Страница 175 из 191
Возвращать завоеванные крепости и земли никто не будет, поскольку на их захват были потрачены значительные «убытки и труды». К тому же Азов был покорен за «неправды», «кровопролития и в полон похищения и разорения». Да и раньше он был в государстве предков царя. Казы-Кермен же и другие днепровские городки, построенные относительно недавно, использовались как опорные пункты для набегов татар «на сторону царского величества». Возвращать эти опорные пункты «никакими мерами невозможно», потому что нападения вновь возобновятся. Сами турки ранее множество земель и государств захватили и все «взятое при себе удержали». После же заключения мира российские гарнизоны Азова и Казы-Кермена будут удерживать от набегов как татарские орды, так и донских и запорожских казаков[2391].
Аргументация по основным пунктам условий повторялась в статьях 10 (отказ в добровольном возврате Казы-Кермена, так как его захватили «силою и оружием», возвращение пленных после заключения трактата), 11 (отказ в выплатах хану и о размене пленников) и 12 (о запрете нападений казаков и воинских людей на турецкие и татарские земли, для чего и требовалось удерживать Азов и Казы-Кермен; переправа же подданных султана через Днепр разрешалась без каких-либо ограничений — «чинить вспоможение всесовершенно»)[2392].
Особо оговаривались некоторые нюансы церемониальных процедур, имевших важное значение и уточнявших отдельные позиции открытого наказа. Согласно турецким обычаям, дипломатам других стран перед первым официальным приемом при дворе султана требовалось посетить везира; на самой аудиенции верительную грамоту принимал не монарх, а его ближние люди, передававшие ее везиру, который клал грамоту «перед самого салтана». Также посланников не допускали к целованию руки падишаха. Наказ предписывал препятствовать таким «нарушениям» церемониала, но при жестком сопротивлении турецкой стороны — «против прежняго их обыкновения и чтоб тем в деле великого государя не учинить помешки» — соглашаться с ее условиями[2393]. Отсутствие «поминок» полагалось объяснить тем, что между двумя государями «еще договору не учинено». Дары же будут присланы после подписания соглашения. А вручить их смогут послы, которые привезут ратификацию трактата[2394]. Обязательно требовалось контролировать правильность написания имени и титула Петра I (без «умаления»), используя при необходимости за образец Карловицкое «договорное… перемирное постановление»[2395]. Соглашение должно было подкрепляться «писмом договорным», подписанным везиром и заверенным печатью. В случае отказа в выдаче «письма» посланники должны были удовлетвориться грамотой о мире (перемирии), которую внимательнейшим образом «остерегать», чтобы в ней все было «написано подлинно на чем учинитца договор и постановление»[2396].
Специально рассматривалась возможность «чинить» договор только с турецким султаном (по его же просьбе), то есть без упоминания крымского хана. В таком случае требовались гарантии, в случае русско-крымской войны, отказа со стороны Порты в помощи своему вассалу, а «то какой будет мир, а миротворение всегда бывает правдивое, чтоб впредь на обе стороны к тишине и к покою и к прибыли было»[2397]. Со своей же стороны посланникам полагалось настаивать на подписании договора от имени Московского государства «и со всеми к нему приналежащими княжествами и землями в них з живущими». Вероятные попытки османов исключить упоминание «Украины Малоросийской» и «Запорогов» (Запорожской Сечи) со ссылками на договор с Речью Посполитой отвергались, так как эти земли отошли к России по Вечному миру 1686 г. А султану чужими землями «к иному государству поступатца и в договоры вписывать было нельзя, чего и не довелось»[2398]. Дважды оговаривался запрет на упоминание в тексте возможного соглашения бывших союзников по антитурецкой коалиции — австрийцев, венецианцев и поляков, которые с султаном «помирились, оставя царское величество»[2399].
Во время пребывания в Константинополе рекомендовалось налаживать контакты с представленными там дипломатами европейских стран, у которых можно было просить помощи и узнавать «ведомости»[2400]. Другим источником информации должны были выступать православные патриархи, которым, «смотря по их трудам», предназначалось жалование «собольми против прежних дач»[2401]. Переписку с Москвой следовало вести через «нарочных» гонцов с разрешения турецких властей, которым требовалось указать, что отказ спровоцирует замедление переговорного процесса: «…и от того в делех на обе стороны учинитца мешкота и несходство». При запрете или других помехах посланники должны были вести секретную переписку через гетмана И. С. Мазепу «тайною образцовою азбукою», используя надежную «оказию» «с ведомыми проходцами». А уже от него письма бы доставлялись в российскую столицу[2402].
Отдельными проблемами выступали вопросы о «вольной» торговле и Гробе Господнем. По первой позиции предлагалось введение свободного передвижения купцов по территории обеих стран («в те городы и места, в которые кому будет способнее») с выплатой соответствующих пошлин. Причем при отсутствии предложений с турецкой стороны посланник должен был сам выступить с таким почином. Поддерживалась возможная инициатива по включению в торговые операции, помимо русских и турецких, еще и персидских товаров. Исключение делалось лишь для «карабельного» леса[2403]. Предложения по религиозной тематике требовалось выдвигать лишь в «пристойное время», в перерывах между другими делами. Кроме полного возврата, «как бывало изстари», «греком» Гроба Господня и Иерусалимской церкви, озвучивались просьбы о снятии ограничений в исповедовании православной веры («в вере свобода») на территории владений султана, об отмене дополнительного обложения православных («дани») в связи с войной и о разрешении свободного перемещения паломников[2404].
Рассматривался даже вопрос о возможном заключении договора о дружбе и взаимопомощи в ответ на такое предложение турок: быть «другу другом, а недругу недругом». Причем если в первоначальном виде в «докладных статьях» Ф. А. Головин однозначно отвергал такое развитие событий, то в черновике тайного наказа посланнику указывалось «отговариватца не силно, а естли заупрямитца, и то написать»[2405].
Особо оговаривались возможные требования османской стороны, которые могли затянуть переговорный процесс. Во-первых, категорически запрещалось принимать «малое перемирие» на 1–5 лет по образцу Карловицкого соглашения. Во-вторых, при полном неприятии оппонентами основных позиций Москвы касательно территориальных изменений (Азов, Казы-Кермен) и прекращения выплаты дани необходимо было запрашивать дополнительные инструкции у государя, прямо не отказывая туркам. В-третьих, в требованиях запрета ремонта старых укреплений и постройки новых крепостей (городков) на завоеванных территориях разрешалось уступить по второй позиции, отстаивая всеми силами первую[2406].
В последней, 33-й статье наказа рассматривались экстраординарные ситуации, связанные с возможным прекращением переговоров и возобновлением военных действий. Категорический отказ турок продолжать контакты с русскими посланниками без возвращения всех завоеванных земель и возобновления «дачи» хану предписывалось нивелировать «пространными розговоры» по образцу вышеуказанных статей, препятствуя «отпуску» миссии из Константинополя и отправляя нарочных гонцов (или «тайных проходцев») в Москву. Особо внимательно следовало выяснять внешнеполитическую обстановку на границах Османской империи, а также ее возможное намерение начать новую войну «к отмщению своих убытков и к возвращению уступленных городов ис свой стороны». В случае, если «мир… не состоитца», требовалось вступить в тайные переговоры с Константинопольским патриархом и советоваться с ним о предстоящей войне и походе к Дунаю и крепости Килия, о помощи со стороны христианских народов, «которые в той войне обещаютца спомогати, о чем многажды писал он, святейший патриарх и протчие к великому государю». Все пространные разговоры следовало записывать, сохраняя полную секретность, «чтоб сего протчие не уведали»[2407].
2391
РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. 1699 г. Д. 4. Л. 55–60. Ответ на пункты № 2 и 3 «докладных статей».
2392
Там же. Л. 62. Статья 10 (ответ на пункт № 4 «докладных статей»); Там же. Л. 62. Статья 11 (ответ на пункт № 5 «докладных статей»); Там же. Л. 62–63. Статья 12 (ответ на пункт № 6 «докладных статей»); Там же. Л. 69–70. Статья 23 (ответ на пункт № 19 «докладных статей»).
2393
Там же. Л. 68. Статья 20 (ответ на пункт № 15 «докладных статей»).
2394
Там же. Л. 69. Статья 22 (ответ на пункт № 18 «докладных статей»).
2395
Там же. Л. 70. Статья 24 (ответ на пункт № 19 «докладных статей»).
2396
Там же. Л. 65. Статья 16 (ответ на пункт № 10 «докладных статей»).
2397
Там же. Л. 64. Статья 15 (ответ на пункт № 9 «докладных статей»).
2398
РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. 1699 г. Д. 4. Л. 76–77а. Статья 32 (ответ на пункт № 37 «докладных статей»).
2399
Там же. Л. 65, 75–76. Статьи 17 и 30 (ответы на пункты № 11, 34 и 35 «докладных статей»).
2400
Там же. Л. 75. Статья 29 (ответ на пункт № 33 «докладных статей»).
2401
Там же. Л. 68, 73–75. Статьи 21 и 28 (ответы на пункты № 17 и 28 «докладных статей»).
2402
Там же. Л. 72–73. Статья 27 (ответ на пункты № 23, 27, 31 и 32 «докладных статей»).
2403
Там же. Л. 64, 71–72. Статьи 13 и 26 (ответы на пункты № 7 и 22 «докладных статей»).
2404
Там же. Л. 70–71. Статья 25 (ответ на пункт № 21 «докладных статей»).
2405
РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. 1699 г. Д. 4. Л. 64. Статья 14 (ответ на пункт № 8 «докладных статей»).
2406
Там же. Л. 66–67, 76. Статьи 18, 19 и 31 (ответы на пункты № 12, 13 и 36 «докладных статей»).
2407
Там же. Л. 78–79 об. Статья 33.