Темные сестры

Мы и раньше догадывались, что безумие и ненависть в Ким — результат действий отца, но боялись говорить об этом вслух. Когда Ким заперли в больнице, Герберт спрашивал, не трогал ли нас отец, но правда в том, что мы с Кортни никогда его не интересовали, для нас будто создали роль благовоспитанных представительниц древнего магического рода, и мы ее играли.

Ким была другой. Мы любили ее, опекали, но…

Еще мы завидовали. Нам виделась в отношении отца к младшей дочери та теплота, которой так не хватало. Какие же мы были дурочки! Что ж, теперь Ким вряд ли сможет продолжить исследования отца, какими бы они ни были. А значит, он уже давно в аду, где ему и место.

Я вздрогнула, услышав тихие шаги, и быстро юркнула под стол. Но ни через минуту, ни через десять в кабинет никто не вошел, и я решилась вылезти и выглянуть в коридор.

Никого.

Надо было идти за едой и возвращаться в комнату.

Где-то у лестницы тикали настенные часы. Я направилась к ступенькам и начала спускаться, как снова услышала шорох, теперь в противоположном конце коридора.

Резко обернулась. И готова была поклясться, что заметила, как на фоне темной стены мелькнуло что-то светлое! Сердце замерло и пропустило несколько ударов, дыхание перехватило.

Спокойно, Кайла, призраков не существует. Это детские страшилки о тайной магии мертвых. Вот она, магия, простая и доступная: свет, графины, греющие воду для чая, шкафы, сохраняющие холод, котлы, где долго томится мясо, экипажи без лошадей, поезда. В наш мир нет ходу мертвым. А сказки о призраках в старых поместьях — всего лишь сказки.

Сказки не могут пугать. Но почему тогда дрожат руки?

В детстве у нас с сестрами была своеобразная игра. Надо было зайти в темную комнату и стоять, пока не станет нестерпимо страшно. Но, будучи старшей, даже одолеваемая диким ужасом, я выходила из комнаты спокойно, доказывая Хейвен и Кортни, что ничуть не боюсь скрывающихся во тьме чудовищ.

Сейчас рядом не было ни сестры, ни подруги.

Я медленно продвигалась вперед, затаив дыхание. Ждала, что снова что-то увижу, и…

…увидела.

Если бы какой-нибудь эксцентричный художник вздумал перенести на холст движение, оно бы выглядело так. На фоне темных стен мелькнула белая ткань, прозрачная, призрачная. Мелькнула и исчезла, растворилась в мрачной атмосфере поместья.

Я двинулась вперед, а с середины коридора сорвалась на бег. Но за углом оказался лишь коридор с узкой деревянной лестницей, ведущей в темноту. Глаза долго привыкали к этому абсолютному мраку, но я, ведомая интуицией, двинулась вперед.

Лестница кончалась чуть приоткрытой дверью. Из нее лился слабый лунный свет. Сердце так бешено колотилось, что в полной тишине я слышала его удары. В горле пересохло от волнения. Я продвигалась шаг за шагом, чувствуя, что за дверью скрыто что-то важное. Что-то, что раскроет тайны поместья Хефнеров и, быть может, приблизит меня к тому, чтобы раскрыть свои.

Резко, так, что я вскрикнула и отскочила, из-за двери показалась неестественно бледная женская рука. Провела длинными, остро заточенными ногтями по лакированному шпону, оставив едва заметные царапины, и пропала. Тишину взорвал женский истеричный смех, а потом дверь с грохотом захлопнулась.

С меня спало оцепенение. Я подергала ручку, но дверь оказалась надежно заперта. Что это было?

Призрак? Призраков не существует, а еще они не оставляют на дверях царапины. Так что скрывает Мэнфорд в своем поместье… или кого?

Я коснулась бороздок, оставленных когтями неизвестного призрака. Осязаемые, вполне ощутимые, хоть и не слишком глубокие. Нет, в призраков я не верила. А вот в иллюзии… я уже видела одну, у библиотеки. Именно странная призрачная процессия заставила меня спрятаться внутри, где я встретила Райана. Неужели снова?

— Кайла!

От неожиданности я подскочила и вскрикнула. Райан крепко схватил меня за локоть и настойчиво потащил прочь.

— Ты собиралась сходить за едой. Что ты тут делаешь? — с легкой злостью в голосе спросил он.

— Я видела кого-то у этой двери. Что там?

— Чердак, — последовал краткий ответ.

— А почему заперт?

— Потому что дом старый, пол прогнил, а прислуга любит копаться в старых сундуках. Нам не нужны несчастные случаи.

— Я тебе не верю. Если там всего лишь чердак, то покажи! Отопри дверь и покажи, я не буду заходить внутрь, только посмотрю. Или это все-таки очередная ложь? Как и то, что вы отпустите меня, если я помогу? И что не причините вреда Стелле?

Райан раздраженно выдохнул.

— Хорошо. Я тебе покажу. Но не отходи от меня ни на шаг. Год назад горничная стащила ключ и сломала спину, когда доски под ней провалились. Я, в отличие от тебя, не алхимик и запрещенные зелья варить не умею.

— Ну хватит уже благодарить меня за спасение, смущаешь, — буркнула я.

Он повернулся к стене, где за невзрачной картиной, изображающей юную пастушку, висел на крючке ключ. Движения давались Райану с трудом, и мне даже стало его немного жаль. Ровно до того момента, пока я не вспомнила, по чьей милости не смогла дать о себе знать Герберту.

Я затаила дыхание, когда ключ со скрипом вошел в скважину и дверь открылась. Это действительно был чердак, заваленный разнообразным хламом. Старыми коврами, картинами, свертками. Большая часть пространства была заставлена сундуками.

Райан потрогал ногой пол, и доски жалобно заскрипели.

— Нет, — решил он, — не надо. Убедилась? Здесь ничего и никого нет. Вон там кое-как заделанные доски — там упала горничная. Это просто старая комната. Иногда здесь что-то падает и пугает гостей. Но вообще поместье давно пора ремонтировать. Я говорю отцу, но он так вцепился в память о своем детстве, что не дает даже перестелить крышу.

Райан оттеснил меня обратно на лестницу и запер дверь.

Но я была уверена в том, что видела. Иллюзию не списать на усталость, кто-то намеренно создал ее, чтобы меня испугать. Снова «К»? Невольно вспомнились строки из письма. Вдруг Ким действительно на свободе и снова с нами играет?

— Кайла! — помахал перед моим носом рукой Райан. — Ты меня слушаешь?

— Что, прости?

— Я говорю, идем уже и что-нибудь съедим. Иначе утром я проснусь совершенно невыносимым.

— Как будто обычно ты просыпаешься другим, — пробурчала я.

Но все же спустилась следом за Райаном на кухню. Он притворил двери, чтобы не потревожить отца и прислугу, и с удивительной резвостью для раненого и недавно умиравшего больного принялся сооружать огромные бутерброды. В другое время я бы всенепременно возмутилась таким наплевательским отношением к фигуре и здоровью. Но сейчас появилась возможность разговорить Райана, и я не собиралась упускать такой шанс.