Страница 3 из 20
Я направился в указанном направлении. Прошел почти до конца коридора, как Наташа снова подала голос, довольно приятный, надо признать:
— Куда тебя несет?! Вот! — она дернула меня за рукав и указала на белую дверь с бронзовой ручкой. — У тебя от грибов последние мозги растворились?
— Да, что-то память отшибло. Извини, — сказал я, подумав, будто тема с провалами в памяти мной в ближайшие дни станет очень востребована. Ведь я вообще нихренашеньки не знаю ни об этом мире, ни даже об этом доме. И о собственной семье ничего не знаю. Вот мой отец, кажется, Разумовский Петр Михайлович, где он сейчас? Наташа, можно догадаться, моя сводная сестра. А статная дама — мачеха, Ирина Львовна. Не соврал Весериус: хороша собой. Внешне, ей лет тридцать, или так молодо выглядит. Скорее всего так выглядит. Ведь магистр сказал, что ее дочери скоро семнадцать.
А чертов Весериус исчез… Нет его нигде, как головой не верти, при том, что помощь магистра так нужна!
Я открыл дверь и вошел в туалет. Вернее, просторный санузел. Слева от сверкающего чистотой унитаза, располагалась широкая ванна, справа умывальник и зеркало в бронзово-вензельной оправе. И тут случилась жуткая неприятность… Пожалуй, когда я умер, мой шок был куда более тихий и нежный. Сейчас же я едва сдержал вскрик, а мышцы свело судорогой: я увидел себя!
В зеркале передо мной стоял тщедушный суслик! Суслик — иначе этого лошка не назовешь! Жалкий уродец! Сутулый, плечи вперед, грудь грубо вовнутрь. Ручки — веревочки тоненькие. Зато уши большие. И венец всему очки, как у Гарри Поттера, только стекла грязные. Слава этому… Перуну, не треснутые. Отдышавшись, я громко выматерился и добавил:
— Сука, урод гребаный! Дать бы тебе по еб…лу! В морду тебе с ноги! — разум, что он, это уже как бы не он, а я не хотел принимать. Понимаете?! Тот высерок судьбы, что пялился на меня через мутные линзы идиотских очков, был Я!
— Ты с кем там? — Наташа открыла дверь, ошарашено глядя на меня.
— С этим уродом! — сказал я в сердцах, указывая на отражение в зеркале.
— Ах, вон оно как! — она звонко рассмеялась. — Наконец ты начинаешь осознавать! Удачи в самопостижении!
Блевать я передумал. Сейчас стало как бы не до этого, хотя меня по-прежнему тошнило. Болела голова и ломило все тело.
Так, гребаный суслик, что делать будем? Что делать?! Нервно расхаживая по санузлу, я ущипнул себя за щеку — вышло больно. Не покидало ощущение, что Хранитель где-то здесь, но затаился, чтобы не попасть под мою горячую руку. Ведь «дать по еб…лу» хотелось не только очкастому суслику, но и магистру, который меня в это хрень втянул.
— Граф Александр Петрович! А слуги ваши, где интересно? — вопросил я, зыркнув на свое отражение. В прочем, какая разница, где слуги? Совершенно тупой вопрос от тупого очкастого урода! Теперь я понимаю, почему на это тщедушное тельце в этом мире не нашлось ни одной желающей души! Весериусу пришлось искать дурочка аж черти где, в другом мире, мире айфонов и разгулявшейся гопоты.
— Эй, Весериус, сука, ты здесь! — рыкнул я. Хотя нет, не рыкнул. Пытался рыкнуть, но вышло жалобное блеянье. М-да, с голосом тоже не лады — юношеские голосовые мутации, вероятно.
— Тише ты! — раздался шепот, который слышался не ушами, а где-то в сознании. — Не злись. Давай лучше о хорошем?
— А что есть, что-то хорошее? — я резко повернулся и с крайним скептицизмом уставился в пустоту.
— Да. И очень много. Отвечу на недавний вопрос: слуги у графа есть, хотя последнее время приходилось экономить. В этом доме их трое. Дворецкий — Никифор Тимофеевич… — беззвучно произнес магистр и в воздухе возник едва заметный глазам образ мужчины лет пятидесяти с аккуратной седой бородкой. — И старшая служанка Пелагея Никоновна, кстати, его жена, — рядом проступил образ полненькой, круглолицей женщины. — Они на рынке сейчас. Так неудачно вышло — Ирина Львовна отправила их за продуктами ровно перед твоим грибным приступом, — продолжил он, и снова возник бледный образ миловидной девицы лет двадцати пяти, в синем переднике и такими же синими глазами под русой челкой. — Это Леночка — их племянница и ваша горничная. Она должна вскоре прийти, отпускали вчера на выходной. Есть еще повар, садовник, дворник, но зачем они тебе?
— Ладно, похрен мне на слуг. Типа отец где? — я начал понемногу успокаиваться.
— Как где? Там…
— Где там? — я протянул руку в ту сторону, где мне померещилось какое-то шевеление. Так хотелось его придушить, но увы, тонкий план оставался слишком тонким для моих рук.
— Ну там, на Новодевичьем кладбище. Уже больше года как, — сказал он с некоторым состраданием.
— Это, как я понимаю, была еще одна хорошая новость? — мои руки тщетно шалили по пустоте — Хранитель был неуязвим.
— Нет, это последняя плохая, — заверил голос из тонкого плана. — Хочешь о хорошем? Пойдем в твою комнату, если блевать передумал. Там удобнее, подслушивать не будут.
— Идем. Сука, ты понимаешь, как я на тебя зол! — возмущался я, все больше осознавая, что в теле этого уродца мне придется прожить всю жизнь. Хотя… Может усиленная порция мухоморов — не такое дурное решение.
— Давай к лестнице на второй этаж. Там налево и третья дверь справа — твоя спальня, — отозвался магистр.
Комната оказалась вполне себе ничего, этак квадратов на тридцать, с ковром во всю ширь и богатой мебелью. Огромная кровать под балдахином, шифоньер, шкафчики — все с изящной резьбой, красивыми бронзовыми ручками. Вдобавок выход на балкон с видом на море и небольшой сад внизу. Вполне по-графски.
— Эй, Хранитель, здесь ты? — спросил я тонкие планы, когда огляделся. — Давай, вещай хоть о чем-то хорошем.
— Открой шкафчик, что возле письменного стола. Верхний ящик открой, — беззвучно произнес магистр. — Ключ в правом кармане халата.
Я нащупал ключи, подошел к шкафчику. Скрипнул замок, открылась дверца. Ну, бабки… Взял тоненькую пачку купюр, пересчитал с учетом номинала.
— Это меня должно радовать?! — возмутился я. — Здесь всего триста двадцать рублей! На три бутылки пива что ли?
— Не суетись. Здесь на триста рублей ты можешь не один день в дорогом кабаке оттягиваться и еще снять пару шлюх. И это так, на текущие нужды Ирина Львовна еще неделю назад выделила, — пояснил он.Может даже еще на днях деньжат даст.