не хватает сил держать себя в руках - слабый по своей натуре, и чувства его пусты, если он, озверев от собственной ярости, так просто может забыть о моем присутствии.