Как влюбить дракона

«Действительно, почему? Ни больше, ни меньше, а именно дюжина».

Впрочем, Ковен Адайну почему-то было не жаль.

Что касается первой клятвы — снимать её опасно для магов. Только просьбу об этом Ковен может расценить, как угрозу.

Во-первых, потому что в случае снятия Адайн сможет сразу начать применять свою магию. Открыто. А не в обособленном пространстве Хрустальных Пещер. И мстительно. Например, вызвав одного из магов на дуэль — архаичный закон, однако всё ещё действующий. А что, убьёт сразу двух зайцев: и Ковен проредит, и общественный резонанс устроит. Причём разгребать резонанс будут маги. А что Адайн? А ничего. Ему закрывает рот вторая печать.

Во-вторых, он сможет сделать себе новый Ковен. Молча. Не особо разъясняя. Просто приказав 50-ти женатым драконам отправиться в Пещеры.

И да, в результате клятва всё же может его убить. Но бомба-то будет заложена — 50 нелегальных магов… Как они отреагируют, когда поймут, что обрели магический дар? Куда направятся? Что предпримут? Как преподнесут общественности сие открытие?

А Ковен? Как будет справляться? Можно не сомневаться: начнут с отлавливания. Возможно, даже пойдут на уничтожение. А ведь там обязательно окажутся несколько отпрысков влиятельных стай. Интересно, как отреагируют законопослушные драконы не на централизованное сообщение от институтов власти, а на подобные инциденты и стихийное распространение магии?

В случае же, если клятва не убьёт его… Ковену конец. Ибо когда контроль над магией перейдёт к королю, 12 избранных магов потеряют право голоса. А Ковен без права голоса — всё равно что отсутствие Ковена.

И да, наступит дисбаланс. Естественно, как король, он искренне этого не желает, более того, хотел бы избежать.

Но Ковен вряд ли об этом догадывается. Ведь мерит всех по себе. А, как недавно на личном опыте выяснил Адайн: амбиции магов весьма неуёмные и негуманные…

После длительного совещания маги наконец-то расселись по местам. Даэрон подождал, пока не наступит звенящая тишина, и с улыбочкой озвучил вердикт:

— Мы готовы снять первую клятву.

Что? Неужели Адайн ошибся, и маги не видят в нём угрозы? Впрочем, когда он им угрожал? Будучи наследником трона, он с детства старался быть воплощением честности и благородства. К тому же природа наделила его огромным запасом терпения.

«Который, правда, закончился,» — подумал он не без злорадства. — «Но об этом всем вам только предстоит узнать».

— Без снятия второй печати разговор будет неполным, — Адайн разочарованно развёл руками. — Я не смогу изложить все свои доводы. Очень жаль.

Жалость он испытывал вовсе не потому, что останется непонятым и не получит поддержки. А только потому, что он-то всё равно исполнит задуманное. Вот только его методы не понравятся ни Парламенту, ни законникам, ни Ковену.

«Ардару они, к сожалению, тоже не придутся по вкусу».

— Хорошо… — тихо проговорил Даэрон. Видимо, что-то в изменившемся облике Адайна заставило магов изменить свой настрой. — Мы готовы снять обе клятвы.

— Действуйте.

— В обмен на…

— Что?

— …дополнительный ритуал. Во имя спокойствия в Грайгцуре и во имя вашей репутации, вместе с клятвами мы снимем с вас пояс, свидетельствующий о браке.

12 часов спустя, Ардар

Лика

Вынырнув из потока мыслей, Лика поняла, что по-прежнему сидит на скамейке. И Адайн всё ещё тут. Он отставил подсвечник на пол, положил рядом серебряную тиару — он и раньше не особенно любил носить её, — и сам сидел тут же, глядя на неё сквозь ржавые прутья.

— Что ж, ты преподал последний урок. Я наказана. Повержена… Почему не уходишь?

Адайн промолчал.

Откуда-то сверху послышался скребущийся звук. Царапали чем-то твёрдым по люку.

«Неужели Льюэллин? Как невовремя,» — встрепенулась Лика.

— Ларен, прекрати! — крикнул драконий король через плечо.

Снаружи рыкнули, и Лика поняла: надежды напрасны — скребётся красный дракон. Впрочем, она уже свыклась, что надежды зачастую оказываются напрасными. Поэтому решила хотя бы удовлетворить своё любопытство:

— Кто этот Ларен? Раньше ты не рассказывал о нём.

— Я тебе многого не рассказывал.

Стало так противно.

— Уходи.

— А если не хочу? — криво усмехнулся дракон.

В люк заскреблись сильнее.

— Ларен, прочь!! — крикнул Адайн громче.

— Да. Уходите оба, — деятельно предложила Лика.

— Нет.

— Почему?

— Я твой муж…

В этот момент Лика взглянула на его лицо, и поразилась, насколько пустыми показались ей его глаза, и насколько отталкивающей улыбка — тонкая, циничная… похотливая.

«Не-ет…» — к горлу подкатила тошнота.

Адайн же поднялся на ноги, подошёл к решётчатой двери… достал из кармана связку ключей. И принялся подбирать нужный, вставляя их по очереди в замок.

От его наглости, от злости на него в глазах потемнело. Лика вскочила со скамейки, подбежала к двери, вцепилась в решётку, удерживая её в закрытом положении, да ещё и упёрлась ногой:

— Пошёл вон. У моего мужа был брачный пояс!

Ларен наружи взвыл, и заскрёбся так сильно, что казалось, вот-вот процарапает в люке дыру. Адайн же неожиданно застыл, впрочем, не обращая внимания на отчаянно скребущегося снаружи дракона:

— Ты права. У меня его нет, — он убрал руки от замка и даже спрятал ключи в карман. — Хочешь знать, как вышло, что мне её стёрли?

Стёрли? Неужели это в принципе возможно? …А что? Это даже удобно, есть жена, и вот — нет никакой жены. Если никто не знает о вашем браке, можно жениться повторно!

«Какие же они лицемерные эти драконы».

— Нет. Убирайся, — процедила Лика, отходя от решётки. — Можно хотя бы последние часы провести, не лицезрея твоей мерзкой драконьей рожи?

На мгновение драконий король даже растерялся:

— Когда-то ты любила моё лицо.

— Я любила не лицо, — устало проговорила Лика. — А те достоинства, которыми наделила тебя. Ошибочно. Зря поверила молве, что драконы чисты душой и просто нечеловечески благородны.

— Ууууу!! — раздался снова снаружи отчаянный драконий вой.

Король Грайгцура прошипел через плечо:

— Ларен! Если сейчас же не уйдёшь!! Сожгу!!!

Снаружи рыкнули, ударили в люк, возможно, хвостом, отчего древесина гулко дрогнула. Но через несколько мгновений всё стихло.

— Ушёл? — прислушивалась Лика.

— Ушла, — поправил Адайн. — Ларен моя помощница.

Лика почувствовала укол ревности. Но тут же подавила её. Какая к хосу ревность, если единственное её желание — стереть в порошок одного зарвавшегося дракона?!

— Жаль я не могу превращаться в огнедышащего змея, — мечтательно проговорила она.

— Жаль, — неожиданно лицо Адайна осветила улыбка. — Это бы решило так много проблем. Всё могло бы сложиться совсем по-другому.

Его слова подняли в ней волну возмущения. Лика открыла рот, чтобы сказать… многое… но в горле вдруг пересохло настолько, что она лишь хрипло вдохнула и закашлялась.

Адайн достал из-за пазухи дорожную фляжку и протянул ей сквозь прутья:

— Не бойся, там просто вода.

— Я и не боюсь, — сдавленно ответила Лика, смело выхватывая фляжку. Глотнула. И не удержалась от колкости: — Хотя сейчас гораздо больше обрадовалась бы яду.

— У тебя была такая возможность, — почему-то искренне усмехнулся драконий король, глядя на то, как жадно она продолжает пить.

— Что? — спросила она, отдавая опустошённую флягу.

Даже в таких обстоятельствах его пристальный, очарованный ею взгляд изрядно смущал её.

— Не могу понять… что-то в тебе есть, — неожиданно задумчиво проговорил Адайн. — А я ведь сразу заметил тебя, когда влетел в тронный зал. Просто виду не подал. Ты стояла в толпе, у окна, закинув кверху голову… твои локоны растрепались, будто солнечные лучи, такие, какими их рисовали в старину… и глаза… такие глубокие… Это было даже красиво.

Он замолчал. Чтобы снизить градус неловкости, Лика отшутилась:

— Ничего, что мне во время этой «красоты» оттаптывали ногу?