Страница 16 из 67
- Потому что к хорошему человек привыкает быстро, а вот обратно к плохому для него вернуться - мука мученическая , - в ответ на недоуменный взгляд Вари, она пояснила. - Три дня твое семейство сидело вовсе не евши, дворня после твоей выучки не осмеливалась по каморам шнырять, а тебя не было, чтобы распорядиться. Потом матушка твоя спохватилась и распорядилась, только уж по-своему. Прошлась по подклетям, выгребла все, что за эти дни подпортилось и отправила на поварню стряпухам, чтоб, значит, добро не пропало. А тут как на грех государь к вам в дом по-свойски пожаловал, велел себя обедом кормить, все тот пир вспоминал, что ты в прошлый раз устроила, говорил, что хочет поесть вкусно. Петр Алексеевич откушал, а что дальше было, ты и сама сообразишь. Государь злится, а Никиту с Алешкой даже царский гнев не страшит, так им животы схватило. Через скорбь живота твоему батюшке в разум прояснение вошло, заметил он, что как дочь в доме, так порядок в доме, как дочь из дому, так и порядок вместе с ней. Вчера повстречал моего Иван Федоровича, звал к себе наливочек испить, а дядюшка твой, не будь дурень, ему и говорит: "Какие у тебя, Никита Андреевич, наливочки, коли Варя твоя уже почитай неделю у нас живет! Сами себя они, что ли, спроворят?" Так что жди, еще с недельку батюшка гонор подержит, а там и явится за тобой.
- Тетушка, что же вы не сказали, что дома все больны?
- Чтобы ты не помчалась их, дураков, выхаживать! Ты вон и сейчас бежать готова. Сядь, успокойся, и без тебя поправились. - Княгиня помолчала, - Когда отец позовет, вернешься?
Варя обняла Наталью Андреевну, прижалась к плечу:
- Тетушка, родная, я вас люблю и до гроба благодарна буду, но сами знаете, надобно мне вернуться, без меня они пропадут. Только вернусь я не просто так, а с крепким уговором.
- О чем же уговариваться будешь?
- Чтобы быть мне хозяйкой в доме, и здесь и на Москве, и в вотчинах, делать свое дело беспрепятственно, а то я хозяйство тайком веду, словно на базаре кур ворую. А еще хочу, чтобы мне дозволили учиться политесным наукам, пускали в ассамблеи, как других дворянских дочек, и дозволяли наряжаться как сама желаю, а не как матушка велит.
- Хорошо, на том и стой, дитятко. Ты только не горячись, как срок придет, я сама с братом говорить стану.
Тетушкино пророчество сбылось через десять дней. Умаявшись за день, - политесная наука оказалась нелегкой - Варя рано легла спать. Разбудили ее резкие гневные голоса, доносившиеся снизу, из залы. Варя вслушалась. Легко различался голос тетушки, а вот вторым был голос ее отца. Сон мгновенно слетел. Подкравшись к лестнице, боярышня попыталась разобрать, о чем говорят, но до нее доносился лишь слитный гул беседы. Вдруг раздались шаги, и Варя едва успела заскочить в свою комнату и нырнуть в постель.
Вошла тетушка.
- Вставай, Варенька, твой батюшка приехал. У него сегодня гости были, матушка твоя их приняла от души, теперь он не знает как визитерам в глаза глядеть, - Тетушка ехидно усмехнулась, - Спускайся вниз, только новых платий не надевай, одень то, в чем ко мне пришла, не след отца сразу пугать. - Наталья Андреевна направилась в двери, но неожиданно вернулась, обняла Варю, перекрестила, - Держись, дитятко, теперь только тебе решать, как твоя жизнь дальше обернется.
С трудом отыскав старый летник под ворохом платьев, Варя заплела косу, спустилась вниз и остановилась в дверях залы. Там уже находились четверо: тетушка с мужем и Никита Андреевич в сопровождении Алешки. Похоже, только что здесь шумела жаркая баталия. Наталья Андреевна и ее брат вид имели несколько встрепанный, глядели друг на друга недобро и были удивительно похожи как друг на друга, так и на передравшихся котов. Боярин отвел пылающий взгляд от сестры и остановил его на дочери:
- Явилась, строптивица! Из дому сбежала, мои седины опозорила, мать чуть до смерти не уморила. Ну-ка, живо, домой, а не то плеть возьму и до самых ворот гнать буду, чтобы знала свое место.
Привычный страх перед родительским гневом охватил все Варино существо. Она уже готова была пасть на колени перед отцом, умолять о прощении, клясться, что больше никогда, никогда... Остановил ее лишь холодный голос тетки:
- Замечательно, брат, просто замечательно, - говорила та, - Предполагается, что после подобного обращения она должна и впрямь домой бегом побежать, навстречу новым обидам и поношениям.
- Она моя дочь и обязана дочерний долг выполнять!
- Как брюхо подвело, так ты про дочерний долг вспомнил! Где ты был, когда надо было отцовский долг исполнять?
- Когда же я долгом пренебрегал? Какие такие обиды и поношения она в родительском доме видела? Бредни избалованной девчонки!
- Богородице, дево, дай мне силы! Что же ты, братец, под родительским долгом понимаешь?! Дочь на посмешище собственной рукой выставить, а потом ее же за то и наказать!?
- Да как, сестрица, ты смеешь мне указывать, что с собственной плотью и кровью делать!? Да я...
- А ну-ка оба молчать! - негромкий голос Ивана Федоровича прозвучал гулко и весомо, мгновенно заставив спорщиков утихнуть. Князь Иван был молчуном от природы, но может быть именно поэтому те редкие слова, которые он выпускал на свет Божий имели некий особый вес и значение. Еще не было случая, чтобы слова князя Мышацкого были пропущены мимо ушей теми, к кому они обращались. Вот и сейчас сила его голоса заставила улечься страсти. - Оба сядьте! - Вскочившие в пылу ссоры брат и сестра медленно, будто не своей волей опустились в кресла. - А ты, Варенька, - голос князя помягчел, - не стой у двери как чужая, заходи, сядь рядом со мной, - Варя прошла в комнату, присела на краешек стула, защищающим движением князь взял ее за руку, - Теперь слушай меня, Никита Андреевич! Дочь тебе Бог дал такую, что любой бы гордился да радовался подобную иметь. Как она в дом твой возвратилась, так и свой дочерний долг, и долг супружницы твоей на свои плечи взяла и выполняла истово, без жалоб, не прося ни наград, ни благодарностей. Ты же ей ответил небрежением и забвением. Запамятовал, видно, что как Господь повелел детям слушаться родителей, так и родителям наказал печься о детях. Даже в заботах о доме твоем ей препятствия чинились, тайком приходилось тебя же и ублажать, у последней девки больше власти было, чем у боярышни Опорьевой. А что ты сделал, когда пришел ее черед, как и всем дочерям дворянским, царский приказ выполнять, в ассамблею явиться? Не помог, не подготовил, как кутенка слепого на растерзание насмешникам отправил! Когда над ней царская свита потешалась, разве был у нее защитник? Кончил ты вообще срамотой - дочь за собственную провину наказал!
- В чем же я виноват, Иван Федорович, - боярин и сам не заметил как стал оправдываться, - Я ведь не думал и не гадал, что так обернется.
- В том и виноват, что не думал! Ты отец, тебе и соображать! В общем, кругом ты не прав, боярин!
- Что ж вы при детях моих меня срамите, власть мою родительскую колеблете!
- Не мы, ты сам свою власть поколебал, когда долг отца перед дочерью позабыл, - вновь встряла Наталья Андреевна, - Вот что, братец, коли хочешь чтобы дочь к тебе вернулась, обещай крепко, да побожись, что выполнишь ее условия, а не то не отпущу ее, будет с нами жить. Ты очами на меня не сверкай и не грозись, мне ты не указ. Коли родительской волей попытаешься ее из нашего дома забрать, я к Петру Алексеевичу пойду, посмотрим, кого он выслушает. Ты у него после того обеда, что без Вари готовился, не в великом фаворе!
Никита Андреевич зло пыхтел, но понимая, что крыть нечем и если он вновь хочет заполучить хозяйку в дом, надо соглашаться, махнул рукой:
- Ин ладно, Господь с вами, говорите, чего вы там удумали!
- По первому делу, - обрадовано зачастила княгиня, - чтобы все хозяйство и весь припас и ключи ты открыто Варваре передал и власть над дворней ей вручил. Здесь, и в Москве, и в вотчинах чтобы все знали, что она полноправная хозяйка. Тогда она будет дом вести и будет у вас все ладно.