Страница 32 из 59
— И после непродолжительного наблюдения я получил подтверждение, что ты та, кого я искал. Лия Брайнс, действительно, хороший специалист, не избалованна и наивна до умопомрачительности, а главное — честна.
Уголки моих губ опустились. Себя я знала хорошо, а вот Серхио только что признался, что воспользовался моей повышенной любопытностью и добротой.
— Не переживай, рыженькая! Я не дам тебя в обиду, — подбодрил меня Сеймур. — Вернешься домой целой и невредимой. Я за тобой прослежу.
— Даже не знаю, это должно меня успокаивать или наоборот… — грустно произнесла я после того, как многое для меня открылось.
— Поверь мне, — слово снова взял Серхио, — ты не пожалеешь, что оказалась в команде, и то, что мы обнаружили, оно того стоит. Это сложно объяснить словами, и даже, если бы я попробовал, ты бы не поверила. Лучше будет взглянуть самой…
— Выбора у меня все равно нет, — ответила я и продолжила рассматривать небесно-облачную даль в своем иллюминаторе. — Придется ждать, когда удастся взглянуть на найденное сокровище. А сейчас, пожалуй, мне стоит отдохнуть.
— Хорошо, — проговорил мой наниматель, вставая с моей постели.
— Приходи на обед в столовую. Сегодня первый день полета, обед обещает быть грандиозным, — со смешком произнес Сеймур, бросив пристальный взгляд на Лазура, чем заставил меня волноваться еще больше, но уже по другой причине.
Двое мужчин оставили меня в комнате одну, не считая Лазурной Ящерицы, развалившейся на покрывале, а мне, действительно, стоило хорошенько поразмыслить в тишине.
Итогом моих размышлений стало то, что избежать участия в экспедиции теперь уже не предоставляется возможным, и, стоит быть честной перед самой собой, экспедиция — это моя мечта, это так увлекательно. Да еще когда вокруг столько интриг и тайн, что хочешь-не хочешь, а пойдешь до конца. И я теперь я горю желанием, я хочу узнать, что такого они смогли обнаружить…
Глядя на проплывающие облака, словно айсберги посреди океана, я в этом уверялась все больше. Такое захватывающее чувство, которое сейчас поселилось у меня в груди, целая смесь из азарта, испуга и интереса, не допустит отступления.
Обида на Серхио за гнусную манипуляцию улеглась, оставив за собой выводы о его личных качествах. Этот человек мастерски пудрит мозги, не хуже, чем его Илайза свое лицо.
Когда мой желудок восторженно напел о том, что пора бы и наполнить его с чувством, толком и расстановкой, то я взяла на плечо Лазура и отправилась в общую столовую. Почувствовать многообещающий пир собственным носом не составило труда, сразу же как я вышла за пределы своей каюты. Но мне предстояло попасть на уровень ниже.
Добраться до нужного места мне удалось, к своему стыду, не с первой попытки. По пути я ошибочно зашла на кухню, где кашеварил кто-то из команды дирижабля. Он задорно напевал залихвацкие матерные песенки хорошо поставленным голосом. В облаке пара мне не удалось разобрать, кто такой этот король кастрюль и поварешек. Не став отвлекать от самозабвенного занятия творца нашего обеда, я никем незамеченной удалилась.
Следующая попытка была удачная. Я оказалась в нужной мне комнате — общей столовой. Это было просто потрясающее место: просторная комната с большим и длинным столом и лавками, но очарование и потрясение от этого места было совсем не в кухонном гарнитуре, а в том, что здесь располагался огромный, почти во всю стену, иллюминатор, не круглое большое окно, как в каюте, а здоровенный панорамный полноценный «выход» в небо. Находясь здесь, можно было поймать себя на таком ощущении, что ты — маленький винтик и являешься частью большого великого летательного аппарата. Стоило мне протянуть руку, как я наткнулась на прозрачное препятствие, которое возвратило из грез на палубу дирижабля «Стремительный».
Сейчас в столовой никого не было — я пришла раньше, чем было нужно. Я с Лазуром удобно расположилась на лавке и все свое внимание сосредоточила на головокружительном, в прямом и переносном смыслах, виде из окна. Одно из любопытных наблюдений в копилочку: Лазур тоже наблюдал. Мне представлялось, что в это время он скучал по своим собственным крыльям и по потерянной семье.
Прервал наше уединенное созерцание голос Сеймура:
— Проголодалась?
Я, по-простецки пожав плечами, продолжила наблюдать за облачными равнинами.
— Кок обещал подать в обед шедевральное праздничное блюдо. Он хотел поразить диковинного профессора в самый желудок. Тебе известно, что на дирижаблях первый прием пищи — всегда праздник? Первоначально полагается задобрить воздушную стихию, пока есть чем ее угощать. Команда немного празднует начало полета, тем самым задавая настрой на дальнейший путь, — объяснял мне Сеймур, пристроившись горой рядом со мной.
— Нет, не знала. Это же мой первый полет, Сеймур, — тихо ответила я, а после небольшой, но не обременительной паузы спросила с малой толикой грусти. — А ты много летал? Наверное, ты видел столько стран…
— Много, Рыженькая! И летал, и видел, но знаешь? Самой запоминающейся была поездка на Торфяные острова! — заявил Гровейнец.
Воспоминание об этом путешествии заставило меня улыбнуться. Я не могла сказать, почему, но слышать это было приятно. Все-таки Сеймур не такой уж и плохой. Он блестяще выполнял свою работу тогда и не дал мне себя угробить теперь. Ну и что, что все это сопровождалась насмешливыми фразами, в конце концов, я это слышала чуть ли не каждый день, а задевали слова именно из его уст. Могло ли быть такое, что мне хотелось, чтобы Сеймур думал обо мне иначе? Так свое поведение я еще не рассматривала.
— Спасибо, что я осталась жива и даже цела после той экспедиции на Торфяные острова, — поблагодарила я Сеймура, оторвав свой взгляд от иллюминатора. Я посмотрела на сопроводителя, которому предстоит в очередной раз вытаскивать мою рыжую и бедовую голову из непредвиденного.
Гровейнский бородач басовито рассмеялся и толкнул меня своим плечом совсем не сильно, но ощутимо для такого маленького профессора, как я.
— Что за упаднический настрой, Лия? — шутливо спросил он, резко сменив шутливый тон на серьезный и уверенный.
Глядя прямо мне в глаза, он произнес:
— Ты выберешься отсюда без потерь и, поверь, никакие богатые аристократы мне не помеха.
Сеймур отвернулся и снова заговорил, вернув веселье в голос:
— Смотри, пока ты тут куксилась и смотрела в окно, почти вся команда собралась у стола.
Я обернулась. Действительно, пока я предавалась думам и печалям, в общей столовой стало многолюдно, шумно и одуряюще вкусно пахло. Как я могла не заметить?
Сеймур одним ловким движением мощной руки поднял меня и посадил в центральное место за столом перед умопомрачительно ароматным запеченным мясом, круглым картофелем и еще неизвестными мне закусками разного цвета и консистенции.
Пока мой нос улавливал аппетитные запахи, Сеймур представлял меня и моего питомца как нового члена экипажа. Я настолько, оказывается, была голодна, что никого по именам и не запомнила, а только предвкушала удовольствие от аппетитных блюд, и за это мне было немного стыдно.
Все на корабле были мужского пола, разной формы, вида и образа. От усатых и круглых до тощих с юношеской угревой сыпью. Единственное, кого я отменно запомнила, это Кока. Он своими кулинарными творениями навсегда запечатлелся в моей памяти как изысканный чудотворец поварских дел и большущий лысый мужичина. Он получил от меня особенную благодарность и сердечную похвалу.
Серхио с Капитаном дирижабля к празднику первого обеда и почитания стихии воздуха так и не спустились. Вся команда саркастично шутила на эту тему, приписывая несуществующие, но приличные обстоятельства. Все пришли к единому мнению, что у них был отдельный праздник.
Я с удовольствием вкушала разнообразные изыски Кока, слушая дирижабельные истории всей команды. Самая запоминающаяся из них та, как они забыли, а затем долго искали одного из основного управляющего воздушника в порту Лисебра, что располагался в жаркой стране — Норбарии. Команде пришлось хорошенько постараться, чтобы найти потерянного друга и члена экипажа. Он оказался запертым в шкафу в скромном домике одной легкомысленной дамы, на окраине города, после внезапного и неуместного появления ее мужа. Самостоятельно выбраться воздушник из западни не мог, пока на помощь не явились верные соратники с дирижабля. Этим неудачливым ловеласом со звучным именем Лютарий оказался сидящий напротив молодой человек с высыпанием на лице. Когда к его юношеским угрям добавился застенчивый румянец, я осознала, чем он покорял своих быстротечных пассий.