О вчерашнем – сегодня

– По-татарски заговорит – татары слушают, разинув рот, – говорили о нём, – по-русски заговорит – русские.

Да, русские. Валикей был видным человеком не только среди татар, но и среди русских. Как я узнал потом, много было и русских и мокши среди солдат, которые вернулись в одно время с ним, которые на фронте общались с большевиками и вместе с ними участвовали в революционном движении. Фамилии Суркин, Пищаев, Вдовин часто упоминались и среди татар. В деревне они очень скоро отыскали друг друга и стали собираться, говорить о том, как осуществить в своей деревне стоящие перед революцией задачи, каким образом установить в Зиргане Советскую власть, как отобрать земли у помещиков и кулаков.

Но сильные баи, занявшие главное место во вновь избранном после свержения царя волостном управлении, крепко держатся. И после совершения Октябрьской революции в России зирганские баи не хотят отдавать власть в руки бедноты, большевиков. Они намереваются, вызвав делегатов со всей волости, провести съезд и, чтобы не упустить принадлежащие баям земли, укрепить там свою власть силой закона.

Съезд назначается на 10 марта 1918 года.

Большевики тоже готовятся к этому съезду. По их инициативе проводится собрание фронтовиков, бедняков. На повестку дня ставится вопрос установления в волости Советской власти. Намечаются кандидаты для предложения в Зирганский волостной совет рабоче-крестьянских и солдатских депутатов. В этом собрании принимает участие и представитель Стерлитамакского уездного ревкома.

Наконец, намеченный день настаёт. На волостной земский съезд собираются делегаты из разных деревень. Большинство их состоит из кулаков и людей зажиточных слоёв деревни. Присланы также делегаты, выбранные из фронтовиков и бедняков.

Как только открылся съезд, вместе с большевиками входят и участники того тайного собрания. Увидев это, кулаки рассвирепели.

– Вас никто не выбирал, вы самозванцы! – начинают они кричать тем. – Ваше место не здесь!

– Нам известно и то, кто выбрал вас, – возражают большевики. Они спокойны. Начинают выборы в президиум съезда. Земство предлагает своих кандидатов, большевики – своих. Кулаки поднимают шум. Большевики тоже умеют ответить. Поднимается крик. Распалённые так, что готовы драться, кулаки начинают открыто угрожать.

– Самоуправство! Долой большевиков!

– Надо их прогнать! Что мы смотрим?!

Не успевают возбуждённые богатеи пустить в ход кулаки, как Фёдор Пищаев, направив дуло револьвера в потолок, стреляет.

Этот выстрел звучит коротким и ясным предостережением врагам революции: – Большевики пришли сюда не за тем, чтобы в страхе отступить перед кем бы то ни было! Не забывайте этого!..

Кулаки, растерявшись, на минуту замолчали. Не давая им собраться с мыслями и опять зашуметь, в зале начинает звучать сильный голос Валикея. Он призывает прогнать со съезда врагов революции, кулаков.

– Прошло их время! – говорит он. – Сейчас во всей России Советская власть! Им нет места среди трудящихся!..

Приехавшие из деревень кулацкие делегаты, увидев, куда клонится дело, один за другим стали удирать.

Через несколько минут Валикей от имени группы большевиков объявляет открытым организационный съезд зирганского волостного Совета. Принимается предложенный от имени той же группы порядок дня. И на этом съезде, ликвидировав господствовавшее до сих пор волостное земство, выбрали вместо него Зирганский волостной Совет рабоче-крестьянских и солдатских депутатов. Первым председателем Совета выбирают Валикея – Валиахмета Галиахметовича Зяббарова. Тут же утверждаются заведующие отделами волостного Совета. В то время их называют комиссарами: комиссар продовольствия – Фёдор Григорьевич Пищаев, военный комиссар – Иван Афанасьевич Суркин, комиссар транспорта – Гарифулла Каганов и другие. На этом съезде заодно организуется и Зирганский сельский совет…

Мне помнится, как раз в эти дни в деревне из этих называемых «большевиками» людей образовался вооружённый отряд. Сперва их именовали дружинниками, а потом стали называть Красной гвардией, красногвардейцами.

Эти люди в серых папахах с красной лентой, с красными бантами на груди, вооружённые кто винтовкой, кто наганом, кто с саблей на боку, а кто вообще просто с плёткой в руке, – эти люди теперь уже не выступали с длинными речами против баев и в защиту Советов. В дома, богатство которых бросалось в глаза, они входили бесцеремонно, без всякого разрешения, как в собственный дом. Если хозяин занят каким-нибудь делом, оторвут его от дела, если ест – оторвут от еды и вызовут из дома. Твёрдым голосом, выражающим убеждённость в своей правоте, объявят решение сельского Совета.

Их не могут смягчить никакие угрозы, никакая мольба, ни слёзы, ни умение располагающим голосом очень разумно, убедительно объяснить, что они не заслуживают такого наказания. Решение их твёрдо. Его не они придумали, это решение Совета. Выполняй!..

Слово «Совет» действует. Подпавшие под конфискацию, контрибуцию баи стараются проявить выдержку. Они знают: Совет – не такая власть, которая выдумана только в Зиргане. Приходится считаться. Однако баи не все одинаковы. Одни не хотят признать законными хозяевами ни Советы, ни пришедших от их имени дружинников. Они считают их силой, которая сегодня есть, а завтра нет. Не подпускают к своему добру, сопротивляются… Имея дело с такими, дружинники тоже не теряются, не стесняются и покричать, и оружие применить…

Некоторые стараются припрятать своё добро. Что ни спросят люди, пришедшие от имени Совета, эти знают одно: «нет». Красногвардейцам самим приходится отыскивать зарытый в землю хлеб, отнесённое и спрятанное на гумне или даже в лесу добро, в этом деле им активную помощь оказывают бедняки.

Я, конечно, всё это не видел собственными глазами. Но в те дни было невозможно не слышать про это, не чувствовать, что происходят такие события. Запомнилась мне из рассказов мамы история с дедушкой.

Я считал его самым богатым человеком в деревне. Потому что он имел лавку. Что бы ни понадобилось, мы, скомкав в руке деньги, бежали туда. За прилавком оказывался или сам дед, или один из его сыновей. Возьмёшь ли чаю осьмушку, фунт соли или спички – всё равно, хоть копейку – а заставит уплатить. Сам я не обращал на это внимания, думал, что так и полагается. А мама, по-видимому, придавала значение. Бывало, спросит: «Кто в лавке?» И если скажу: «Дедушка», пробурчит себе под нос: «Жадюга».

Иногда дедушка по-своему проявлял и щедрость. Правда, за купленный товар деньги берёт полностью, а потом вручит или леденец, или размером с мизинец белый пряник с красным пояском и, словно желая скорее избавиться, скажет: «Иди, беги!». А я уже стремглав мчусь к маме, не дожидаясь расспросов, спешу рассказать ей, кто был в магазине и что мне дал дед.

После, когда прошло много лет, уже вспоминая, я обратил внимание: действительно, он был как чужой человек не только по отношению к нам, но и к самой маме. В те годы, когда папа был на войне, мы зачастую были в трудном положении. Хоть бы разок дедушка помог в такое время нашей маме, то есть своей дочери! Разве что время от времени за целый день работы мама получала от него и приносила домой выжатые шкварки да объедки. Но для такой помощи, наверно, не надо и отцом быть. Или, может быть, старик был так невнимателен к нам потому, что наша бабушка была неродной? (Ещё при жизни бабушки Файзы, родной матери нашей мамы, дедушка взял вторую жену, родную бабушку я уже не застал в живых). «Если у тебя мать неродная, то и отец твой кяфир (неверный)»[30], – частенько повторяла мама и, наверное, не зря. А мы думали, что это адресуется нам. То есть, если, мол, не будете дорожить своей мамой, если не будете меня слушаться, если останетесь с мачехой, дела ваши будут плохи – мы думали, что она таким образом предостерегала нас…

То, что называлось лавкой, представляло собой небольшой кирпичный амбар, примыкающий к дому, с дверью, открывающейся на улицу. Чего только не было внутри него! О чае да сахаре нечего и говорить. Разные виды конфет, пряники! Орехи, семечки и всё такое. Хочешь ли купить тетради, карандаши, ножи, складные ножички? Серп, коса, метла, лапти, ситец или такие снадобья, как камфара, нашатырь, медный купорос, квасцы… Чего только не было в этой лавке! Мне казалось, что большего богатства и не бывает на свете. А в действительности, как я узнал потом, в списке именитых баев нашего села, занесённых в документы революционных лет, даже не упоминалось имя деда Гиляза.

30

Пословица.