Страница 83 из 100
Бросил взгляд на совещающихся магов. Потянулся, разминаясь, и даже смахнул невидимую пылинку с рукава чёрной кожаной куртки.
Чёрный — непривычный цвет для него. Но иной одежды у Даэронов на нашлось. А видеть на себе белое он больше не мог — слишком сильно такая одежда напоминала о времени, проведённом рядом с Ликарией.
«Слишком… больно».
12 часов спустя, Ардар
Лика
Очнулась Лика от холода. Вдохнула запах сырости. Перевернулась на бок, ощущая щекой и ладонью нечто липковатое и твёрдое. Упёрлась руками, и заставила себя принять сидячее положение.
Ей понадобилось время, чтобы вспомнить как, точнее, благодаря кому, она очутилась здесь — в подземелье, где сумрачно и зябко, из темноты попискивают крысы, а постелью служит гнилая деревянная скамья.
Причём она ещё неплохо устроилась. Судя по тому, что за решёткой виднелась полукруглая башенная стена, освещённая единственным факелом, Лику посадили в одиночную камеру — одну их тех, что располагались в подвалах древнейших башен королевского замка.
Это был единственный плюс — ей воздали поистине королевскую почесть, ведь в смутные времена, кои знал и Ардар, именно сюда заключали узников королевской крови.
Зато минусов была масса: будучи отрезанной от собственных подданных, Лика не знала, что с ними происходит? Сколько их — таких же, как она, безвинно брошенных в темницу? Будучи здесь, она не видела, как к ним относятся, в каких условиях содержат? Не могла ничего сделать для них, даже словом поддержать не могла.
Кроме того, она не знала, схвачен ли Льюэллин? И хотя не удивилась бы, узнав, что рыжий сбежал, — в конце концов, это она настояла на претворении в жизнь «ужасного плана», у рыжего семья, а Адайн явно держит на него зуб. Огро-о-омный драконий зуб. Короче, у Льюэллина, правда, масса причин спасаться самому и спасать от гнева разъярённого Адайна беременную Брянку… Всё равно надежда на то, что изобретательный дипломат что-нибудь придумает и вытащит её — ма-а-аленькая, почти исчезающая надежа, — пока ещё тлела в её душе.
Поэтому, когда в затворе потолочного люка провернулся ключ, Лика поднялась со скамейки и заковыляла к решётке.
Люк тихо открыли. На каменную лестницу упали дрожащие от сквозняка блики свечи. Тот, кто вошёл в её камеру, спустился на несколько ступенек. Закрыл за собой люк, оставив в скважине ключ, и… сердце Лики встрепенулось, ударилось о грудную клетку и затихло, затаившись.
Ведь к ней спускался дракон. Когда-то любимый ею дракон.
«А теперь от него можно ожидать чего угодно,» — на всякий случай она попятилась от решётки.
И правильно сделала, так как Адайн почти вплотную подошёл к прутьям:
— Выглядишь паршиво, — тихо проговорил он, наведя на узницу золотистый свечной ореол.
Лика промолчала.
— Платье просто ужасное. Чёрный тебе не идёт.
— Зато тебе к лицу, — не выдержала она. — Зачем пришёл?
— Узнать, не нужно ли чего?.. Тёплого одеяла? Воды? Может хочешь горячего ужина?
— А смысл? — Лика горько усмехнулась. — Если мне не привиделось в бессознательном бреду, завтра на рассвете меня казнят.
— Да, — ответил он просто.
А у Лики дыхание перехватило, как при резко взлёте — её тайные страхи обрели ужасающую плотность.
— Что ж, — произнесла она из последних сил, решив, что в последние часы должна проявить по-настоящему королевскую стойкость, — я не первая коронованная особа, жизнь которой закончится вот так.
— Не спросишь, почему твоя закончится именно так? — искривил он губы. — Думала когда-нибудь о том, как тебя запомнят потомки?
На мгновение Лика задумалась. Ситуация выглядела примерно так: на человеческое королевство напали драконы, королеву схватили и держат в темнице. По законам истории верные подданные, из числа особенно совестливых и жертвенных, должны обязательно броситься спасать свою правительницу.
«И ведь обязательно бросятся,» — вдруг осознала она.
А так как они понимают, что шансы на успех нулевые, попробуют увеличить их собственным количеством. Значит жертв будет много.
В горле мгновенно пересохло, и фраза…
— Лучше одна я, чем десятки их.
…далась с трудом.
— Да, лучше одна ты, чем сотни тысяч невинных, — уточнил Адайн её догадку.
Сюр. Бред. И эта щепетильность дракона в цифрах показалась настолько издевательской на фоне творящегося кошмара, что плывущее сознание Лики вдруг обрело какую-то нереалистичную прозрачность и чёткость:
— Почему думаешь, что их будет так много? Мероприятие-то самоубийственное.
Адайн хмыкнул:
— Люди не отличаются рациональностью. К тому же из тебя вышла хорошая королева. Жаль, только глупая.
— Я есть творение твоих… лап, — пафосно проговорила Лика.
— Да, ведь я только и делал, что улучшал тебя. Столько сил вложил… Ты сама всё испортила.
— Не правда, — почему-то хотелось вредничать.
— Лика, вспомни хорошенько свой путь, — раздражённо перебил её Адайн. — Когда всё пошло наперекосяк?..
А ведь он был прав. Тысячу раз прав. Опальная королева взобралась на лавку с ногами, подобрала коленки и облокотила голову на старую-старую кирпичную стену…
69
Адайн
12 часов назад, Грайгцур
Маги всё ещё совещались.
Адайн мерил шагами амфитеатр — дурацкая привычка досталась ему от Ликарии…
«Лика-а…» — болезненно сжалось сердце и захотелось кричать.
Не сейчас. Потом. Когда всё закончится. У него будет целая вечность, чтобы отгоревать…
Он понимал сложность решения магов.
Адайн попросил о снятии именно второй печати молчания — об источнике магии, — ибо только так можно было без оглядки на смертельный спусковой крючок клятвы официально подтвердить факт своей женитьбы на человеческой королеве Ликарии.
И всё разъяснить.
Начать с того, что запрет на повторный брак для вдовцов не обусловлен какой-то опасностью для жизни, не уберегает от разрушительных последствий для общества, ибо нет никаких последствий, кроме счастья влюблённых.
Далее он хотел поделиться собственным опытом, рассказать, что повторная влюблённость — не болезнь и не помешательство. Так бывает. С этим можно жить. Отрицать же влечение или бороться с ним — значит идти против природы, а такие случаи очевидно бывали, правда, из боязни всеобщего порицания, стаи тщательно скрывали их.
Сняв вторую печать, он смог бы объяснить, как важен был для него брак с Ликарией. Драконы бы поняли — каждый из них пережил лихорадку любви.
И как дорог стал Ардар.
Как важно беречь человеческие королевства.
От вмешательства магии.
От преждевременных колоссальных сдвигов в жизни людей.
От главной опасности — подземных источников магии на территориях Ардара и Мадхавы. Сейчас они запечатаны. Но будут вскрыты, при скоплении критического количества эманаций от артефактов.
Адайн с ужасом представлял, что начнётся, когда люди вдруг тоже обретут магические силы… Какие бури поднимутся, когда схлестнутся противники и сторонники магов. А после, согласно ходу истории, маги начнут биться между собой, выгрызая себе сначала области влияния, а далее, по мере развития магического искусства, — право на Тьму или Свет, или на Тень.
В общем всё то, что тысячелетиями переживал Грайгцур.
Одно он знал наверняка: человеческие королевства не переживут и десятка лет магических схваток. Там в принципе, немногие выживут.
Что же до драконов, в случае обнародования сговора Ковена магов и его влияния на браки, все будут неприятно удивлены и явно озадачены. Но драконы по большей части — цивилизованные существа. И чтут закон. Рано или поздно разногласия будут улажены. А с самыми упёртыми, пожелавшими вне очереди стать магами, справится усиленная Охрана на входе в Хрустальные своды.
В целом же всеобщее возмущение ограничится жаркими спорами в гостиных и множеством обращений драконов ко всем власть предержащим.
Что ж, им придётся поработать, терпеливо давая разъяснения, хотя бы в той же прессе. Особенно трудно придётся Ковену. Ведь надо будет как-то объяснить огромному королевству, почему магов всего 12?