Страница 22 из 100
«Вот только вряд ли Адайн дойдёт до самого конца. А о том, куда ему нужно, я скоро узнаю».
Адайн
Ночной воздух пах морем, туманом, пролитым вином и, кажется, цветочно-пудровыми духами.
А ещё людьми. Несмотря на поздний час и закрытые лавки, по Проспекту Высоких ремёсел гуляло множество хмельных горожан. И да, наступили погожие дни, а большинство жителей Прайнарры — зажиточные граждане, однако обычно они устраивали променад в светлое время суток, и не по улицам города, а в специально обустроенных для этого парках с торговыми лавками и прудами.
Впрочем, когда несколько человек из шумной компании, идущей на встречу, подняли бутылки с пивом и заголосили: «За короля! За его дочку Ликарию!» — загадка разрешилась. Адайн вспомнил, что сегодня последний день народных гуляний, устроенных в честь дня рождения принцессы Ардара.
Поправив капюшон, король драконов свернул чуть левее, чтобы обойти выпивших мужчин, и в этот момент… ему показалось, что в толпе мелькнул изящный силуэт, фонарный свет выхватил из-под плаща розовый шёлк, и снова пахнуло знакомыми духами.
«Цветочно-пудровыми,» — Адайн нахмурился.
При дворе короля Ардара шлейф этого парфюма следовал за тремя принцессами-подругами, правда, стойко ассоциировался у него лишь с одной их них.
«Самой назойливой и взбалмошной,» — перед глазами возникла озарённая солнцем, улыбающаяся Лика, лёгкая и весёлая, с длинными развевающимися на ветру волосами.
Воспоминание о дочери Уилларда Морригана почему-то заставили его смутиться. Чтобы отвязаться от него, он ускорил шаг, лавируя между фонарными столбами, скамейками, стайками людей, смеющимися парочками и отдельными буквально шатающимися гражданами.
И всё же в воздухе нет-нет, да и улавливалась цветочно-пудровая сладость.
«Просто наваждение. Этого ведь не может быть. Да, она определённо следовала за мной внутри замка. Не знаю, зачем? Возможно, играя в свою какую-то странную девичью игру. Но всё же выбраться в одиночку из хорошо охраняемой крепости, да ещё ночью, даже ей не под силу. Точнее, тем более, ей».
И вдруг его осенило. Адайн вспомнил о совместной дневной поездке с принцессой, их разговор, её встревоженно-уставший вид, то. как он её успокаивал, и то, как она в итоге заснула на его плече. Всё встало на места.
«Конечно! Как я сразу не догадался? Мадхавские парфюмы славятся своей стойкостью и прилипчивостью. Мой камзол просто пропитался её духами. По возвращении отдам его в чистку, и избавлюсь от любых напоминаний об Ардаре. Точнее, о самой странной его обитательнице».
Успокоив себя доводами разума, Адайн сосредоточился на поисках нужного ему дома. Идти пришлось долго, практически до Старых доков. Однако в конце концов он был вознаграждён за терпеливые поиски.
В этой части города было менее людно, более туманно, а Проспект сильно сужался, потому что к нему вплотную прижимался морской канал, по которому даже ночью сновали лодки рыботорговцев и всевозможных посыльных. Адайн остановился у моста и огляделся по сторонам.
Аптеки он не заметил, зато в доме напротив ярко горели окна. Судя по вывеске, тут располагался сомнительного вида кабак. Люди, стоящие у его входа, тоже выглядели весьма сомнительно. Однако выбирать не приходилось.
Лика
Адайн остановился у моста и пошёл к продажным женщинам!
От возмущения Лика едва не вскрикнула и не выдала своего местоположения. А притаилась она за углом дома, в котором располагалось увеселительное заведение для бедных.
Меж тем его драконовское величество обменялся парой слов с вульгарными красотками и направился прямиком внутрь трактира.
Сказать, что Лика расстроилась — ничего не сказать. Во-первых, она ошиблась насчёт морального облика дракона. Во-вторых, стоять на улице в квартале с плохой репутацией и ждать, пока он закончит свои «дела», было унизительным. В-третьих, перед ней во весь рост встала проблема, о которой она старалась не задумываться: надо было возвращаться в замок. Проделать обратный путь. Теперь уже в полном одиночестве!
«А потом ещё как-то объясниться со стражами и родителями… Но делать нечего,» — понурившаяся принцесса пошла обратно по Проспекту, надеясь как можно скорее выбраться на его более оживлённую часть.
Ей было досадно, обидно и зябко от сгущающегося тумана. Закутавшись плотнее в плащ, Лика ощутила на тонкой шерсти аромат Брянкиных духов, которыми они с Гвен беззастенчиво пользовались. И почему-то стало тоскливо без Брянки. Вспомнилось, как она мирила их с Гвен, как собирала в пучок непослушные кудряшки, и то, как осторожная от природы принцесса Мадхавы, поборов очередную порцию предубеждений и страхов, отважно совершала вылазки из замка.
«Ради меня…» — к грусти примешалась горечь. — «На эту авантюру она бы точно не пошла. Подобное безумство свойственно лишь…» — Лика не додумала свою мысль.
Ей не дали.
Сначала она почувствовала запах пота и перегара, потом увидела несколько пар ног, обутых в потрёпанные башмаки, затем рваные штаны, засаленные куртки и, наконец, ощерившиеся испитые лица, одно из которых произнесло:
— И куда это торопится такая милая барышня?
24
Лика
— Не смешно, — произнесла вслух Лика.
В первые мгновения она не испугалась. Напротив, оценила иронию жизни, что послала принцессе «беду», именно тогда, когда принцесса в ней уже не нуждалась.
«Но что делать? Придётся вызывать моего принца, точнее, короля-дракона из объятий платной зазнобы. Пусть приходит и спасает меня,» — Лика набрала в лёгкие побольше воздуха, чтобы визг получился как можно более пронзительный, успев подумать напоследок: — «Надеюсь, он хотя бы штаны снять не успел. А то неудобно получится».
А потом ей стало по-настоящему не смешно. Ибо ей даже пикнуть не позволили. Вдохнуть она смогла, но уже через полсекунды чья-то грубая рука крепко-накрепко зажала ей рот.
Она запаниковала. Тело прошила волна страха, а в голову будто туман вступил. Меж тем, не говоря больше ни слова, разбойники потащили её за угол дома так быстро, что она едва успевала перебирать ногами.
Невероятным усилием Лике удалось немного разжать челюсть и впиться в руку мужлана, который всё ещё закрывал ей рот. Она кусала так яростно, будто хотела оторвать кусок его задубевшей кожи и плоти. Бесполезно. Тот только гнусно хмыкнул и пожаловался подельникам на щекотку.
Тогда Лика перестала опираться ногами и повисла на руках, чтобы хотя бы лишить их возможности держать ненавистную руку у её рта. Но к тому моменту, когда она смогла закричать, всего на пару мгновений, хрипло и сдавленно, оказалось, она опоздала — её уже тащили вниз по лестнице в какой-то подвал. И двери за спиной с шумом захлопнули.
Лика снова закричала. Тогда её ударили по лицу. Впервые в жизни. Много раз она видела, как дрались мужчины, на турнирах или когда стражи тренировались во внутреннем дворе или выясняли отношения на кулаках. Все вокруг относились к избиениям просто, а к «мордобою» и вовсе несерьёзно. В реальности всё оказалось не так. Боль была настолько сильной и оглушительной, что сначала она не поняла, что именно произошло. Осознала только тогда, когда её отбросило к стене, и бессильное тело сползло на грязный пол, а щека начала опухать и пульсировать горячей болью.
Но в ещё больший ужас она пришла, когда поняла, что помощь не придёт, и это только начало.
Её схватили за шкирку и потащили сквозь тёмное сырое помещение, снимая на ходу плащ, кольца, золотой браслет, стягивая туфли, шёлковое платье и даже нижние юбки, цинично рассуждая, кому что достанется, кто потом подарит её вещи, а кто продаст.
От абсурдности ситуации и ужаса Лика снова попыталась кричать, и её снова ударили.
— Не смейте! Я принцесса Ардара! Если вы меня не отпустите, вас казнят!
В ответ ей лишь рассмеялись:
— Врёшь, купчиха. Думаешь, если напялила шёлковое платье и туфли, тебя сразу примут за принцессу Ардара?
— Узнаете, когда сюда прибудут королевские стражи, — шикнула Лика.