Страница 97 из 104
Оказавшись у границы ауры, Джиа вонзила меч в невидимую стену волшебства. Ей удалось перерубить его самые слабые узлы. Но если молодые жрецы, которые допустили ошибку в ауре, поддались панике, то старшие с невозмутимым видом продолжали начитывать заклинание и залатали нанесённый ущерб.
Часть магических нитей, словно змеи, метнулась в сторону Джиа. Девушка зашипела. Закружившись в пируэте, она с умноженной силой рубанула по ним. Змеи были жёсткие и упругие, но под её атакой отпрянули.
Ловко маневрируя между солдат, отводя и отбивая направленные в её сторону удары, Джиа продолжила искать слабое место в ауре. Внезапно сквозь запах крови она услышала знакомый привкус. Сердце её тоскливо сжалось. Наёмница не смела поверить собственному чутью и, сбившись, почти пропустила атаку. Но вражеский клинок был отведён от неё ведьмачьим мечом.
Лицо Джиа было спрятано за капюшоном и воротником. Она не успела понять, узнал ли её Летодор в пылу битвы. Наёмница проследила за брошенным им мимоходом взглядом, и снова её сердце оборвалось. Среди пленённых людей она разглядела Орфу.
Заметила она и торжествующий взгляд негодяя Дрейчьиса, стоявшего неподалёку от танцовщицы. И в этом взгляде она отчётливо прочитала то, что ей совсем не понравилось.
Джиа крикнула было своим братьям, чтобы те отступали, рванулась ближе к ведьмаку, но было уже поздно.
Седобородый жрец Аль Тол с удовольствием наблюдал за заварушкой, происходящей между наёмниками-солдатами и серыми убийцами. По правую руку от него застыл Ирий Тада, по левую стояла надменная, но неизменно прекрасная Вельха Аво, а за ней — невысокая и пышная Горда Ролу, трусливая Ирма Рум и другие.
Все они как один нараспев зачитывали слова заклинания, сложенного ещё их предшественниками много столетий назад — в ту самую пору, когда Единый самолично правил народами мира, а в небесах можно было увидеть его могучих посланцев-хранителей.
С годами строение магической ауры было усовершенствовано, и теперь уже ничто не могло остановить заклятье. Разумеется, при наличии подходящего материала — достаточной жизненной силы.
Несмотря на три десятка добровольно пришедших на закланье юношей и девушек, всё же одной их крови было мало. И потому помимо них в ритуале участвовали наёмные воины — головорезы, оплаченные и обряженные в одежды самторийских солдат хитроумным Ирием Тада.
Многие из них уже были принесены в жертву без малейшего усилия со стороны жрецов. А ещё оставались солдаты, затаившиеся в подсобных помещениях, в кухне и в сторожке. И, конечно же, были сами сумеречные убийцы, называвшие себя лисами.
Их по большей части эльфийская кровь, позволявшая нелюдям жить так долго, что кое-кто из них мог помнить ещё самих хранителей, вольёт в жертвоприношение самую великую мощь.
Аль Тол торжественно поднял и опустил руку, словно захлопывая мышеловку. И в тот же момент из зданий, окружавших площадь, выбежали солдаты.
Их окружали ручьи и лужи крови. Промокшая от крови одежда отяжелела. Воздух стал густым и душным от магии. Джиа готова была взвыть от отчаянья и бессилия. Они пытались помешать ритуалу, но всё это время, как игрушечные солдатики, послушно исполняли волю врага.
Двое из её собратьев уже погибли, троих она потеряла из виду. Неизвестно, сколько ещё более восприимчивых к опасной ворожбе сумеречных лис пало у стен монастыря.
Что с ними стало? Смогли ли те, кто ценит чужую жизнь превыше всего, бросить собратьев и спастись бегством?
Свежее подкрепление солдат окружило их плотным кольцом. Они мерзко скалились и ухмылялись, словно деревенские мальчишки, тыкающие палками в пойманного капканом оленя. Солдаты выкрикивали ругательства, провоцировали, но открыто не нападали.
Где-то в пяти шагах от наёмницы Летодор безуспешно пытался пробить сжимавшееся ощеренное копьями кольцо. Но на место зарубленных им вставали всё новые бойцы.
Их было слишком много. И Джиа не могла позволить пролиться ещё бо̀льшей крови. Слишком отчётливо она осознала,
Девушка стянула с головы бесполезный капюшон. Теперь на её лице осталась лишь маска из пыли и чужой крови. Она повернулась к ведьмаку. Летодор, тихо рыча, отбивал нацеленные на него копья.
— А вот и ты, певунья! — громкий голос Дрейчьиса, стоящего за спиной у Джиа, заставил солдат умолкнуть. — Не стоило оттягивать неизбежное. Твоя подружка-плясунья уже с нами. Мы с нетерпением ждали только тебя! И ты подоспела как раз вовремя, чтобы занять своё место!
Джиа даже не повернулась к нему. Пусть себе распаляется. Пустые слова пустого человека. Но на голос жреца обернулся Летодор. Заметив подругу, он мучительно взвыл и крепче сжал меч. Их разделяло лишь несколько шагов — несколько шагов, море крови и горы убитых.
У Джиа дрожали губы, но она заставила себя улыбнуться. Ведьмак и сумеречная лиса застыли, не сводя друг с друга глаз. Они молчали. И это молчание было красноречивее любых слов и признаний.
Джиа поднесла руку к груди. Там под пропитанной кровью стёганкой всё ещё пряталась розовая жемчужина. В спешке девушка попросту не успела снять её.
Как глупо всё вышло. Нелепо и глупо. Как странно было умирать именно сейчас, когда у них обоих всё только началось.
Как странно вообще умирать. Разве так бывает? Это же
— Мы не будем больше убивать для вас, — громко крикнула Джиа, обращаясь к жрецам.
— Ну, в таком случае нам придётся довольствоваться тем, что есть, — усмехнулся Дрейчьис.
Джиа наконец удостоила его взглядом и обмерла. У него на шее девушка увидела знакомый ей амулет — монетку с кривыми краями и отверстием по центру. Тот самый амулет, что носил Друговский и который она — Дженна — описывала в сказке о рыцаре и единороге!
…Эту страшную сказку она так и не сумела дописать до конца.
Молодой жрец склонил голову набок, внимательно рассматривая девушку, а затем коротко кивнул кому-то. Джиа обернулась, словно в замедленном течении времени она увидела, как один из множества безликих солдат, что стояли за спиной у Летодора, делает выпад в сторону ведьмака. Она видела, как подлый удар находит цель.
Ведьмак покачнулся. Его меч с глухим лязгом ударился о грязные плиты.
— Нет… — прошептала Джиа, мотая головой. — Нет. Так не должно было случиться. Не должно. Так нельзя.