Содержанка

Он будто задумывается.

- Как ты это понял? - наседаю. Смотрю жадно.

- Эм. Был вечер. Я приехал на ужинал с инвесторами чуть раньше. Боялся опоздать, мы тогда только-только оформили патент, и нужны были деньги на рекламу. У нас было по нулям, заложили всё, что было. Вчетвером только и делали, что искали поддержку. И тут в ресторан зашли вы толпой. С этими прическами, когда всё затянуто вверх, - показывает на себе, и я прыскаю. - Я потом я увидел тебя.

- И?! - подаюсь вперед.

Он улыбается, рассказывая. Будто, наконец, расслабился. Не статуя замороженная, которой казался почти всё это время с собой, утопая в контроле. Он действительно будто... расслабился. Стал самим собой. Я слушаю и влюбляюсь всё сильнее.

Если честно, японцам досталось лишь процентов десять его природного обаяния.

- Ты куталась в шарф, что-то высказывала подругам. Морщила лоб. Потом подняла глаза и посмотрела на меня.

- А потом?

- Мне показалось, что вокруг тебя засветилась аура. - Он встает на колени, улыбается, жестикулирует. - Не смейся! Клянусь, от тебя свет лился, как от лампы. И ты в нем стояла. Просто неотразимая. Я в то время только выполз из лаборатории, был слегка одичавшим. Пялился и думал, что хочу сожрать целиком. Украсть. Блядь, не знаю. В туалет затащить и зацеловать. Что угодно! Смотрел и казалось, будто секса у меня ни разу в жизни не было. И он только с тобой возможен. Всё остальное — дешевый суррогат.

- Алекс!

- Блядь, я чуть не сдох в тот момент.

Он подмигивает, пожимает плечами. Плавно двигается. Я смотрю и понимаю, что просто обожаю его.

- Одно воспитание и держало. Пиздец, думал, какая красивая. И гордая. Динамила меня следующие полгода. Я, конечно, просек, что совсем не понравился. Работал много, думал, может, заметишь потом. Проверял периодически, есть ли ты в моих подписчиках. Тебя, блин не было.

- Боже как это ми-ило! - подкалываю. Свожу брови домиком. Это Таня на него подписана, она там что-то пыталась мне рассказать про батареи, уже сейчас вспоминаю. Мне было совершенно пофигу.

Он глаза закатывает. Разводит руками и падает на подушки.

- Вляпался. Нашел, блин, в кого. В чемпионку! Лицо страны! Лучшую девушку на свете.

Волоски поднимаются.

- Алекс!

Он продолжает:

- Ты моя полная противоположность. Я каким только спортом не занимался, сменил кучу работ, получал то миллионы, то ничего. А ты абсолютно стабильный, системный человек. Каждое утро проснуться по режиму, тренироваться, учиться, ложиться спать. Ты просто моя мечта.

Смеюсь.

- Твоя мечта - скучный человек.

- Точно не скучный.

- Почему ты не захотел себе девушку своего типажа? Я не понимаю.

- У меня была. Моя бывшая жена. Мы ругались трындец как, все три года как по минному полю. То рай, то ад. Мне кажется, я с ней и научился ругаться. Это был просто эпицентр бури.

- Дрались?

- Что? Нет. Посуду били, это было. Что уж ты меня совсем. Поорать я люблю, словами изрешетить. Я... очень люблю своих родителей, - переключается вдруг. - Не помню жизнь до того, как они меня забрали, только по ощущениям.

- Расскажи, - быстро за ним переключаюсь.

Он пожимает плечами.

- С ними появилась безопасность. Я когда дрался в детстве, скандалил... Коле от меня досталось, кстати. Он меня не просто так чуть не прикончил на днях, - качает головой. - Шучу. Но вообще нет. Лет до семи я был неадекватом. Слышал, как маме советовали меня вернуть. Поначалу диагнозов навешали, пиздец. Потом поснимали. Оставили гиперактивность. Она всегда за меня заступалась. Она просто невероятный человек, не знаю никого, кто бы обладал таким же терпением. И даже ей в подростковом возрасте я успел наговорить херни. Она меня простила, но чувство вины осталось.

- Блин, Раф... Мне кажется, она тебя очень любит. Ты купил им дом. Я читала об этом. Помогаешь деньгами. В интервью всегда вспоминаешь. Это круто.

- Она знает меня, но тогда всё равно обиделась. Я понял сразу по глазам. Как и ты вчера. Тоже обиделась. Этот момент, когда понимаешь, что перешел грань. Пропустил маяк и пиздец. Назад нет дороги. Жуткий момент. У меня бывают. Теперь редко. За последние лет пять ни разу, это правда. Я как-то контролирую себя, держу в руках, это легко в принципе. Я и Боре сейчас морду не набил, хотя, может, и следовало бы.

Размышляю. Я никому об этом не рассказывала. Вообще никому. Мы всё еще на яхте, праздник давно закончился, мы причалили к берегу. Алекс продлил аренду еще на час. Мы занимались любовью и отдыхали.

- Я узнала, что папа поднимает руку на маму когда уже была подростком, - говорю быстро, пока не передумала. - Это был такой шок... Я долго считала, что он это делал не при мне, поэтому ничего не помню. Но Раф, кажется, в детстве я что-то видела, потому что не знаю, как иначе описать свою реакцию. Когда ты вчера выхватил у меня сумку, меня сковал ужас. Такое уже было однажды. И да, тренеры часто на меня орали. Но они все были женщинами. Однажды на меня рявкнул Павел Михайлович, причем он совершенно ничего такого не сказал: не угрожал, не оскорблял. Меня же затрясло так, что он сам перепугался. Я потом до вечера не могла успокоиться. Андреева больше не ставила меня работать с мужчинами. Даже на разминку. Поэтому думаю, возможно, я что-то всё же видела в детстве, - шмыгаю носом. - Просто забыла. Еще эта слезливость дурацкая! Чуть что — я сразу в драме. Это ведь ненормально. Все вокруг понимают, а что сделаешь. Ты хотел себе железную гимнастку, а выбрал самую психически нестабильную.

Он вновь целует мою руку.

- Я не допущу повторения. Повешу себе огромный маяк.

- Какое-нибудь стоп-слово? Типа можжевельник?

Он улыбается. Потом качает головой:

- Просто скажи, что тебе страшно. Я поймаю эмоцию. Обещаю

Он приближается, и мы снова целуемся. Нежно, сладко.

Я думаю о том, что он будто со мной нянчится, постепенно позволяя себе больше. Будит во мне женщину, ни на чем не настаивая, не требуя. Лишь восхищаясь. На эмоциях вчера он выпалил, что в постели я так себе. Наверное, это правда. Тут и спорить глупо, в общем-то.

Поздняя девочка. Месячные начались у самой последней в группе. А у него, наверное, самый разный был секс. Самый-самый разный. И жена с взрывным характером... наверное, она могла ему дерзко ответить и потом соблазнить. Наверное, в пылу ссоры они трахались.

Скручивает как от боли.

Я не такая.

Зажмуриваюсь.

Потом глаза распахиваю и смотрю на него. сердце сжимается. Так хорошо с ним. И в постели нравится. И то, какой он. И даже извинения эти частые, ошибки, раскаяние. Работа над собой, исправления. Эмоционально сломанный мальчик из детского дома старается жить нормально, соответствовать. Он очень многого добился. И мне безумно хочется стать частью его жизни.

- Почему ты развелся с женой? - спрашиваю. Давно уже болтался на языке вопрос.

- Не сошлись характерами.

- То есть, ты ей изменил? Скажи, это ничего страшного. Тебе было двадцать, я не буду судить.

- Я уже ответил. Измена — это не причина, а следствие чего-то. Нам, кстати, скоро собираться. Или еще продлим?

- Нет, дорого. Мы всё равно в каюте, лучше в номере поваляться. Давай еще минуту лежим и встаем. Платье, надеюсь, высохло.

Я обнимаю Алекса за шею, мы целуемся. Его рука ласкает грудь, опускается ниже. Накрывает промежность. Поцелуй становится увереннее, он больше не просто желание быть ближе. Алекс с помощью него как будто спрашивает. Еще меня хочет. Я теперь чувствую, понимаю, откликаюсь.

Доверчиво раздвигаю ноги навстречу его руке, и он начинает ласкать. Гладить, водить.

Обнимаю крепче, прижимаюсь.

- Я люблю тебя, - посылаю важный запрос на откровенность.

- Я люблю тебя, - отвечает незамедлительно.

Мы крепко обнимается, его рука движется быстрее. Пальцы легко проникают в меня, скользят, отчего возбуждаюсь сильнее. Там всё еще жарко после его поцелуев.

Тело словно проволокой окутывает, по ней ток бежит. Разряды к каждой клетке. Стыд исчезает, смущение посылаю в пропасть. Я не буду спорить и обижаться, он сказал про меня и постель, наверное, правду. Но при этом он ведь любит. Ему нравится. Я просто научусь быть раскованнее, и всё получится.