Страница 18 из 191
Наконец 8 декабря последовал царский указ об отправке полковых припасов, знамен, полковых пушек, пушечных и гранатных ядер, огнестрельного оружия, пороха, свинца и фитиля, кузнечных и окопных снастей из мест хранения в пункты сосредоточения Большого полка, Рязанского и Новгородского разрядов[186]. В Большой полк (в Ахтырку) следовало доставить оружие и снаряжение из Белгорода, Курска, Суджи, Тамбова и Козлова, Нового Оскола; в Новгородский разряд (в Сумы) — из Путивля, Рыльска, Переяславля-Рязанского (из последнего — солдатские знамена); в Рязанский разряд (в Хотмыжск) — также из Путивля и Рыльска и дополнительно из Севска и Ряжска[187]. Кроме того, в городах Белгородского полка было приказано изготовить для «безоружейных» копейщиков и солдат 1017 копий и 13 146 бердышей. 13 февраля в Разряде был дан указ об отправке указанного оружия в Ахтырку[188]. 1 марта в Большой полк были отправлены знамена для посыльных воевод и сотенные знамена, большой полковой (разрядный) шатер, а также «полковые припасы» для нужд шатра (свечи, бумага, щипцы, стулья, ведра с чернилами и др.)[189].
Одной из наиболее насущных задач русского правительства была подготовка баз снабжения огромной по тем временам армии, которая должна была идти в небывало дальний поход, несравнимый с предыдущими подобными мероприятиями (Чигиринские кампании 1677–1678 гг., Киевский поход 1679 г.) по масштабам, длительности и природным условиям театра военных действий. Поэтому важным элементом организации снабжения стала подготовка продовольственных баз в местах сосредоточения войск и недалеко от маршрута движения армии.
10 августа 1686 г. правительство с участием патриарха Иоакима обсуждало подготовленный Разрядом обширный доклад, касавшийся изыскания для войска основных продовольственных запасов. Оно утвердило предложение сбора «сверх окладу стрелецкого хлеба в запрос» по следующей норме: ржаной муки по полуосьмине, овсяных круп и толокна — по четверти четверика[190] с одного двора. Таким образом, для снабжения войска провиантом в дополнение к сборам стрелецкого хлеба вводился чрезвычайный налог, рассчитанный исходя из количества тяглых дворов по переписи 7186 (1677/1678) г. Обложению не подлежали только дворы участников Крымского похода. Отдельно с 60 тыс. податных дворов Белгородского разряда было решено взять вместо запросного хлеба «сухарей по осмине з двора». Хлебные запасы субъектам налогообложения следовало собрать осенью и «по первому зимнему пути» доставить «на своих подводах и в готовых четьвертных кулях» в назначенные места в декабре 1686 г. — первых числах февраля 1687 г.
В августе — сентябре 1686 г. в Разрядном приказе энергично составляли и пересчитывали сметы, определяли места поставок и закрепляли за ними соответствующие города. 22 августа «хлебной збор» было поручено «ведать» думному дворянину и печатнику Д. М. Башмакову в Печатном приказе. При этом спустя два дня новый наряд для сбора хлеба и круп велено было составить в Разряде. 28 августа по городам были посланы грамоты с указанием собирать запросный и стрелецкий хлеб (брался вместо ржи мукою) «вместе» и отвозить в назначенные для сбора продовольствия пункты «с великим поспешением»[191]. Этими пунктами стали места сосредоточения разрядных полков — Ахтырка, Сумы и Хотмыжск, а также Смоленск и Брянск. В последние два предназначенный для армии продовольственный резерв следовало доставлять для дальнейшего сплава по Днепру и Десне через Киев в Запорожскую Сечь и Каменный Затон. Предполагалось, что потребление провианта войском за три месяца составит 42 500 четвертей (3,4 тыс. т) всех вышеозначенных припасов (30 тыс. четвертей сухарей, 5 тыс. четвертей муки, 7,5 тыс. четвертей круп и толокна). Для их перевозки в походе предполагалось мобилизовать 11 667 подвод[192].
Для приема хлеба во все указанные города были направлены стольники И. А. Аничков (Смоленск), Ф. Г. Давыдов (Брянск), Д. Г. Баранчеев (Сумы), А. И. Левшин (Ахтырка), Г. К. Елагин (Хотмыжск)[193]. Они получили специальные указные статьи «под наказами» — «для приему хлебных запасов велено им учинить по городам приходные книги и под статьями хто помещики и вотчинники платили и которые не платили, подписывать имянно и те книги прислать в Розряд с подлинною очисткою»[194]. Для «весу муки ржаные» и прочих продуктов уполномоченным были посланы из Разряда наборы гирь разной массы[195].
В царских грамотах, рассылавшихся воеводам на местах, «огурщикам», которые не поставят хлеб в феврале, грозили батогами. Воеводы в городах, получив царские грамоты, рассылали по уездам для контроля сбора «хлеба» подьячих и служилых людей. Где-то в середине февраля 1687 г. в очередных посланиях из столицы приказывалось должников, до сих пор не сдавших «хлеб», «в торговые дни бить батоги нещадно и учиня наказанье давать на крепкие поруки, что им поставить припасы в феврале месяце»[196].
Инциденты, которые при этом происходили, можно рассмотреть на примере Переяславля-Рязанского. Уже в апреле 1687 г. тамошний воевода Лаврентий Усов жаловался в Москву, что он неоднократно посылал в уезд площадных подьячих и служилых людей «для справки и записки» так называемых отписей о платеже запросного и стрелецкого хлеба (судя по всему, выдавались в пункте назначения, в данном случае в Хотмыжске, куда обложенное податью население должно было доставлять «хлеб» самостоятельно) и сбора «сказок» о том, «которым помещиком и вотчинником» велено быть на государевой службе либо разрешено остаться дома. Однако население («уездные люди») крайне неохотно выполняло эти распоряжения: «прикащики и старосты и крестьяне сказок о том (о службе помещиков и вотчинников. — Авт.) не дают и в плотеже тех хлебных запасов отписки для справки и записки в Переяславль Рязанской апреля по 9-е число… многие не едут, толко в том платеже с отписми уездных людей объявилось самое малое число». Более того, когда площадной подьячий Сенька Сарыков со служилыми людьми приехал с вышеозначенными целями в село Строевское помещика Петра Михайлова, местный староста Сенька Андреев и крестьяне царскому указу «учинились не послушны и собрався многолюдством и з дубьем за ними посылными людьми гонялись и хотели бить, в платеже стрелецкого хлеба сказак им не дали, что тот хлеб послан ли в Хатмышской и отписей в том платеже не кладут». Л. Усов жаловался, что ему не хватает людей для исполнения царских распоряжений («переяславских многих служилых людей посылать мне холопу вашему некого»), так как их в Переяславле-Рязанском «самое малое число» — половина местных стрельцов на службе в Астрахани, пушкари и приставы «ныне посланы» на службу в Крымский поход, а остальные стрельцы и пушкари все в «россылках за… великих государей денежною казною до Москвы и в розные городы в праважатых и в уезд для высылки ратных людей на… великих государей службу в полки и для иных… великих государей многих дел из розных приказов». Воевода предупреждал, что уже жаловался на нехватку людей неоднократно, и просил не подвергать его опале за медленный сбор «хлеба» и задержку с отправкой в полки ратных людей[197]. В Москве не обратили внимания на жалобы Усова касательно нехватки служилых людей, выслав ему грамоту с приказом арестовать старосту С. Андреева и «за то ослушанье в торговой день при многих людех… у съезжей избы бить батоги нещадно и вкинуть в тюрму, покамест отписи положат»[198].
186
Там же. Л. 924–926 об.
187
РГАДА. Ф. 210. Оп. 6. Кн. 131. Л. 927–927 об. См. «отпуски» грамот воеводам Севска — Л. Р. Неплюеву, Рыльска — С. Н. Дордунову и Белгорода — М. А. Голицыну о высылке припасов по росписям, отправленным к ним из Разряда: Там же. Л. 930 об. — 934, 978–981 об. Грамоты воеводам Ахтырки (А. Левшину) и Хотмыжска (Г. Елагину) о приеме припасов были посланы 11 декабря. См.: Там же. Л. 934–936, 988–991. Подробную роспись оружия и снаряжения (в том числе полковых артиллерийских орудий), отправленных в Ахтырку из Путивля, см.: Там же. Л. 939–970. Росписи отправленных припасов из городов Белгородского полка см.: Там же. Л. 999–1036.
188
Там же. Л. 1037–1039 об. Грамота А. Левшину о приеме оружия датирована тем же днем, аналогичная грамота В. А. Змееву — 15 февраля.
189
Там же. Л. 182–183. Реестр соболей, знамен с описанием и прочего имущества см.: Там же. Л. 183–187. См. также: Там же. Л. 1042 об.
190
То есть 20 кг ржаной муки и по 2,5 кг овсяных круп и толокна (25 кг с двора). Здесь и далее принимается, что четверть ржаной муки по весу соответствовала 5 пудам. См.: Каменцева Е. И., Устюгов Н. В. Русская метрология. М., 1975. С. 103–108. Крупы и толокно приравниваются по весу к ржаной муке с определенной долей условности.
191
В дальнейшем окружные грамоты о сборе хлеба неоднократно рассылались повторно: 22 сентября 1686 г.; 9, 25, 29 октября, 20 декабря, 16 января 1687 г.; 1 и 18 февраля, 4 марта.
192
РГАДА. Ф. 210. Оп. 6. Кн. 131. Л. 1047–1095 об. См. также: РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 2. Д. 1067. Л. 374. О подготовке хлебных запасов в 1686 г. в общем контексте эволюции процесса сбора запросного хлеба в 1680–1690-е гг., а также об организации брянского и смоленского «стругового отпуска» см.: Belkin Stevens C. Soldiers on the Steppe. Army Reform and Social Change in Early Modern Russia. De-Kalb, 1995. P. 93–96, 105–111, 116–118, 168.
193
РГАДА. Ф. 210. Оп. 6. Кн. 131. Л. 1098 об. — 1099. В документах именуются также воеводами.
194
РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 2. Д. 1067. Л. 364–372.
195
Там же. Л. 3–8. Отписки о приеме гирь Баранчеева, Елагина и Давыдова. См. также: РГАДА. Ф. 210. Оп. 6. Кн. 131. Л. 1099.
196
РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 2. Д. 1067. Л. 10–16. Обобщение сделано на примере Шацка (две отписки шацкого воеводы А. Ханыкова).
197
РГАДА. Ф. 210. Оп. 12. Ч. 2. Д. 1067. Л. 127–128.
198
Там же. Л. 129–130.