Турнир

Аледо фыркнула:

— Велика наука держаться за меч. Но мне всего десять и я только начала Закалку тела, а в Школы Орденов, я слыхала, берут только Воинов.

— На год, другой и тебе найдётся место при Школе, а не в ней самой.

Аледо молчала, не спеша соглашаться. Я потёр бровь, втянул в себя всю свою духовную силу без остатка, окончательно освобождая Аледо, и повторил:

— Выбирай.

Она коротко и зло рассмеялась:

— Ха! Как будто мне есть из чего выбирать, господин. Конечно, я выбираю отправиться с вами.

Я тяжело вздохнул:

— Хорошо.

Аледо подозрительно нахмурилась:

— А вы будто не рады этому, господин?

— Называй меня старшим. И нет, конечно, я не рад этому. Кто в здравом уме с радостью взвалит на себя заботу о десятилетней девочке?

— Ха! Тоже мне забота. Я и сама... — Аледо запнулась, с подозрением уточнила. — А откуда вы, вообще, узнали, что я девочка?

— Странный вопрос. Я умею отличать правду, заметил потенциал твоего Возвышения, неужто я мог бы обмануться в том, кто передо мной?

Говоря это, я внутренне поморщился. Неловко выйдет, если никакого потенциала у Аледо нет. Я ведь не знаю, зачем Домар покупал своей дочери пилюли? И что это, если уж вдаваться, были за пилюли? Может, с её телом так всё плохо, что только эти пилюли спасали её от смерти?

С другой стороны, она не принимает этих пилюль уже два года, если не больше. Жива. И пусть тощая и грязная, но быстрая и ловкая. В любом случае, даже послушником-Воином в Ордене ей будет жить лучше, чем сиротой-Закалкой на улицах. Неужели за три Возвышалки она не сформирует средоточие и не возьмёт ещё пару звёзд?

Аледо тем временем кивнула:

— А, ну да, ну да.

Я усмехнулся и заметил:

— А ещё ты даже не подумала возмутиться, когда я обратился к тебе, как к девочке, да и все имена, что ты называла мне для проверки — женские.

Аледо впечатала себе ладонь в лицо, не давая мне увидеть его выражения. Глухо, сквозь пальцы спросила:

— Так, значит, мы уходим из города, старший? Прямо сейчас?

Я снова вздохнул:

— Я хотел так сделать, пока не встретил тебя. Но теперь...

Она чуть опустила ладонь и взглянула на меня:

— А что теперь?

— Теперь тебя нужно привести в порядок. Отмыть, одеть, купить тебе дорожные сапожки.

Аледо опустила руку и голову, пошевелила пальцами на ногах. Покосилась на меня и тоже вздохнула:

— Хорошо, старший.

— К северным воротам меня теперь вести не нужно. Где здесь ближайшая гостиница, где нас могут поселить? И чтобы лавки рядом?

— Туда. Тут недалеко.

Пока мы прошли две улицы, Аледо успела вздохнуть раз пять, и я не выдержал:

— Ну что?

Она покосилась на меня:

— Ничего, старший.

— Так чего же ты так вздыхаешь, если ничего? Говори, не нужно меня бояться.

— Я не боюсь, я... Старший, раз я... Раз вы видите во мне потенциал, то могу ли я... Ну, раз я найду своё место в Ордене, то буду и плату получать. Могу ли я... Могу ли я получить немного платы сразу? Сейчас?

Я потёр бровь:

— Для чего?

— У меня нет здесь родных, но есть те, кто помогал мне. Я не хочу уходить, не отблагодарив их, — Аледо вдруг вскинула голову. — К тому же, среди них может найтись ещё кто-то с потенциалом.

Остальные мне точно не нужны. Тем более что я ведь ничего не смогу оценить, если только среди них нет Воинов в девять или Мастеров в одиннадцать лет. Поэтому я просто похвалил её:

— Орден следует добродетелям идущих к Небу. Среди них есть верность и товарищество. Очень хорошо, что ты следуешь этим двум добродетелям.

— А какие остальные, старший?

Я невольно хмыкнул про себя. Кто здесь недавно размышлял о том, что ему нужен ученик? Правда, даже я не думал, что таким учеником станет тот, вернее, та, кто едва начала свой путь к Небу. Тем не менее не молчать же мне, раз уж я начал с заумных речей о добродетелях?

— Их семь. Почтение, мужество, усердие, верность, справедливость, умеренность и товарищество.

Аледо кивала на каждую добродетель и, кажется, повторяла их про себя. Затем вдруг задумчиво протянула:

— Жаль, что среди них нет безжалостности к врагам.

Я с напускным безразличием спросил:

— У тебя уже есть враги? Те, что оскорбляли тебя или толкали в грязь?

Аледо мотнула головой:

— Нет, старший, те, что лишили меня семьи.

Я заставил себя сказать:

— Тогда тебе подойдёт справедливость, — и не смог остановиться. — Вот только эта добродетель одна из тех, что безжалостна и очень обманчива на вид. Будет ли справедливо, если сын убийцы станет мстить стражнику, который убил его отца, защищая караван?

Аледо вскинулась:

— Мой отец не убийца!

Я взглянул ей прямо в глаза и спросил:

— А кто сказал, что я говорил о твоём отце?

Аледо стиснула зубы и опустила голову. Помедлив, я надавил:

— Не думаешь, что следует извиниться за то, что накричала на меня?

— Простите, старший.

А меня словно понесло. Точно так же, как снег у подножия Братьев, когда я подрубил его Звёздным Клинком и он понёсся вниз, на моих врагов.

— Так те, кто лишил тебя семьи в этом городе?

— Нет.

— Не хочешь рассказать, что с ними случилось?

Аледо покосилась на меня, буквально обжигая взглядом:

— Не хочу. Быть может, тогда, когда вы доведёте меня до своего Ордена и сделаете хоть немного сильней? Например, Мастером пятой звезды? — помедлив, она добавила. — Старший.

Я хмыкнул. Мне постоянно говорили, что я очень непочтителен к старшим. Эта Аледо словно наказание, которое свалилось на меня, услышав все их жалобы Небу.

— Ладно. Веди к своим товарищам, младшая.

Да, я понимал, что это смешно, но удержаться не сумел.

Там всё оказалось точно так же, как я и ожидал. Большая и полуразвалившаяся хибара у подножия стены. Пристанище для целого десятка детей-сирот. Для вида я оглядел каждого из них, как и просила Аледо. Двое старших, здоровых и широкоплечих лба уже были Воинами, сумев создать средоточие, но это явно не то, что можно было бы назвать талантом. Не в их возрасте, не во Втором поясе.

Поэтому я лишь покачал головой в ответ на безмолвный вопрос Аледо. А вот с прощальными подарками я постарался так, как только смог. Трое получили простые защитные артефакты, чудом завалявшиеся у меня в кисете. Старшему их... банды? Старшему я вручил кисет Путника с духовными камнями, десятком лечебных зелий и шестью возвышалками.

Возвышалки серьёзно усилят их в сравнении с другими бандами. Камни позволят некоторое время не заботиться о пропитании, да и уберегут их от воровства или прочих опасных дел. Главное, чтобы они с кисетом не решились на какую-нибудь дерзкую и крупную кражу. Ну и не засветили его перед другими бандами. Но теперь всё в их руках.

А затем я просто вышел на улицу, позволив Аледо попрощаться. Впрочем, это не стало помехой для моего слуха. Он тоже стал гораздо лучше, позволяя словно отсекать лишнее, и слышать только то, что я хотел.

— Аледо, ты уверена, что у него добрые намерения? Стелет он мягко, но так и не сказал, что же за талант у тебя.

— Даже если таланта нет, плата всё равно щедрая, разве нет? Такого не платит ни один Дом Цветов за новеньких, так ведь?

— Т-ц, Аледо... Ни наши старшие, ни мы сами, заняв их место, никогда до такого не опускались, не говори мне таких злых слов.

— Прости.

— Так. Сейчас Проныра метнётся к стражнику Юмину и...

— Не надо. Я всё решила.

Я вздохнул и заставил себя услышать спор птиц за стеной города, а не этот шёпот.

Аледо понадобилось на прощание и уговоры меньше времени, чем я ожидал. Она вышла, не оборачиваясь, подошла ко мне и указала рукой налево: