Страница 33 из 67
Варя утешающе коснулась плеча отца, но он оттолкнул ее с такой силой, что если бы не подхвативший ее Джеймс, она бы ударилась о стену. Не глядя, Варя повела плечом, освобождаясь от его рук и бесстрашно шагнула к задыхающемуся от бешенства отцу:
- Успокойтесь, батюшка, - непререкаемо-твердым тоном сказала она, - Сейчас Петр Алексеевич выйдет, прямо с ним говорить будем, авось выслушает.
Поддерживая отца под руку и что-то ободряюще нашептывая, она повела его к дверям. Следовавший за ними Джеймс чувствовал как в его душе почти против воли все больше нарастало восхищение умной и властной московиткой.
Палаты дворца были наполнены народом. Почтенное купечество, сбившееся в плотные кучки, в ожидании царского выхода солидно, по-хозяйски красовалось дорогим платьем и округлыми животиками. Ищущие службы худородные дворяне боязливо жались по углам, а сановные важно шествовали поближе к центру, норовя попасть пред царские очи. Алешка Опорьев топтался у двери, высматривая в толпе свое семейство. Отмахнувшись от его вопросительного взгляда, Никита Андреевич начал торить дорогу к проходу.
Петр появился неожиданно. Сопровождаемый несколькими купцами и парой свитских, царь вынырнул из боковых дверей. Стремительно шагая по залу, он бросал короткие рубленые фразы то одному, то другому и вдруг резко остановился перед Варей. Та склонилась в реверансе:
- Красиво кланяешься, боярышня, - царь довольно крякнул, - Словно танцуешь
- Дозволь с просьбой, государь - не поднимаясь, почтительно сказала Варя.
- Проси, коли нужда приспела. Да встань, встань, - царь поднял Варю, попутно притиснув ее к груди так сильно, что у нее перехватило дух.
Она отступила, пропуская вперед отца.
- Ну, чего там у тебя? - буркнул Петр, неприязненно глядя на Опорьева.
- Дозволь сменить место пушечной проверки, государь. Недодумали мы маленько со Львом Кирилловичем, там болото рядом, порох отсыреть может, местность неровная, овраги... - боярин продолжал говорить, с ужасом видя, как Петр темнеет лицом. Поняв, что ни одно его слово не доходит до царя, боярин обескуражено смолк.
- Так, - тяжело проронил царь, - Говорили мне, я слушать не стал, а похоже - правда. Предупреждали меня, что сперва место попросишь сменить, потом время начнешь тянуть, потом байку какую сплетешь, что пушки, дескать задерживаются, али и вовсе украдены. Я тебе как родному, как другу верил, а выходит и впрямь ты врагам государства передался, специально кашу заварил, чтобы в преддверии шведской напасти флот безоружным оставить.
С каждым словом царя Никита Андреевич становился все бледнее и бледнее.
- Не знаю, государь, кто такое обо мне говорить осмеливается, -нетвердым голосом промолвил он, - Только поклеп это, подлый навет. Я отчизне и тебе слуга верный, нелицемерный.
- Может и так, - недобро ответил царь, - Вот и докажи мне свою верность, представь аглицкие пушки, за которые так ратуешь. А то может их и вовсе нет? И чтобы до условленного дня я тебя не видел и не слышал, а не то я твое кумпанство с английцем живо порушу, будет тебе и семейству кумпанство с Васькой Голицыным, - царь двинулся дальше, остановился, бросил через плечо, - Ты, Варенька, не бойся, какие бы ни были на твоем отце вины, ты к ним касательства не имеешь.
Джеймс потеребил потрясенно глядящего вслед царю Никиту Андреевича:
- Что значит "кумпанство с Васькой Голицыным"?
- Лишение чести и имущества, - помертвевшими губами прошептал боярин, - и вечная ссылка вместе с семьей.
- Что, Никита Андреевич, худой денек выдался? - из-за их спин послышался вкрадчивый голос и Лев Кириллович расплылся в приветливой улыбке, - Ничего, сегодня царь неласков, завтра помягчеет. У меня вот тоже беда, разбойнички пошаливают, - Нарышкин притворно вздохнул, - Петр Алексеевич явил милость, дозволил всех праздношатающихся на моих землях задерживать и буде окажутся воровского племени, сдавать в солдаты, а то и вешать без жалости, другим в упреждение, - и ласково покивав, дядя царя поспешил вслед за Петром.
- Насколько я понял, поймав моих людей, старый мерзавец их вздернет, -прервал молчание Джеймс, - Я своих ребят на верную смерть не пошлю.
- Матушка не перенесет ссылки, - Варя взяла отца за руку.
- Тебе-то что за печаль, ты все равно выкрутишься, вона как государь с тобой по доброму, - злобно брякнул Алешка.
- Не смейте оскорблять сестру, вы, молодой дурак! - рявкнул Джеймс.
Варя метнула удивленный взгляд на неожиданного защитника. Кажется, он и впрямь рассердился на Алешку.
Джеймс повернулся к Варе и на английском, незнакомом отцу и сыну Опорьевым, сказал:
- Леди, наш единственный шанс - дорога через болото, так что если вы решитесь стать проводником, клянусь честью, на всем пути ни словом, ни взглядом, ни прикосновением не обижу и не испугаю вас.
Варя испытующе поглядела на Джеймса и обратилась к отцу:
- Батюшка, я должна показать английцам тайную тропу, иначе всему нашему роду конец придет.
- Дочка, - Никита Андреевич беспомощно развел руками, - Если узнают, что ты с мужчинами, да еще иноземцами бродила, я тебя от позора и в монастыре не спрячу.
- Никто не узнает, - слова Джеймса звучали твердо, - И я и мои люди привыкли хранить тайны.
- Может хоть Алешку с тобой послать?
- Нельзя, сэр. Отсутствие леди Барбары никого не насторожит, а если вы или ваш сын исчезнете перед самыми стрельбами Нарышкин догадается, что мы нашли обходной путь.
- Я, батюшка, Палашку с собой возьму. По крайности она не будет через каждый шаг вопить: "Куда прешь, дура!"
- Я не стану вопить, - буркнул Алешка.
- Верно, не станешь, - охотно согласилась Варя, - Потому что останешься с батюшкой.
- Будет ссориться, дети, - Никита Андреевич собрался с мыслями. Вся компания потихоньку выбралась из толпы в Передние сени, и приткнулась у одного из входов в тени дверных занавесей, - Шли гонца, милорд, да не одного, а троих, а может и пятерых, чтобы не перехватили. Пущай твои люди берут пушки, приискивают толмача, нанимают какие ни на есть лодчонки и идут водой до Твери, а там их мой человек встретит и тишком-нишком, без лишнего шуму, доведет... Куда вести-то, дочка?
- Пошлите Пахома Молчуна, батюшка, он те места хорошо знает и накажите, чтобы вел лесным трактом до Софиевки, а оттуда снова лесом до того места, где проезжая дорога возле самого края болота тянется. Там, не переходя дороги, пусть нас и ожидают.
- Сегодня же отправлю известие и прикажу доставить десять... нет, дюжину орудий.
- На что столь много? - удивился Никита Андреевич, - Государь велел пять пушек представить.
- Ничего, любезный друг, как говорите вы, русские, "запас карман не тянет". Дорога предстоит опасная, всякое случиться может.
- В том и дело, что всякое! - гневно процедила Варя, - Да в уме ли вы, сударь? Это ведь болото, а не наезженный тракт. Дай Господь, чтобы мы с пятью прошли, а вы дюжину тащите!
- Ничего, пригодятся, - Варя и Джеймс обменялись враждебными взглядами, - Мы сможем здесь выйти? - Джеймс откинул завесу и шагнул на узкую лестницу. Вдруг он замер и предостерегающе вскинул руку. Впереди внизу за лестничным поворотом летели-торопились легкие шаги. Ни сказав ни слова Джеймс ринулся вдогонку. Опорьевы с тревогой ожидали его возвращения. Фентон появился через минуту, по его раздосадованной физиономии было видно, что он потерпел неудачу. - Вот уж точно страна, где стены имеют уши, - Джеймс досадливо хмыкнул, - Нас опять подслушивали.
- Но ведь в прошлый раз нам это пошло на корысть? - с тревогой спросил Алешка.
- В прошлый раз мы не говорили ни о чем важном. Сейчас же... Мы позволили гневу и страху затуманить рассудок, обсуждали свои планы среди толпы. Какая глупость! - Джеймс покачал головой.
- Будем надеяться что тот, кто подслушивал не разумеет по-немецки, -сказал Никита Андреевич.
- Та, - в ответ на вопросительные взгляды Джеймс пояснил, - Не тот, а та. Это была женщина.