Красавица для Чудовища

В дверь неожиданно постучались, и мы с мужем резко отпрянули друг друга. Я ожидала чего угодно, но только не того, что к нам нагрянет мой отец с безумным желанием выяснить свои отношения с Мишей.

— Ах ты мерзавец, — послышалось с порога, и Миша сразу же встал впереди, загораживая меня своей спиной. — Сделал все равно по-своему!

— Настенька, иди в гостиную, — ласково обратился муж, игнорируя оскорбления моего отца.

Кивнула, быстрыми шагами буквально убегая в гостиную к сыну, за которым сейчас ухаживала Таисия. Мишу ужасно злило грубое обращение моего папы, но он терпел все колкости со стороны тестя только из-за меня.

И как же пакостно мне было в эти моменты.

Мужчины заперлись в кабинете Миши, и я понятия не имела, о чем они говорили в данную секунду. Это действовало мне на нервы, заставляя постоянно поглядывать на часы. Миша запретил идти за ними, и я не имела права делать что-то ему наперекор. Покормив ласкового сыночка, я быстро убаюкала мальчика, укладывая его в колыбель в гостиной.

— Анастасия, — услышала грозный голос отца и вздрогнула. Папа осёкся, увидев внука в люльке и сразу же перешел на шепот, придвигаясь ближе. Его лицо переменилось, и он ласково улыбнулся, глядя на своего внука. Но к чему все это, если он снова напугал меня до смерти. — Я забираю тебя с внуком домой, — прошептал он.

Посмотрела на Мишу, глаза которого горели от ярости и обиды. Он бы ни за что не рассказал мне о том, о чем они говорили с моим отцом, я знаю. Муж молчал, поджимая губы, желваки на его скулах заиграли, а ладони превратились в кулаки. Преодолев путь до нас с сыном, Миша приобнял меня, показывая всем своим видом, что он не отдаст нас моему отцу.

— Мои жена и сын остаются со мной в моем доме, — отрезал Миша. — Я же сказал, это — не обсуждается.

Схватив мужа за руку, ласково объяснила ему, что желаю поговорить с отцом наедине. Я бы точно сумела поговорить с папой и доходчиво ему все объяснить. Нехотя, спустя несколько недовольных попыток, муж смягчился и позволил мне отвести папу за собой в библиотеку.

— Настя, — папа начал отчитывать меня как ребенка сразу же, стоило переступить порог библиотеки. — Собирайся, — строго заявил он. — Внука тоже одень потеплее, — он о чем-то размышлял, озираясь по сторонам. — Завтра же подадим заявление в ЗАГС, и еще нужно ребенка на нас переоформить.

— Пап, ты себя слышишь? — прервала отца жестом, возвращая его в реальность, отчего его глаза округлись. Я не раз за последние месяцы демонстрировала ему непослушание, но он никак не мог принять того, что я выросла, вышла замуж и больше не слушала его беспрекословно как раньше. — Михаил — мой муж.

— Он тебя обидит, дочка, — отчаянно проговорил папа. — Михаил — чудовище. У меня душа болит от того, что ты продолжаешь жить с ним.

Миша не чудовище!

И он никогда бы меня не обидел и тем более, не оставил бы своего сына без матери. Ведь он знал, какого это, расти без нее.

— Папа, — остановила родителя, сдерживая гнев. Нервничать мне нельзя было ни в коем случае, иначе пропасть молоко. — Я сама разберусь с мужем, и мы как-нибудь решим наши проблемы, — добавила я. Спасибо тебе большое за то, что ты поддерживал меня, но я никогда не говорила тебе о том, что уйду от Михаила, — напомнила, глядя отцу в глаза. — У нас с ним сын. Я никогда не оставлю его и этот дом.

Спустя минуты бесполезных перипетий, папа все же сдался, и выдохнув просто обнял меня, принимая мое решение. Он оберегал меня, я хорошо это понимала, тем более сейчас, когда сама стала мамой. Никому на свете я не позволила бы обидеть своего дорогого, беззащитного ангела.

Поцеловав спящего внука, лежащего в люльке, отец обнял меня и не глядя на Мишу, покинул дом. Он бы обязательно оттаял в ближайшее время, и они начали бы общаться. Почему-то, мое сердце подсказывало мне это.

***

Месяц пролетел незаметно в привычной домашней рутине. Я полностью посвятила себя уходу за малышом, который менялся не по дням, а по часам, превращаясь из любимой булочки, в пухлую, сдобную, но все так же горячо любимую булочку. Мне было так необычно наблюдать, как сынок с каждым днем показывал что-то новое, и уже активно дергал своими ручками и ножками, сжимал ладошки в кулачки и пытался улыбаться нам с Мишей. Моему умилению не было предела.

Я все спала в уже детской комнате, в большой кровати с сыночком, ужасно скучая по мужу. У нас появился любимый ритуал: теперь, каждое утро после пробуждения, мы с Альбертиком тихо ступали в спальню, будили Мишу поцелуем и проводили какое-то время до завтрака втроем в нашей постели, по очереди целуя с мужем нашего любимого сына.

— Если вы не вернетесь ко мне в ближайшие дни, — поцеловав Альберта в щеку, прошептал Миша и посмотрел на меня. — Я вас обоих возьму в охапку и утащу за собой.

Я улыбнулась, прикладывая свою ладонь к его щеке.

Через несколько дней произошло еще одно чудо. Альберт Михайлович наконец-то пришел в себя, и теперь врачи практически со стопроцентной вероятностью утверждали о том, что вскоре он сможет выписаться из клиники и жить привычной ему жизнью. Похудевший, измученный, но волевой и строгий господин Соколовский заплакал, когда увидел своего внука, которого мы привезли в клинику, чтобы познакомить с дедушкой.

Мои показатели тоже были в норме: я не пропускала визиты к врачу, чтобы следить не только за здоровьем ребенка, но и за собственным организмом после родов. Который, к счастью, достаточно быстро восстановился.

Миша возобновил работы с иностранными партнерами, и теперь, целыми днями проводил в своем кабинете, или же, в городе с коллегами, с которыми раньше связывался только по телефону. Я очень скучала по нему, но понимала, что на постоянной основе, затворничество, к которому он привык за восемь лет в большом особняке — ни к чему хорошему не приведет.

А однажды, мы с мужем уже вдвоем посетили могилы Марины и Ксюши. Это случилось в тот день, когда мы навещали Артема Ткачева, спасшего жизнь моему мужу, и юриста семьи Константина Лихоманова — мужчин, которые погибли, защищая нас. Мише было неловко вести меня с собой к бывшей семье, но я объяснила ему, что в этом нет ничего плохого и неправильно. Ведь в конце концов, мы все были связаны одной историей.

Постепенно начинались морозы и я, как и обычно, теперь сама, без помощи Всеволода, управлялась с любимыми розами в саду и готовила их к ближайшему зимнему периоду. Все становилось на свои места, как и должно было быть всегда.

***

— Не варите ему больше кофе, — возмутилась, увидев турку с ароматным, высоким паром.

Таисия варила кофе моему непослушному мужу, за здоровьем которого теперь следила я самостоятельно, исключая все противопоказания, о которых говорил его лечащий врач. И контролируя прием таблеток, которые он благополучно игнорировал. Полгода без лошадиной порции кофе и пачек сигарет он бы мог потерпеть, в этом я была уверена. Хотя, сигареты я планировала полностью исключить из его жизни.

Заварив травяной чай, сама отнесла поднос в его кабинет, бросая на Мишу подозрительный взгляд.

— Что это? — непонимающе спросил он.

— Травяной чай, — надменно протянула я. — Ты как ребенок. За тобой глаз да глаз нужен, — повторила его фразу почти годовалой давности и улыбнулась, почувствовав дежавю. Муж, уловив весь каламбур ситуации, усмехнулся, притягивая к себе чашку.

— Горло побаливает, — подмигнув, протянул он. — Не хочешь полечить меня?

— Приготовлю тебе молоко с шафраном, — отправив ему воздушный поцелуй, протянула мелодично и подмигнула в ответ. — И одеваться теперь будешь теплее.

В гостиной меня ждал мурлыкающий Альбертик, который нашел себе новое развлечение: набрав мясца, пухлый комочек постоянно притягивал ножки к себе, наблюдал за игрушками, висячими в колыбели над его головой.

Обычно в такое время я делала ему массаж, сминая воздушное тельце руками, как мне прописал доктор.

— Сладкий мой, — поцеловав пухлую щечку, сделала глубокий вдох и уложила ребенка в кроватку.