Темные сестры

И вдруг я увидела Герберта. Он шагал по дорожке, а Хефнер-старший его провожал, что-то миролюбиво рассказывая, активно жестикулируя и посмеиваясь. И в миг, когда Мэнфорд отвлекся на указания дворецкому, Герберт поднял голову.

Он смотрел прямо на меня, каким-то непостижимым образом безошибочно нашел мой взгляд. И подмигнул. Весело, как мог только он, с обещанием вернуться. Я действительно думала, что в Кордеро-холле после свадьбы сестры для меня не осталось места. Но что, если это не так?

Я улыбнулась. И Герберт эту улыбку заметил, а затем снова повернулся к Мэнфорду, сделав вид, что лишь окинул восхищенным взглядом дом.

В этот момент никого роднее у меня не было.

— Злишься, — констатировал Райан.

— Нет, — пожала я плечами. — Не злюсь.

— А глаза злые. Кайли, не злись.

— Я не злюсь, Райан. — Меня бесило его чуть насмешливое «Кайли». — Я разочарована, только и всего.

— Ты не знаешь всей ситуации. Не понимаешь, насколько нам нужна.

— Нет, не понимаю. Не знаю. Вы не объясняете. Не просите помощи. Заперли в доме, отобрали ребенка. Вы даже не допустили мысли, что я могу помочь вам добровольно. Что Кортни не наш отец и у нее не каменное сердце. Значит, вы или считаете меня бесчувственной тварью, от которой можно добиться помощи лишь безобразным шантажом. Либо лжете, и дело вовсе не в помощи бедному больному ребенку. И я не обязана быть приветливой. А в данный момент я еще и хочу есть. Я намереваюсь принести ужин, раз не сложилось с завтраком и обедом. Но за своей порцией иди сам. Я смотрю, ты почти поправился. Можешь не благодарить.

Я вышла из комнаты, рассчитывая если не найти Сиси и заставить ее разогреть остатки ужина, то хотя бы самой сообразить пару бутербродов. От голода немного подташнивало. Апатия и обида прошли, короткий зрительный контакт с Гербертом подарил прилив сил. И этот прилив потребовал энергии.

Если семья знает, где я, покинуть поместье не составит труда. Мэнфорд не настолько безумен, чтобы пойти на открытый конфликт с Кордеро. А похищение — серьезная на него заявка. Он, конечно, может сослаться на то, что Стелла его внучка, но для Герберта это станет лишь еще одним поводом уничтожить Мэнфордов. Как бы я ни относилась к мужу сестры, некоторые при упоминании его фамилии начинали заикаться заранее — на всякий случай.

Если Герберт не забрал меня сейчас, значит, следует ждать. Может, он сначала хочет спрятать Стеллу? Или знает о дневнике и ищет его, чтобы манипулировать Мэнфордом? Как знать.

Дом уже затих. Еще не спал, но малочисленные обитатели поместья разбрелись по своим комнатам, а прислуга закончила уборку после ужина. Не было слышно ни разговоров, ни смеха. Мне казалось, я осталась совсем одна.

У всех сестер Кордеро была одна, несомненно, неоднозначная черта, которую наш отец всеми силами пытался искоренить. Любопытство.

Кортни была сдержанно любопытной. Она не любила скрываться и подсматривать, предпочитала прямо спрашивать обо всем, что ее интересовало. Ким была наивно любопытной. И эта наивность умиляла окружающих настолько, что младшая сестричка действительно знала все наши секреты. И позже ими воспользовалась.

А у меня лучше всего получалось подсмотреть и промолчать, что подсмотрела, чтобы потом вовремя вытащить козырь из рукава. Чем меньше людей знают о моей осведомленности, тем проще мне жить. И им, кстати, тоже.

Поэтому, проходя мимо открытой двери кабинета Мэнфорда, я не сдержалась и заглянула внутрь. Лампы не горели, свечи еще дымились, словно хозяин совсем недавно вышел. Стол был завален бумагами, письмами и книгами. Кажется, Хефнер-старший остервенело, сутками напролет изучал все, что сумел достать о Конраде Кордеро.

Ведомая каким-то шестым чувством, я перебирала плотные старые листы, пока не вздрогнула, различив до боли знакомый почерк, так напоминающий мой. Буквы были наклонены в другую сторону, благодаря чему смотрелись крупными, кругловатыми.

Так писал папа, и только я переняла его манеру.

«Рейган.

Однажды я сказал, что магия сродни живому организму. Она меняется, рушит собственные законы и созидает новые. Ты хотел следовать за мной, и я предупреждал: мы вступаем на тропу войны. Мы не используем магическую энергию, а подчиняем ее. И она будет отчаянно сопротивляться. Мы оба могли выбрать иное. Прожить долгую, спокойную жизнь, сделав вид, будто то, что мы открыли в себе, — лишь плод воображения двух энтузиастов.

Но ты выбрал путь, что я тебе предложил. Выбрал стать моим другом и братом. То, что мы сделали, то, что нашли, изменило нас. Мы подчинили величайшую силу на свете, совершили невозможное. Если однажды кто-то узнает о нас, мир изменится навсегда.

Я ужасно огорчен твоей неудачей. Жаль чудесную девочку Жизель, она была твоим шансом, но ставка, увы, не сыграла. Впервые за многие годы я признаю свое бессилие.

Солгу, если скажу, что не ожидал этого. Играя с разумом, неизбежно рискуешь все потерять.

Когда родились Кайла и Кортни, я еще верил, что у меня есть шанс. Не упрекай меня в недостаточной верности идее: я уничтожил все, что мне было дорого, ради нашего общего блага. Жену. Семью. Могущество рода Кордеро.

Как и Жизель для тебя, Кимберли была моим последним шансом, но, кажется, я ошибся. Как иронично, что из всех моих детей именно она — случайный ребенок случайной шлюхи — стала моим продолжением. Единственной наследницей богатства, которым я действительно дорожил. И с которым так обошелся.

Боюсь, мои дни подходят к концу. Я признаю поражение, Рейган.

Когда-то мы заключили соглашение. Ты знаешь, что это значит. Знания о ритуале навечно будут похоронены в моем разуме. Но если я не ошибся в Ким, если она действительно так сильна, как я чувствую, однажды она найдет записи. И если ее ненависть ко мне утихнет…

Иначе я отправлюсь в ад.

Когда-то ты, Рейган, поклялся отправиться туда вместе со мной.

До скорой встречи.

К.»

Подписываться «К» становится милой семейной традицией. Хорошо, что мертвые не пишут писем. Я будто снова стала ребенком, тайком от отца прокравшимся в кабинет, чтобы почитать запретные письма.

Кто такой этот Рейган, интересно. Никогда не слышала от отца это имя. Судя по написанному — близкий друг. Каким-то образом письмо оказалось у Мэнфорда, и теперь он жаждал найти записи, предназначенные Ким.

— Ким… — пробормотала я, еще раз перечитывая строки о сестре. — Что он с тобой сделал?