Страница 114 из 191
Российский дипломат был вынужден первым (5 мая) озвучить свой вариант длительности союза — 2–3 года. Австрийские представители сразу же, не излагая своей официальной позиции, назвали срок слишком малым. При этом делегаты уточнили, что это неофициальная точка зрения и без распоряжения Леопольда I они предметно обсуждать ситуацию «не смеют». Нефимонов в свою очередь указал на легкость продления соглашения в случае необходимости через дипломатическую пересылку[1374].
На четырех следующих встречах (15 и 30 июня, 25 июля, 4 сентября) австрийцы отказывались озвучивать собственные условия об «урочных годах» до получения мнения союзников по Священной лиге — Венеции и Польши, которых они информировали об идущих переговорах после третьего съезда[1375].
На седьмом съезде (4 сентября) Нефимонов пошел навстречу австрийцам, недовольным малым сроком предложенного союза, и объявил о согласии Петра I на заключение 7-летнего соглашения[1376]. Дело в том, что с почтой 28 августа, отправленной из Москвы 22 июля, он получил грамоту, где было написано: «…а самому б тебе, будучи в ответе, цесарским думным людем времянной союз объявить по последней мере на семь лет»[1377]. Очевидно, что это было ответом Посольского приказа на информацию дьяка о недовольстве австрийцев коротким сроком договора. Нефимонов же посчитал это распоряжением выставить именно семилетний срок — не больше и не меньше. Заблуждение посланника не совсем понятно, так как такая же фраза использовалась в указной грамоте от 25 января 1696 г. (см. выше), которую он в свое время трактовал без каких-либо ошибок.
Первая официальная позиция австрийской стороны, поддержанная присутствовавшим на встрече венецианским послом Карло Рудзини (Руццини, Carlo Ruzzini), была озвучена на восьмом съезде, состоявшемся 28 октября 1696 г.[1378] Министры императора, сославшись на получение информации от союзников, неожиданно для русского дипломата объявили о решении заключить союз на 3 года. Все прежние аргументы о неудобстве «малых лет» были благополучно «забыты», а возможность продления соглашения «чрез обсылки», в случае продолжения войны сверх данного срока, аргументировалась словами самого же Нефимонова от 20 мая. Старые слова (второго и третьего съездов) объяснялись сказанными «от себя в прикладе, а не в крепость» (то есть для примера) и не имевшими значения без учета позиции союзников. Реальной причиной перемены позиции «цесарцев» явилось сворачивание войны Франции против Аугсбурской лиги[1379], что было озвучено ими в конце разговора: «…всех союзников ныне приходит со французским королем к миру, и надеются они тому совершения вскоре». Это вело к переброске австрийских войск, ранее занятых в Европе, на восток и ускорению поражения Османской империи, что сокращало и необходимое время наступательного союза[1380]. Посланник же, ошибочно полагая семилетний период единственно возможным, продолжал упорствовать, постоянно апеллируя к прежним словам самих австрийцев («выводил министром прежние их речи») о «мало надежности» короткого срока. О новых условиях Нефимонов немедленно сообщил в Москву.
Дальнейшие переговоры зашли в тупик, так как каждая из сторон настаивала на своей позиции, не желая рассматривать другие варианты. Австрийцы начали грозить «отпуском» посланника в Москву. К Нефимонову несколько раз приходил цесарский переводчик Адам Стилла (Свейковский, Швейковский), который озвучил требования канцлера завершить дела и подписать трехлетний договор. Как альтернатива был предложен вариант с заключением бессрочного союза[1381].
На девятом съезде (21 декабря) представители императора предприняли попытку «разрешить» затруднение и, чтобы «в летех несогласие успокоить», окончательно предложили не писать в будущем трактате какой-либо конкретный срок. Австрийцы, поддержанные венецианским послом, утверждали, что, узнав о бессрочном трактате, и турки «устрашатся и недолго будут воеватись», и французский король «ныне ж помирится», и в целом «как договор совершится, то у неприятелей иное намерение будет, а в замыслах своих ослабеют». Продолжив давление, 2 января 1697 г. «секретарь посольских дел» Долберк привез «образцовую запись» договора, в котором цесарь «изволил» с великим государем в союзном обязательстве быть как «с протчими союзники… а времянные лета объявленные обоих сторон отложил»[1382].
Нефимонову новый вариант подходил еще меньше, поскольку он не имел полномочий заключать бессрочное соглашение. Пребывая в полном смятении, дьяк отговаривался ожиданием дополнительных инструкций из России, которые были получены 8 января 1697 г. В них посланнику напоминали, что вся информация о сроках была прописана еще в наказе и дело он совершает «не гораздо» (плохо). Когда 28 октября будущие союзники предложили 3-летний срок, то надо было его принимать (как в наказе указано), а он же «больши описавался, а то дело не сделал». Союз «без урочных лет» однозначно отвергался, о нем даже не надо было посылать запроса в Москву. Возвращаться без подписанного соглашения категорически запрещалось. Переговоры требовалось завершить максимально оперативно, не допустив «нарочной… посылки» австрийского представителя в Россию. В противном случае — при делегировании цесарского дипломата — ситуация бы вновь затянулась «в многую проволочку и трудность»[1383].
Оказавшись в безвыходной ситуации (предписания монарха были однозначными), Нефимонов активизирует контакты с австрийской стороной, направляя многочисленные послания «не по одно время» о совершении «союзного дела» на 3 года. 16 января 1697 г. на последней (десятой) встрече с министрами состоялся крайне жесткий разговор. Посланник заявил о невозможности игнорировать указ царя о 3-летнем соглашении. В ответ австрийцы «говорили и стояли крепко и упорноза отказ от урочных лет, активно апеллируя к польским договорам (Вечного мира и Священной лиги[1384]), которыми раньше пренебрегали, и «отпираясь» от своих слов на 8-м разговоре. В конце концов русский дипломат ультимативно отказался от обсуждения бессрочного союза. Нефимонов раскритиковал непостоянство и двусмысленность действий оппонентов, которые «чего сами просили, то отменяют», вызывая подозрения, что имеют «не правдивым сердцем к союзу желание». В случае отказа в заключении союза «вскоре и немедленно» или «буде для какова вымыслу… своим упрямством и в речах непостоянством то дело опустят», дьяк грозил прекращением всего переговорного процесса. В конце концов после консультаций австрийских представителей со своим сюзереном и переговоров с К. Рудзини было решено «союз учинить» на 3 года[1385].
Еще одним камнем преткновения на переговорах стало установление состава нового объединения. Согласно первоначальному замыслу Петра I (по наказам), союз должен был носить исключительно двусторонний характер, связывая лишь Московское царство и Священную Римскую империю. 20 мая 1696 г. (третий съезд) на запрос канцлера о включении в договор других участников войны с Османской империей К. Н. Нефимонов заявил об избыточности таких процедур, поскольку польский монарх уже имеет действующие трактаты с царем и цесарем, а Венеция связана соглашением с Австрией и поэтому должна участвовать в войне до победы «по прежней крепости с цесарским величеством». При этом дьяк сразу же оговорился, что о Венеции не имеет каких-либо предписаний и говорить о ней не будет[1386]. В дальнейшем, до получения новых указаний из Москвы, Нефимонов во время официальных встреч придерживался озвученной аргументации.
1374
Там же. Стб. 106, 118, 127–128.
1375
Там же. Стб. 122, 151.
1376
Там же. Стб. 240.
1377
ПДС. Т. 7. Стб. 1098. Важно осознавать, что формулировки таких документов основывались на прямых указаниях монарха, а не являлись плодом творчества служащих Посольского приказа. Процитированная грамота дословно повторяла фразу из указа Петра I, отправленного из Азова 4 июля: «А к Кузме в его В[еликого] Г[осуда]ря грамоте написать велено, чтоб он по последней мере времянной союз на седмь лет объявил» (Там же. Стб. 1133).
1378
На тот момент венецианский посол в Вене К. Рудзини получил полномочия на ведение переговоров с русским посланником о совместном союзе.
1379
Война Аугсбурской лиги и Франции (война за Пфальское наследство) длилась с 1688 по 1697 г. Она началась Людовиком XIV, рассчитывавшим на отвлечение сил Священной Римской империи в Великой турецкой войне. В результате Леопольд I с 1689 г. был вынужден воевать на два фронта, сосредоточив основные силы против европейского неприятеля. Окончание же войны в Европе снимало эту проблему.
1380
ПДС. Т. 8. СПб., 1867. Стб. 340–344.
1381
Там же. Стб. 343–344, 362–363.
1382
Там же. Стб. 376–383, 390.
1383
ПДС. Т. 8. Стб. 394–395.
1384
Договор, юридически закрепивший союз (Священную лигу) между Священной Римской империей, Речью Посполитой и Венецианской республикой, был подписан 5 марта 1684 г. в Линце без указания срока действия. Его продолжительность определялась длительностью Великой турецкой войны. К участию в союзе приглашались все христианские страны.
1385
ПДС. Т. 8. Стб. 397–400.
1386
Там же. Стб. 119–120.