Страница 51 из 74
Глава 17
— Я очень благодарен вам, князь, за то, что забрали меня с собой! Вы знаете, я вздохнул полной грудью!
Питер Гейдель болтал, попутно с аппетитом наворачивая кулешик. Он уже совсем обрусел, пытался говорить с ратниками по-русски и вообще, не скрывая демонстрировал свою симпатию к нам.
Я улыбнулся.
— Не стоит благодарностей. Наслаждайся.
— Вот так я и представлял рыцарскую жизнь! — тевтонец сыто рыгнул и расплылся в счастливой улыбке. — А Орден... там... смирение, смирение и смирение. А еще обет безбрачия...
— Это совсем печально.
— Угу... — Питер украдкой стрельнул глазами на Зарину. — Но, к сожалению моя судьба была предопределена с рождения. Моя семья всегда была тесно связана с Орденом. Дед и отец ведут с ним финансовые дела, они крупные донаторы, а дядя главный казначей Ливонского ландмейстерства. А меня, как младшего сына, еще в младенчестве обязались отдать в Орден. Нет, я не жалуюсь... — парень горько вздохнул. — Но... порой становится очень грустно. А еще я хочу... жениться...
Он неожиданно покраснел и потупил глаза.
Я хохотнул.
— Поверь, дружище, женитьба гораздо менее привлекательное занятие, чем кажется на первый взгляд. Но с этим мы что-то решим.
А сам пообещал себе обязательно воспользоваться семейными связями Гейделя. Высокопоставленные лоббисты в Ордене нам не помешает.
Поболтав еше немного с молодым тевтонцем, взялся за карту и принялся обдумывать наши дальнейшие действия. Правда, картой назвать этот кусок бумаги даже с натяжкой назвать было нельзя. С нормальными картами в современном понимании этого термина сейчас большие проблемы — их попросту нет. Эту я чертил сам по памяти, а потом очень долго корректировал исходя из записей купцов и свидетельств очевидцев.
Получилось очень приблизительно и без всякой точной привязки, как говорится, в стиле: два лаптя правее солнышка. Но хоть какое-то представление о местности она давала. Вот честно, только разгребусь с войной, первым делом открою картографическую школу.
Но не суть.
Из Вилькомира мы сразу рванули на Ковно, так сейчас называется современный Каунас. Почти никакого сопротивления по пути не встретили, потому что, как выяснилось, Сигизмунд оттянул все свои наличные силы к Вильно, а гарнизоны городов и замков прочно засели за стенами, в том числе и в Ковно. Но его брать мы даже не пытались, сожгли и разграбили предместья, после чего отошли в сторону и принялись маневрировать, запутывая следы. По пути я пользовался уже опробованной и отлично показавшей себя тактикой — разделил силы на три отряда, которые постоянно меняли маршруты, чтобы литвины не смогли просчитать мою задумку. Дезинформация тоже работала: пару раз давали сбежать пленным, которые слышали, как я обсуждал со своими планы, естественно, насквозь ложные.
И пока, как бы это странно не звучало, все получается. Я по утрам и вечерам даже молиться начал, чтобы высшие силы не отвернулись от нас. А еще, тишком очень гордился собой. Это же надо, не только выжил, но уже супостата начал нахлобучивать. Хотя, из врожденного пессимизма все равно ожидал в любой момент какой-нить пакости.
Впрочем, без потерь тоже не обходилось — периодические стычки все равно забирали много людей. А нынешняя медицина ну никак не хотела увеличивать процент выживаемости, даже наоборот, старательно его ухудшала.
Но основную задумку рейда уже можно было считать выполненной: мы нанесли немалый урон Сигизмунду, в том числе и репутационный, отобрали целый город, навели страху на жителей, да и трофеями знатно разжились. Теперь только остается спланировать маршрут так, чтобы проскользнуть без крупных столкновений к Витебску.
Думал, думал и решил пройтись по лагерю, дабы отвлечься и взбодрить личный состав своим присутствием.
Картинка открывалась уже привычная: вот кашеварят, вот лошадок обиходят, а это Федот Жур, здоровенный детина с располосованной сабельным ударом мордой, тиранит молодых ратников, дабы булки не расслабляли. А вот лекарь Ратибор, прозванный почему-то Петлей, тоже на диво крепкий и страшный на обличье, меняет повязки раненым.
— Ай, больно... — взвыли придушенным фальцетом.
— Нешто баба? Чего воешь? — хмыкнул Петля, грубо тыкая пальцем в прихваченную сапожной дратвой рану на лбу пациента.
— Больно же, дяденька... — сипло пискнул совсем молодой пацан из галичской дружины, вовсю заливаясь слезами. — Мочи уж нет, так больно...
— Глава не гузно... — авторитетно проскрипел лекарь, щедро обляпывая шов жутко смердевшей мазью. — Поболит, да перестанет...
Я обреченно вздохнул. Да уж, с медициной у нас даже не скверно, а вовсе херово. И никакого просвета не видно. Приказывал долбаным коновалам руки мыть перед тем, как приступать к работе, да инструменты хоть как-нибудь стерилизовать — дружно покивали и так же дружно забили. В чем-то они правы, какая нахрен стерилизация, если после сечи раненые вповалку десятками лежат, а режут и шьют всех одним ножом и одной иглой, а с другой стороны, так оставлять тоже нельзя. Даже простое введение минимального антисептического практикума спасет множество жизней.
В общем, решил пока не лезть со своим прогрессорством. А вот вернемся домой — начну вешать за грязные руки, то бишь, подойду к делу системно и тщательно. Может даже удастся добыть более-менее сведущего лекаря-грека из Византии или вообще араба, чтобы преподавал медицину — оные вроде сейчас в медицине впереди планеты всей.
Не стал мешать Ратибору и пошел дальше.
Неожиданно из-за саней с припасом раздалось гулкое бормотание «человека духовного звания» Ипатия.
— И пойде человече божий Ипатий на латинян с хрестом божьим в руцях, глаголюще: «Господи пособи мя тако на злодеев сих!». И оттого вострясеся весь град и нападе великий страх на кафоликов и попадаше оные со стен, аки листы с древа...
Я чуть не расхохотался. Во дает, шельмец.
То, что Ипатий учен грамоте, получилось узнать совершенно случайно. И дабы талант не пропадал, я обязал его записывать подробную летопись нашего похода. Тот долго и умело отбрыкивался, но обещание отлучить от хмельного, быстро наладило мужика на рабочий лад.
Обошел сани и узрел Ипатия. Тот сидя на корточках и высунув от прилежности язык, быстро работал гусиным пером по листу бумаги.
Завидев меня, монах мигом бухнулся на колени.
— Княже! Вот, исполняю твой урок, значитца...
— Покажи...
Прочел несколько строчек написанных на удивление красивым почерком и довольно хмыкнул.
— Это что, выходит мы с тобой сами всех супостатов победили?
— Дык... — Ипатий скорчил виноватую рожу.
— Ври, да не завирайся. Понял?
— Угу...