Страница 73 из 191
Доступные авторам османско-крымские нарративные источники описывают бои 15 мая еще в более общих чертах, чем сеунчи. Современник событий османский историк Силахдар Фындыклылы Мехмед-ага (в пересказе В. Д. Смирнова) отмечает, что к Селим-Гирею на помощь пришли турецкий комендант Азова Шегбаз-Герай султан с кумыками, черкесами и яман-саадаками (всего 50 тыс. человек, численность очень сильно преувеличена). В течение трех дней боев крымское войско отчаянно сражалось «сперва в окопах[737], а потому в открытом поле» против огромной московской армии в 300 тыс. «гяуров»[738]. В «Краткой истории крымских ханов», которую составил Хурреми-челеби Акай-эфенди на основе знаменитого сочинения крымского историка Сейида Мухаммеда Ризы («Семь планет в известиях о татарских царях») во второй половине XVIII в.[739], сообщается, что «лишь только взорам» Селим-Гирея открылся «лагерь проклятых неприятелей» (200 тыс. человек и 1 тыс. орудий), как он тотчас «ударил на них с своими верными и бесстрашными татарами». В разгар боя к хану прибыли новые подкрепления, и «это придало смелости сердцам мусульманским». Сражение длилось до вечера, причем татары атаковали «неприятеля с неистовою храбростью и львиным мужеством», нанеся ему значительные потери[740].
В отличие от вышеприведенных свидетельств источников, из сообщений очевидца П. Гордона следует, что в первый день сражения бои имели скорее разведывательный характер (что в целом логично): в крупных и мелких стычках противники, в первую очередь крымцы, пытались выяснить размеры и расположение войск друг друга, испытывали его боевой дух и готовность сражаться. В письме к графу Д. Х. Эрроллу шотландец пишет о появлении 15 июля передовых отрядов крымского войска со стороны Казы-Кермена. «Мы имели с ними стычки около 3 или 4 часов с кое-каким, но не великим уроном у обеих сторон». В ходе них русское командование даже не получило полного представления о размерах ханской армии. «Мы рассудили, что их сила не составляла и 10 000», — пишет Гордон[741]. Его дневник дополняет это описание рядом иных деталей: стычки проходили главным образом с авангардом Новгородского разряда А. С. Шеина. Русские дали залп по гарцевавшим татарским всадникам из пушек, а затем добровольцы выезжали пикироваться с ними в поле. Гордон отмечает неорганизованность и сумятицу в царских отрядах в ходе сражения 15 мая[742]. Возможно, в этих стычках Новгородский разряд понес большую часть своих потерь, которые в целом, начиная с 15 мая, были довольно небольшими: 20 человек убитых, 31 раненый, 10 без вести пропавших, 15 пленных. Более всего пострадали рейтары полка А. Ф. Траурнихта, чьи потери составили 11 раненых и 8 убитых[743]. В стычках с татарами 15 мая участвовали также московские чины Большого полка и их боевые холопы. «На первом бою» пали вооруженные слуги поручика стольника С. П. Бахметева и В. В. Шипалова (оба из жилецкой роты стольника Г. М. Бахметева) Тимошка Яковлев и Андрюшка Обросимов[744]; человек Ф. С. Карцова Пименко Пахомов (рота князя С. Ю. Жирово-Засекина) был «на бою» взят в плен[745]; человек командира роты князя Ю. Щербатого «пропал на бою без вести»[746]. В этот же день был убит один из представителей столичной знати — стольник А. И. Голенищев-Кутузов[747].
Русско-крымские бои подробно описывает французский дипломат Фуа де ла Невилль (хотя и не дает четкой хронологии), получивший информацию от польского резидента в Москве, который, в свою очередь, мог общаться с какими-то участниками похода, главным образом служилыми иноземцами-католиками. Согласно Невиллю, 15 мая (у французского дипломата — 13 мая) московское войско выступило из лагеря в следующем порядке: «Обозы в сопровождении пехоты и артиллерии находились справа, а конница и дворяне держались с левой стороны каждого полка. Московский (Большой. — Авт.) полк под командованием Голицына был в середине, Новгородский — справа, полк гетмана — слева. Левее гетмана стояли Шереметев и Долгорукий, Неплюев находился в арьергарде». Сначала крымцы отвлекающим маневром атаковали авангард Новгородского разряда, а затем нанесли основной удар по левому флангу, где располагался малочисленный Казанский разряд, обратив его в бегство и захватив часть обоза. После контратаки русских сил они ото шли, открыв путь армии на Черную долину, где войска расположились лагерем «ввиду близости воды»[748]. Это описание подтверждает свидетельство Гордона об участии в боях Новгородского разряда. Что касается упомянутой французским дипломатом атаки на Казанский разряд, то шотландец ничего о ней не пишет. Более того, это событие совершенно не подтверждается именной поденной росписью потерь Казанского разряда, согласно которой 15 мая в войске Шереметева погиб один человек — жилец Аника Парфеньев сын Шубин, застреленный из лука, и еще один — стряпчий Владимир Родионов сын Пофиснев (Похвиснев) был таким же способом ранен («левой кострец пробит насквозь»)[749]. Скорее всего, Невилль дважды ошибочно описал одно событие — нападение крымцев на Казанский разряд — как случившееся 15 и 16 мая, хотя в действительности оно произошло во второй из этих дней.
Изложенный выше общий ход событий 15 мая подтверждается и еще одним источником — письмом брацлавского стольника С. Глосковского, который был выслан коронным гетманом С. Яблоновским в войско Голицына в качестве резидента и 17 июня находился в Кременчуге. Свои сведения он получил от переяславских казаков, ехавших из русского войска во главе с наказным переяславским полковником Момотом (сопровождал до Новобогородицка сеунщиков от Голицына, бояр и Мазепы). Глосковский также пишет о боях с участием Новгородского разряда. Татарское войско «uderzyło tedy naprzod wielkim impetem na dywizią Szehona (Шеина. — Авт.), [ale ci] o samę czostki oparszy sie piechotą, bardzo dobrze i sprawnie ognia gęsto dając, nie mało ordy narażyli» («ударило тогда вперед с большой силой на дивизию Шеина, но их пехота, укрывшись за рогатками, очень хорошо и ловко открыла густой огонь и положила немало орды»)[750].
16 мая, когда русское войско выступило вперед по Черной долине, «в 5 часу дни пришел на… великих государей рати… хан же крымский со всеми вышеупомянутыми ордами и имел с нами бои великие и жестокие на пути весь день», — сообщал Голицын. В ходе кровопролитных боев крымцы, как и в предыдущий день, были «принуждены боевое место, на котором жестокими напусками стояли упорно… оставить». Армия расположилась на ночлег, «не дошед до Колончака в степи»[751]. Мазепа об этом бое писал: «хан крымской со всеми ордами зашол нам дорогу и имел с нами бой силный и зело великие чрез весь день чинил напуски, хотя упорною дерзостию разрывати полков наших обозы». Татары отступили лишь «в вечернее время», дав возможность русскому войску разбить лагерь «на ночь в диких полях, не дошед Каланчака, на безводных местех»[752]. «Записка… мерным верстам» добавляет, что 16 мая войска прошли с боем 9 верст, в этот день прошел дождь, а «Ахтырской и Сумской полки много татар побили в обозе у себя»[753].
737
Хотя применительно к XVIII в. известны случаи сооружения татарами апрошей для более безопасного подхода к вагенбургу (см.: Шейхумеров А. А. Армия Крымского ханства: организация и тактика (XV–XVIII вв.). Казань; Симферополь, 2019. С. 208–209), в данном случае это, видимо, не применялось, во всяком случае никакие другие источники сооружение крымцами «окопов» на пути русской армии не подтверждают.
738
Смирнов В. Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты. Т. 1. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до начала XVIII века / отв. ред. С. Ф. Орешкова. М., 2005. С. 440. В. Д. Смирнов отмечает, что в хронике Силахдара Фындыклылы есть обширный, на три листа, текст, в котором «подробно описано отражение и преследование русских крымцами». Историк, к сожалению, не стал его пересказывать.
739
См. об этом памятнике подробней: Зайцев И. В. Крымская историографическая традиция XV–XIX вв.: пути развития: рукописи, тексты и источники. М., 2009. С. 121–126.
740
Негри А. Извлечения из турецкой рукописи общества, содержащей историю крымских ханов // Записки Одесского общества истории и древностей. Т. 1. Одесса, 1844. С. 389.
741
Гордон П. Дневник, 1690–1695 / пер., ст., примеч. Д.Г Федосова; отв. ред. М. Г. Рыженков. М., 2014. С. 41.
742
Гордон П. Дневник, 1684–1689. С. 195.
743
РГАДА. Ф. 210. Оп. 9. Д. 721. Ч. 2. Л. 67–71.
744
Там же. Л. 1.
745
Там же. Л. 30.
746
Там же. Л. 54.
747
Там же. Л. 3.
748
Де ла Невилль. Записки о Московии / отв. ред. В. Д. Назаров, Ю. П. Малинин; предисл., подгот. текста, пер. и коммент. А. С. Лаврова. М.; Долгопрудный, 1996. С. 145–146. Схожим образом расположение полков описывает бранденбургский дипломат И. Рейер (Большой полк — в центре, Новгородский разряд — справа, Казанский — слева, впереди — Мазепа, в арьергарде — Рязанский и Севский разряды), однако его описание предшествует изложению самого похода. Выше, однако, было показано, что все разрядные полки соединились лишь у Новобогородицка, из чего следует, что указанный порядок движения мог вполне относиться ко времени, когда армия подходила к Перекопу. См.: Kwiatkowski K. Informowanie o wyprawie woje
749
РГАДА. Ф. 210. Оп. 9. Д. 721. Ч. 2. Л. 73.
750
Археографический сборник документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси, издаваемый при управлении Виленского учебного округа. Т. 7 / изд. П. Гильденбрантом и А. Миротворцевым. Вильно, 1870. С. 164.
751
Устрялов Н. Г. История… Т. 1. С. 370.
752
РГАДА. Ф. 123. Оп. 1. 1689 г. Д. 1. Л. 326–328.
753
Лаврентьев А. В. «Мерное колесо»… С. 147.