Страница 176 из 191
В качестве дипломатического обеспечения деятельности миссии было отправлено несколько посланий в страны, имевшие в Стамбуле собственные представительства. 29 июля 1699 г. в Вену, Гаагу и Лондон ушли просьбы о содействии их послов прибывающему в османскую столицу русскому дипломату[2408]. К самому султану и крымскому хану с «обвещением» о предстоящей миссии еще в апреле 1699 г. были направлены грамоты. Причем задача по организации их пересылки была возложена на украинского гетмана[2409].
Из-за капризов погоды русская эскадра, на одном из кораблей которой находился сам Петр I, покинула Таганрог лишь 14 августа, отправившись в «морской поход». После двухнедельных переговоров в Керчи с турками, не желавшими пропускать посольский корабль в Черное море, удалось добиться разрешения на проход. Российская флотилия отправилась обратно, а «Крепость» с миссией Е. И. Украинцева и И. Чередеева на борту 28 августа 1699 г. отплыла в сторону Константинополя. 6 сентября посольство достигло столицы Османской империи[2410].
Переговоры и заключение соглашения
Официальные контакты посольства Е. И. Украинцева начались 12 сентября беседой с А. Маврокордато. 18 сентября посланники посетили великого везира Хусейн-пашу Кёпрюлю[2411] и лишь 8 октября оказались на аудиенции у султана Мустафы II. Первая же дипломатическая конференция состоялась 4 ноября в присутствии великого везира. Всего было проведено 23 (24) конференции «с министры государства Турского» («думными людьми») — известными нам по Карловицким переговорам реисом-эфенди («великим канцлером») Рами Мехмедом и великим драгоманом («ближним секретарем государства Оттоманского») Александром Маврокордато[2412].
Общий ход переговоров, подробнейшим образом описанный М. М. Богословским[2413], в целом соответствовал канве дипломатического противостояния на Карловицком конгрессе. Россия планировала заключить мир или долговременное перемирие, полностью сохранив все завоевания (крепости с окружавшими их территориями), закрепив отказ от каких-либо выплат Крыму и организовав обмен пленными. Дополнительно планировалось получить беспрепятственный доступ (взаимный) к торговле по всей Османской империи, добиться свободы православию, возврата Гроба Господнего в руки греков. Османская империя желала максимально возможного возвращения к предвоенному состоянию, что предполагало возврат потерянных территорий, выплату поминок Бахчисараю и т. п.
На многочисленных встречах, которые проходили очень неравномерно (паузы между ними длились от нескольких дней до месяца), Е. И. Украинцеву пришлось столкнуться с сильнейшим упорством оппонентов, причем в крайне невыгодных для себя условиях. Находясь фактически во враждебном окружении и не имея ни малейшей поддержки от дипломатических представителей бывших союзников, посол был вынужден подстраиваться еще и под интересы своего сюзерена: Петр I, намереваясь начать новую войну на Балтике, желал без промедления закончить все дела на юге.
В такой ситуации думный советник, маневрируя между настойчивостью турок и указаниями царя, старался с максимальной полнотой отстоять интересы своего государства. Нередко он шел на прямое игнорирование требований Петра I, если полагал их преждевременными, соразмеряя предписания из Москвы со сложившейся обстановкой. Например, когда в феврале 1700 г. пришло указание об уступке туркам приднепровских городков, глава русской миссии постарался скрыть данный факт. В ответном письме Петру I он сообщал: «По присланным статьям ко всему поступить… пристойно, в чем бы подозрения от них не было и не поставили в обман и в лукавство… а в том на меня положи своего государского гневу, что вскоре к тому не приступлю»[2414].
В итоге Е. И. Украинцеву удалось положительно решить вопросы о сохранении за Россией Азова и азовских пригородов, об отмене денежных выдач крымскому хану, о правильности и полноте титулования московского государя[2415]. Во время бесед с А. Маврокордато русский дипломат неоднократно поднимал вопрос о положении православных в Османском государстве и принадлежности Святых мест. По словам великого драгомана, турки вообще отказывались обсуждать данную проблему, полагая это внутренним делом своего государства, а «всякий в своем силен и волен». В качестве своеобразной лазейки грек предлагал написать «просительные грамоты» к султану и везиру со стороны царского величества уже после подписания мирного соглашения. Тогда же прошения предлагалось организовать и от православных патриархов — Константинопольского (Цареградского) и Иерусалимского[2416]. Сами посланники уже после обмена текстами договора 3 июля 1700 г. представили везиру «ходатайство» от имени царя о передаче Гроба Господня в юрисдикцию православной церкви (грекам).
Основным же камнем преткновения, после урегулирования менее спорных условий соглашения, вновь стал вопрос о приднепровских городках. Турки требовали возвращения Казы-Кермена и окружавших его крепостей с территорией, причем в полной сохранности. Сначала посланники Петра I вообще не хотели слышать о каких-либо уступках. Однако в январе — феврале 1700 г. российские дипломаты начали сдавать свои позиции. 12 февраля Украинцев предложил «средок», то есть промежуточный вариант: городки на 6–7 лет оставить за московским правителем, а затем разорить. 24 февраля он согласился на возвращение занятых территорий Турции, но с полным уничтожением всех крепостей. Турки продолжали упорствовать. Однако настойчивость думного советника принесла свои плоды: к 12 апреля, когда пришло новое письмо от царя с согласием на возвращение городков в полной сохранности, вопрос уже был решен в более выгодном для Москвы варианте. Посланники сумели еще в марте договориться о передаче территории с разоренными крепостями[2417].
Итогом дипломатических переговоров, растянувшихся на девять с лишним месяцев, стало подписание 3 (14) июля 1700 г. 30-летнего перемирия. Его условия были сформулированы в 14 статьях и заверены подписями и печатями как самих чрезвычайных посланников, так и турецких представителей (великого везира — на экземпляре на турецком языке, «думных людей» — на латинском списке). Каждая из сторон подписала и заверила собственный экземпляр мирного соглашения, обмен которыми состоялся 3 июля[2418].
Согласно «мирным статьям» между государствами прекращались «всякое неприятелство и недружба», которые приводили к войнам и сражениям. Требовалось установление «покоя и тишины, и права безопаства и полезности», а между подданными и жителями «царств» «дружба да соблюдетца». Оговаривалась возможность продления перемирия по желанию сторон (статья 1). Днепровские городки («Тавань, и Казы-Кермень, и Нустрет-Кермень, и Сагинь-Кермень»)[2419] подлежали полному разрушению с передачей окрестных земель Оттоманскому государству. Строительство на их месте какого-либо опорного пункта запрещалось: «…впредь никогда… никакому поселению не быть». Разорение должно было совершиться в 30-дневный срок после получения ратификационной грамоты «по подтвержении сего мира чрез великое посолство». К тому времени все российские войска (с пушками, снаряжением, различными запасами) должны были покинуть эти крепости (статья 2)[2420].
Для обеспечения переправы через Днепр «на середке меж Ачаковым и разоренными Казыкерменскими городками» туркам («от Оттаманского империя») разрешалось основать небольшое село с оградой. Здесь запрещалось строить какие-либо серьезные укрепления, устанавливать артиллерию, дислоцировать войска или боевые корабли (статья 3). Город Азов с прилегающими территориями («старые и новые городки, и меж теми городками лежащая… земля… вода») официально становился владением царя (статья 4)[2421].
2408
См.: РГАДА. Ф. 32. Оп. 1. 1699 г. Д. 18; РГАДА. Ф. 50. Оп. 1. 1699 г. Д. 4; ПБПВ. Т. 1. СПб., 1887. С. 292–293.
2409
РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. 1699 г. Д. 9. Л. 8–25.
2410
Богословский М. М. Петр I. Материалы для биографии. Т. 5 / под ред. В. И. Лебедева. М., 1948. С. 5, 10.
2411
В грамотах и посольской книге встречаются другие имена великого («большого») визиря: Галишан Азым-паша, Алишан Гусейн-паша, Хусейн Азем-паша и пр.
2412
24 конференции указываются в начале статейного списка в посольской книге, где кратко характеризуются все мирные переговоры (РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. Кн. 27. Л. 2). Однако в тексте самой книги последняя конференция («разговор») указывается как 23-я: «И июня в 16 день были… чреззвычайные посланники… на 23-м разговоре» (Там же. Л. 992 об.). Возможно, в общий счет вошла встреча 3 июля 1700 г., на которой происходило не только подписание и обмен текстами мирного договора, но и сверка и последнее уточнение его текстов, обмен торжественными речами и т. п. (Там же. Л. 1033 об. — 1052 об.).
2413
Богословский М. М. Петр I. Т. 5. С. 54–280.
2414
ПБПВ. Т. 1. С. 792–793.
2415
Богословский М. М. Петр I. Т. 5. С. 135–142, 144–149, 222–232.
2416
РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. Кн. 27. Л. 786–787.
2417
Богословский М. М. Петр I. Т. 5. С. 119–128, 136; ПБПВ. Т. 1. С. 332–333.
2418
РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. Кн. 27. Л. 1052 об. — 1078 об. Подлинник грамоты на турецком языке, находившийся в РГАДА (Ф. 89. Оп. 3. Д. 7), передан в МИД СССР по акту от 19.06.1952 г.
2419
По факту на момент заключения договора существовали Тавань и Казы-Кермен. «Сагинь-Кермень» — одно из наименований Ислам-Кермена (Аслана). Упоминание Нустрет-Кермена (Мустрит-Кермена) — явная ошибка. Эта крепость стала частью Тавани и в качестве самостоятельного укрепления не существовала. Очевидно, дипломаты имели в виду Муберек-Кермен (Шингирей), который оказался заброшенным после боев 1697 г.
2420
РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. Кн. 27. Л. 1054–1055 об.; ПСЗ. Т. 4. 1700–1712. СПб, 1830. С. 67–68.
2421
РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. Кн. 27. Л. 1055 об. — 1056; ПСЗ. Т. 4. С. 68.