Секретное счастье

– Генриор! – Милена решительно шагнула к нему. – Как вы?

– Я? – искренне удивился Генриор и встал посреди зала, опершись на высокую спинку подвернувшегося стула. – Госпожа Милена, вы интересуетесь моим самочувствием? Правда?! Когда весь уклад замка летит к чертовой матери, вы спрашиваете, как дела у дворецкого? У недалекого, черт побери, старикана? У лопуха-дворецкого, который проворонил всё, что мог?

– Генриор! – с упреком воскликнула Милена, поражаясь, что такой хладнокровный человек чертыхается и выходит из себя. – Во-первых, вы не дворецкий, а управляющий. Во-вторых, ничто никуда не летит. А в-третьих, нам с вами нельзя терять голову. Кто-то же в этом доме должен оставаться в хорошей форме! И не называйте меня, пожалуйста, госпожой, ведь вы знаете меня с младенчества. Давайте хоть мы с вами будем не истерить, а заниматься делами.

– Собственно, я и занимаюсь, чем могу! – Генриор выразительно обвел глазами зал, хотел сказать что-то еще, но с досадой махнул рукой. Потом проговорил уже более спокойно:

– Милена, простите меня, старика. Вы правы. Вы молодец. Не надо терять голову. Что, по-вашему, от меня требуется?

– Для начала – успокоиться.

– Уже. Дальше?

– Надо поехать в управу, Генриор. Прямо сейчас. Это не так далеко. В Тиссе.

– Я не ослышался? Зачем?

– Надо узнать, что с этим парнем – с Деном.

– Зачем?! – громче повторил Генриор. – Неужели так важно, что будет с этим подлецом, который…

– Да не подлец он, похоже… – устало возразила Милена. – Молодой дурак. Романтик-переросток. Тыква вместо башки.

– Что?!

– Генриор, завтра его переведут в тюрьму, с деревенскими не церемонятся. Если мы не поедем сейчас, всё будет кончено.

– Ну и пусть!

– Я когда-то изучала законы. Знаете, сколько сельчанин может получить за дружбу с дворянкой в нашем прекрасном человеколюбивом королевстве? Двадцать лет!

– И пусть! – исступленно повторил Гериор.

– Генриор! Но ведь вы не такой жестокий! Два десятилетия провести в камере только за то, что его полюбила графская дочка? За гитару? За янтарный кулончик? А если в суде докажут, что между ними была… ну, сами понимаете, какая связь, его приговорят к казни! К казни, слышите? А доказать проще простого – большой скандал, свидетели, фотографии. И тогда ему отрубят голову!

– И пусть... – голос Генриора дрогнул, он нервно выдохнул, и Милена поняла, что тот колеблется.

– Да ведь Элли никогда себе этого не простит! – воскликнула Милена. – Её жизнь тоже сломается. Поедем, Генриор!

Он тяжело вздохнул, с грохотом задвинул стул, помолчал, пристально глядя на худенькую, хрупкую, но такую решительную Милену:

– Эх, девочки-девочки... Ладно, не одной же вам ехать, графиня. А у вас, уж простите, ума хватит. Поехали, Милена.

Глава 14. Серый город

Они сели в машину – не в дорогое графское авто, сияющее синим глянцем, и не в зеленый пикап, который принадлежал Генриору, – на нем он возил с сельской ярмарки овощи, коробки с крупами, хозяйственный скарб. В город решили отправиться на серебристой машинке Милены.

Вести авто взялся Генриор – Милена выпила на празднике бокал шампанского, не стоило садиться за руль. Он не успел переодеться во что-то попроще и в строгом черном костюме походил на солидного чиновника. Только глаза у него были не чиновничьи – не равнодушные и холодные, а живые, усталые и печальные.

– Ну, заводите скорее, Гериор! – нетерпеливо проговорила Милена. И вздрогнула – перед капотом стояла Элли.

Маленькая, тоненькая, заплаканная, в пышном платье, похожем на кремовое пирожное, в съехавшей на бок короне, которую позабыла снять, она выглядела так нелепо и болезненно трогательно, что у сестры защемило сердце.

– Элли! – воскликнула Милена, выскакивая из машины. – Ну, я же сказала тебе – сиди дома! Как ты вышла? Неужели тебя никто не заметил? Почему ты здесь?

– Я догадалась, что ты поедешь в Тисс сегодня. Я поеду с тобой! У нас с Деном ничего такого не было, мне обязательно нужно сказать об этом в управе! Я ведь готова… – Элли вспыхнула с головы до пят, и лицо стало таким же темно-красным, как ее платье, но все-таки, сбавив тон, она шепотом договорила: – … на любые проверки, даже у врача. Лишь бы его выпустили.

– Ох, ну что с тобой делать?! – Милена схватилась за голову.

– Просто поедем вместе! – выдохнула Элли и осеклась, увидев, как медленно опускается стекло со стороны Генриора. Столкнувшись с его выразительным взглядом, Элли опустила глаза, замолчала.

– Что вы думаете об этом, Генриор? – растерянно обернулась Милена.

– Я думаю, что к ночи похолодало, осень не за горами, – ровным голосом заметил пожилой управляющий. – Элли, вы не накинули плащ, а в таком открытом платье непременно простудитесь. Садитесь скорее в машину да прикройтесь пледом – я заметил его на заднем сиденье.

Элли благодарно кивнула, рыбкой нырнула в теплый салон серебристой машинки, укуталась в шерстяной плед кофейного цвета, притихла.

– Неужели вы считаете, что ей следует ехать с нами? – всплеснула руками Милена.

– А что делать? – пожал плечами Генриор. – Вы как хотите, а я вашу сестру в замок не потащу, силовые приемы не входят в мои обязанности. Хотя не мешало бы перечитать должностную инструкцию, я не видел ее лет тридцать, да и есть ли она. Только предлагаю все же…

– Что?

– Если не составит труда, сообщите отцу о нашей внезапной прогулке, иначе граф решит, что его дочерей похитили разбойники, – Генриор невесело усмехнулся. – Разумеется, я бы и сам сходил к нему, но мне он сразу же запретит поездку, а возражать, сами понимаете, не имею права.

– Да, как вы говорите, должностная инструкция не предусматривает… – сумрачно повторила Милена. – Ладно. Я сейчас.

Она исчезла и вскоре вернулась – с плащами для себя и Элли и с блестящим термосом сладкого горячего кофе, который успела захватить на кухне.

За время, пока ее не было, Элли и Генриор не перекинулись даже словом. По правде говоря, Элли боялась, что тот начнет читать наставления, и уже приняла решение никак не реагировать на любые его упреки. Но Генриор был уверен, что не вправе воспитывать подросшую графскую дочь. Вот если бы ей было лет семь и она, бегая по лестницам, расколотила дорогую напольную вазу, он, возможно, и пожурил бы слегка. А сейчас, когда ей семнадцать, лучше помолчать – дело тонкое, личное.

Когда появилась Милена – раскрасневшаяся, быстрая, нервная, Генриор не удержался, спросил:

– Ну, что сказал граф?

– Ничего. Я нашла Андреаса, он передаст отцу. Только не спрашивайте меня, что ответил Андреас! Иначе придется говорить нечто неприличное. Поедем скорее.

***

Небольшой городок Тисс, серый из-за многочисленных каменных домов и тусклых, узеньких, как мутные ручейки, улочек, никогда не нравился ни Элли, ни Милене. Он находился всего в полутора часах езды от Лесного, где располагались дворянские усадьбы, но отличался от него, как скучный деловой костюм от пышного праздничного наряда. Граф, владелец Розетты, тоже недолюбливал Тисс, хотя там располагались его предприятия, приносившие стабильный доход: швейная фабрика, строительный магазин, небольшой мебельный завод.

«Что за город! – говаривал иногда граф. – Не зря его назвали Тисс! Сколько же в него вТИССнуто…» Он редко посещал свои компании, доверяя решать вопросы незаменимому Генриору. Тот, бывший в молодости отличным счетоводом в конторе, назначил толковых управляющих, знал, когда поощрить их, а когда строго спросить, дотошно вникал в процессы. Предприятия процветали – и Розетта цвела.

Генриор тоже недолюбливал этот город, он ассоциировался с толчеей в магазинах, пыльными щербатыми тротуарами, скучными кабинетами, стопками бумаг и столбиками цифр, в которых приходилось въедливо разбираться. Но он привык к Тиссу, как привыкают к надоевшему, поношенному, но еще годному пальто. И знал его хорошо, сразу подрулил к двухэтажному зданию охранной управы – нелепому, некрасивому, будто сложенному из многочисленных спичечных коробков с выцветшими ярлыками.