Турнир

— Выполнил, старший.

Страж повернул голову ко второму уцелевшему старейшине:

— Теперь ты доставай свой нефрит. Передавай. В качестве наказания за своевольство старейшины Онханда, Стражи объявляют на землях Изумрудные Равнины Дикое Время. Начало Дикого Времени через три дня. Судьбу земель определит сильнейший.

Старейшина, который отлично помнил, что Изумрудные Равнины, одни из богатейших земель клана, граничат с кланом Тириот, сглотнул и хрипло признался:

— Старший, у меня нет такого качественного нефрита, чтобы связаться с кланом.

Страж поднял руку и в его ладонь буквально прыгнул кисет мертвеца. Швырнув его старейшине, он спокойно заметил:

— Зато у твоего мёртвого собрата он есть.

На этот раз старейшина не сумел проглотить вставший в горле ком, да и обрушившееся на плечи давление стиснуло его, не давая даже вздохнуть. Суетливо согнулся, снова кланяясь. Давление тут же исчезло, но старейшина уже и без понукания укусил себя за основание большого пальца, чтобы добыть кровь.

Три вдоха и кисет стал его, ещё десять вдохов и в трясущихся руках у него оказался нужный нефрит.

Страж довольно кивнул, а едва сообщение отправилось через половину Пояса, добавил:

— Когда вернётесь в клан, то на словах сообщите, что Стражи недовольны тем, что Гарой забывает своё место. В тюремном Поясе есть только воля Императора, а вы не более, чем её проводники и исполнители. Не нужно забывать об этом, увлекаясь интригами, которые делают фракции слабей, а налоги меньше.

Придавив напоследок своей силой всех, кто был в ложе, Страж с удивлением увидел, как вперёд шагнул Лир. Лир Гарой.

— Старший! У меня есть просьба.

— Говори.

— Я прошу зачесть меня как налог Предводителем клану Гарой.

Один из старейшин толкнул к нему мысль:

— Ты что творишь? Не смей.

Лир искривил губы в злой усмешке и ответил вслух:

— Что я творю, старейшина? А вы как думаете? Больше всего из добродетелей я ценил верность и верно служил клану. Но как клан отплачивал мне за верную службу? Раз за разом втягивал меня в свои интриги между Пиками, даже здесь, вдали от владык и владычиц Пиков клан прислал вас, чтобы унизить меня на глазах сильнейших этих земель.

— Мы не...

— Не нужно прикрываться словами, — вспыхнул Лир. — Сегодня меня, как неразумного щенка едва ли не тыкали мордой в лужу, которую я тут наделал по вашим словам.

— В тебе говорит молодость...

— А в вас нежелание сдавать позиции молодому поколению. Или желание расчистить место для нужных людей, например, для сына владычицы Северного Пика?

Лир снова скривил губы, не дождавшись ответа, но прочитав его в глазах старейшины, повернулся к Стражу:

— Сегодня мне показали, какой должна быть настоящая верность, старший. Я плачу собой налог клана Гарой, как символ того, что дальше наши пути расходятся. Прошу выполнить старшего мою просьбу.

— Я не могу отказать идущему, который решил внести свою лепту в борьбу с сектантами.

— Моя просьба не в этом, старший.

— Излагай, — повёл рукой Страж.

— Моя семья. Я прошу великодушного и справедливого Стража проследить, чтобы Гарой отпустили их вместе со мной. Брат, отец, матушка, дед и прочие.

— Нечасто Стражей используют, как простых стражников.

Лир торопливо согнулся в поклоне:

— Моя наглость не знает границ и мне нет прощения, старший, но мне не к кому больше обратиться.

Страж впервые за этот разговор улыбнулся:

— Твою просьбу услышали столько глав фракций и их заместителей, что если с твоими родными что-то случится, то клан Гарой не отмоется и за двадцать лет. На их месте я бы как можно быстрей достал ещё один нефрит Духовного Голоса и приказал охранять твою семью так, как охраняют сокровищницу с драгоценными и уникальными эликсирами, которых не достать во Втором поясе. Иначе, за нарушение моей воли, Гарой одним только Диким Временем не отделается.

Старейшина Гарой сглотнул и закивал, затем, спохватившись, замотал головой:

— Нет, нет! Юный Лир зол из-за недопонимания, но если он желает уйти, то это его право и, конечно же, никто не станет отыгрываться на его семье. Да и не за что. Лир, что ты в самом деле.

— Отрадно слышать, — Страж протянул руку. — Идём, Лир.

Пока старейшины Гарой утирали пот с лица, Болайн тяжёлым взглядом провожал спину Стража.

Вот это упоминание о сокровищнице с эликсирами, оно было случайным или нет?

Болайн так ничего и не решил для себя. Внизу уже третий раз протаял в воздухе портал в империю. Болайн бросил на ту сторону короткий взгляд и отвернулся. Он никогда не понимал таких как Лир, готовых бросить всё, чего достигли и снова оказаться на новом месте ничем и никем.

Слабак. Он, Болайн, тоже когда-то был то ли двенадцатым, то ли шестнадцатым в списке претендентов на место главы кланы, смотря как считать и кого считать. И что? Он глава всех Дизир, он тот, кто сделал ещё один огромный шаг к усилению могущества клана, а где те, кто были перед ним? Сгибаются в поклонах, едва его завидя.

Болайн самодовольно ухмыльнулся, а затем вдруг нахмурился и быстро вернулся взглядом к порталу. Через миг портал закрылся, следом в воздух поднялся и Страж, быстро исчезнув где-то в вышине крошечной точкой.

Болайн же всё так же хмуро уставился на труп старейшины Онханда. Та его последняя фраза. Он ведь явно дал понять, что знает о договорённостях Дизир, вроде как тайных, о которых ну никах не мог знать. Вернее, мог знать только в одном случае, если услышал о них от того, с кем договаривался сам Болайн.

И во многом Онханд был прав. Договор был совсем о другом и ему ещё предстоит оправдываться, как так получилось, что ему досталось меньше, чем договаривались. Конечно, эта гора и леса вокруг неё — мелочь, но даже за эту мелочь было ему заплачено. И нет, он потратил далеко не всё.

Но если Онханд и впрямь связан с ним, то, кажется, ему Болайну, есть чем исправить положение и чем возместить разницу. Уж слишком Онханд не хотел, чтобы один наглый ублюдок отправился налогом на Внешние Поля. Всё это было неспроста.

Болайн толкнул мысль своему верному человеку, который выполнял множество щепетильных дел.

— Ты запомнил, как выглядели флаги в первом портале, том, куда ушёл этот Леград? — увидев, как тот кивнул, довольно приказал. — Сейчас же зарисуй их.

Болайн был лишь Предводитель. Ни он, ни кто-то другой в ложе не знал, что Страж не исчез в небе бесследно, не видел, что он, невидимый, висел в шаге от их ложи и слышал всё, что говорили здесь, пусть даже Предводители и использовали для этого мыслеречь. Не видели, как на ладони Стража возник призрачный цветок, а затем, словно несомый ветром, сорвался с неё и влетел в грудь одного из них.

***

Это был долгий день, а Шандри всё же уже был не молод. Тело Предводителя может выдержать многое, его дух... Может выдержать ещё больше, его ученик тому свидетель, но только если дух силён, а вера в себя непогрешима.

Он же...

Шандри открыл дверь и замер на миг. Справившись с собой, согнул старую спину:

— Старший.

Не столько перед человеком, сколько перед горящим за его спиной фениксом и его статусом.

Иликан помедлил, а затем негромко спросил:

— И как же тот, кто верно служил Ордену столько лет, докатился до подобного?

— Старший, о чём вы? — начал было Шандри, но замолчал, увидев в руках Стража письмо со знакомым почерком, его почерком. Медленно опустился на колени и склонил голову. — Я виноват старший. Но я лишь хотел, чтобы Орден не исчез.

— Сотни орденцев в верхних Поясах до сих предпочитают погибать на вызовах, но не кланяться никому из тех, кто стал врагом Ордена. А ты?