Страница 22 из 67
Разговор о любимом детище - оружейном заводе, отогнал растерянность, увлек Джеймса, так что он не сразу заметил явное смущение хозяина дома. Никита Андреевич переминался, вертел пальцами, несколько раз порывался что-то сказать, но не решался. Наконец, Джеймс увидел его замешательство и замолк, вопросительно глядя на компаньона.
- Что уж тут, скажите ему, батюшка, - вмешалась молчавшая доселе Варя. Никита Андреевич еще посопел и начал:
- За добрые вести о делах наших спасибо, милорд, только тут у нас не слишком ладно. Ты вот об общем интересе у себя в Англии порадел, а я здесь в России не уберегся, - боярин глядел виновато, - Опасаюсь, быть нам с тобой в большом убытке. Тут видишь как вышло. Месяца через два после твоего отъезда, царев дядя, боярин Нарышкин, Лев Кириллович, привел к Петру Алексеевичу немецкого купца. Предлагал тот купец продать корабельные пушки, и цену запросил много меньше твоей. По такой цене можно весь балтийский флот пушками обустроить и еще останется на всякий мелкий приклад. Когда о твоих орудиях разговор зашел, немец тот стал тебя в мошенничестве обвинять, говорить, что столько, сколько ты просишь ни одна пушка не стоит, что ты просто казну обобрать желаешь. Ну, Петр Алексеевич и сам по заграницам бывал и написал кое-кому и вышло у него, что немец дело говорит, и впрямь хочешь ты многовато. Я попытался ему повторить, что ты сказывал: и про литье, какого раньше не было, и что стреляют твои пушки скорее других и что крепкие они, служить будут дольше, но государь только отмахнулся.
Джеймс растерянно глядел на Никиту Андреевича:
- Но как же так, у нас ведь контракт с казной!
- Что контракт против государевой воли! Да и царь на тебя зол, думает, ты его обмануть хотел. Лев Кириллович ему про это в уши все время дует. Ты теперь осторожнее с государем, он, осердясь, всякое учинить может.
На фоне недавних радостных ожиданий внезапный удар был особенно сокрушителен. Джеймс мгновенно представил себе, что означают для него слова боярина. Он попытался собраться с мыслями:
- Погодите, Никита Андреевич, о каком обмане речь. Мои пушки действительно лучше любых других. Они скорострельные и очень хорошего литья, прослужат десятки лет. Поэтому и стоят они дороже. Конечно, цена, что я назначил, она только для России, ведь доставить сюда артиллерию дело долгое и опасное, но даже в Европе я продал бы их с большой прибылью. Однако же моря сейчас неспокойны. Англия сражается с Францией и Испанией, Россия - со Швецией. При таких обстоятельствах один раз провести груженый бомбардами флот от Британии до России - плавание рискованное, а уж вернуть его обратно в целости и сохранности - просто невозможно, он неминуемо будет захвачен одной из воюющих держав. Остановить же отплытие я просто не смогу, корабли уже в море. Я вложил в предприятие огромные деньги, даже пришлось прикрыть часть других дел, и рассчитывал получить прибыль в России, чтобы вернуться с новым грузом русских товаров. Если теперь мои надежды не оправдаются, я потеряю большую часть своего состояния, да и вы, друг мой, сильно пострадаете.
Никита Андреевич беспомощно и виновато развел руками. Ответить он не успел, на дворе зашумели, боярин подошел к окну и тут же бросился встречать приехавшего царя. Петр, сопровождаемый шумной компанией, ввалился в палату. Тут же Варя привычным движением набулькала чарочку, водрузила на поднос, и с поясным поклоном подала. Царь выпил, крякнул, облапил девушку за плечи и впился в ее розовые губки затяжным поцелуем. На долгие мгновения все замерло, присутствующие глядели на царя и красавицу-боярышню. Наконец Петр оторвался от нее и в ту же минуту внимательно наблюдавший Джеймс заметил легкую брезгливую гримасу, промелькнувшую на личике Варвары. Брезгливость была мгновенно спрятана под любезной улыбкой, однако, когда Меншиков вслед за царем попытался сорвать поцелуй, Варя одарила его столь надменно-гневным взглядом, что фаворит тут же скрылся за спиной своего покровителя.
Джеймс окинул взглядом собравшихся. Похоже, никто, кроме него, не замечал, а может, не придавал значения тому, что внимание государя отнюдь не радовало юную даму. Ее же отец, напротив, благосклонно кивал.
- Ну что, милорд, давай к делу, - царь уселся, - Думаю, интересант твой все тебе обсказал. Договорились мы с тобой про пушки, да только пока ты туда-сюда ездил, соперник у тебя выискался. Вот знакомься, герр Кропф, - Петр кивнул на длинного тощего немца в потрепанном кургузом кафтанчике. Тот суетливо поклонился Джеймсу и тут же спрятался за спину тучного боярина Нарышкина. Царь тем временем продолжал, - Дядя мой за его товар ручается и деньгу немец просит невеликую. Сравнили мы немцеву цену, ту, что в Европах нынче, да твою, и вышло, что уж больно ты, сэр Джеймс, заломил, многовато хочешь. Я тебя не виню, каждый купец свой интерес блюдет, но и мне переплачивать не резон. У меня вон под Петербургом швед эскадру собирает, к весне-лету нападет. Мне его упредить надо, все корабли бомбардами оснастить. С герром Кропфом это сделать можно, а с твоей ценой, милорд, дай Бог половину оборудовать.
Джеймс собрался с мыслями. Сейчас ему предстояло одно из самых важных в его жизни сражений. Ох уж эти русские, ведь предупреждали его, что с ними нельзя полагаться на договоры и контракты, что сделку можно считать заключенной только когда держишь в руках деньги. Да и тогда их нужно держать крепко, а то испарятся как и не было. Опьяненный полным успехом предыдущей поездки, он сглупил, вложив большую часть своего состояния в производство артиллерии для царя Петра. И вот теперь появление чертового немца грозило оставить его ни с чем, уничтожить плоды многолетних трудов. Следовало немедленно исправлять ситуацию.
Джеймс заговорил продуманно и взвешенно. Он вновь описывал достоинства своих пушек, длительность и опасность их доставки, наконец, напомнил о том, что это новейшая артиллерия, что ни один флот мира еще не имеет такую, что с его орудиями русские корабли получат неоспоримое превосходство над шведами. Но все его доводы наталкивались на полное небрежение царя. Петр почти не слушал Фентона, вместо этого он внимательно разглядывал Варвару, заставляя ту заливаться румянцем и торопливыми движениями оправлять юбку. Царь явно уже принял решение и никакие речи не могли поколебать его. Боярин Нарышкин, покровитель немецкого купца, поглядывал на Джеймса с откровенным превосходством. Понимая, что стоит на пороге разорения, Джеймс отчаянно искал выход. Он вдруг обратился прямо к Кропфу.
- Не будете ли вы так любезны, сударь, сообщить, за какую цену вы продаете свою корабельную артиллерию?
Застигнутый врасплох прямым вопросом человечек засуетился, глазки его метнулись в сторону, он откашлялся, но ответ дал Лев Кириллович:
- Ну ты и дерзок, милорд, - тучный боярин густо хохотнул, - Кто ж тебе тайны негоциаций откроет!
- Почему же нет, боярин? Я ни своей цены, ни своего барыша не прячу, - тут Джеймс несколько лукавил, но как говорят сами русские, Бог простит, - И пушки мои каждый посмотреть может. Почему бы и сопернику моему не сыграть в открытую?
- Тут не игра, милорд, а дело государственное, - Петр был сама суровость, - Однако на вопрос твой отвечу. Может твои аглицкие пушки и самоновейшие, но мне не до жиру, быть бы живу. Дядя мой проверил, немцевы не хуже шведских будут, а цена у герра Кропфа раз в пятнадцать менее твоей. Так что сам понимаешь, спорить тут не о чем.
Джеймс лихорадочно обдумывал ситуацию. Нужно было срочно решать, смириться ли с возможностью разорения или вновь рискнуть и воспользоваться лазейкой, открывшейся в словах царя. Для этого следовало прямо поставить под сомнение честность царского дяди и его компаньона, что в стране всевластия монарха могло обернуться большой бедой. Отступать было не в его правилах и, словно в ледяную воду с головой, Джеймс бухнул:
- Такой цены не бывает, - в ответ на гневно-удивленный взгляд Петра Джеймс пояснил, - Ваше величество, вы можете написать вашим людям в Европе, а можете спросить местных оружейников. Все вам скажут, что чтобы сделать пушку, надо затратить какие-то деньги, затем ее надо довезти до места назначения, и еще свой барыш получить. Из этого и складывается цена. За те деньги, что герр Кропф просит, и металла не выплавишь, не то что само орудие отлить. Тут одно из двух: или любезнейший герр Кропф изобрел способ творить бомбарды из воздуха, - ну, тогда ему и в Россию ехать не надо было, из Германии мог всей Европой командовать, все страны к нему на поклон пойдут, - или его артиллерия лишь для воинских парадов годится, а в бою стрелять не будет.