Дали туманные

- Васечка! - закричал отрок знакомым голосом. - Родненький мой... Сейчас, погоди немного, бог даст, освобожу тебя.

Красноморов сразу признал, ощутив знакомые толчки сердца: то была переодетая в мужицкую одежду Микеша. В руках у нее Василий заметил блестящий баллончик голубого, как весеннее небо, цвета - вещица явно дообновленческого происхождения. Мелькнула сердитая мысль - кто достал. Но он приказал себе не думать - то была Микеша - с нее и спрос особый. Следя за действиями Микеши, он краем глаза уловил, что из вездеходова пуза вываливаются мужики - Никола Каманин, Серебрянин Олеженька, да и другие, чьи лица в надвигающейся вечерней темноте разглядеть не удалось.

Микеша, поднявшись на помост, потрогала руками прутья, оценивая их прочность, на что Красноморов с сомнением покачал головой.

- Не сладить с замком-то... И не думай... На коде он, похоже...

- Погоди, Васечка... Еще как сладить, только вот отдвинься подальше, да лицо прикрой, а еще лучше отвернись. Как бы между делом не обжечь тебя... И ты, Жаклинка, миленькая, отойди...

Голубой баллончик прыснул струей, состоящей из мелких капель, и на прутьях клетки тотчас образовался будто проведенный кистью с краской круг. Микеша спрагнула с помоста. Прочерченная струей окружность вдруг вспыхнула ослепительным, заставившим зажмуриться белоголубым светом. Несколько брызг прожгло помост. Обрезки стальных прутьев, шипя, свалились прямо на помост. Мужики палками столкнули их в мгновенно заклубившийся паром снег.

- Ну, Васечка, давай! Пролезешь сквозь дыру-то?

- Постараюсь...

- Только руками краев не касайся. Обожжешься ненароком.

Красноморов вылез, зачем-то отряхнулся и благодарно нащупал в овчине рукава маленькую горячую Микешину ладонь.

- Ты бы, Жаклинушка, сейчас домой ступала, - распорядилась Микеша.

- А как же Василий Егорыч? - обиженно протянула Жаклина.

- Дела у нас еще.

- Дак он же столько времени ни емши - ни пимши...

- Позаботимся. Главное - свободен. И тебе спасибо. А сейчас время дорого.

Жаклинка с ревнивой грустью смотрела на Красноморова, переминаясь с ноги на ногу. Она наблюдала, как все, включая Василия, погрузились в вездеход, а потом печально побрела к ближайшему проулку, показавшись Красноморову неожиданно маленькой и какой-то сжавшейся.

В вездеходе, рассчитанном на шестерых, было тесно и Микеша - само собой получилось - очутилась на коленях у Красноморова. Он замер, пытаясь сквозь толщу полушубков прочувствовать ее тепло.

- Куда едем-то? - шепотом спросил Красноморов, наклонясь к лицу Микеши.

- Ванникова брать.

- А с чего это?

- Ты, брат, пока в остроге пребывал, многое пропустил, - вступил в разговор Каманин. - А дело тут такое, Василий Егорыч. Застолье в избушке помнишь? Когда ты платок свой предъявил?

- Как не помнить?

- Так на платке твоем и вправду следы цианистого калия установили. А на втором, что в подземелье нашли, буквы оказались Ванниковы. Как и предполагали, евонная баба вышивала. А в подземном лабораториуме этого цианида полныи полно, только он на задних полках припрятан. Так что, чуешь? Брать надобно Никиту Ванникова.

- Точно, господа! Брать и немедля, - произнес Серебрянин.

- Только вот за подмогой в лабораториум заедем. Ребята мои - народ здоровый и надежный.

Вездеход петлял темными проулками. У Каманинских палат остановились. Каманин с Олеженькой выскочили на улицу.

Микеша вытащила из кармана тряпицу.

- Поешь немного, Васечка, а? Ночка-то трудная предстоит.

Он кивнул, принял из рук Микеши слегка примятые гречневые лепешки, медленно сжевал. На переднее сиденье вскочил Каманин.

- Вперед, как договаривались давеча, - скомандовал он водителю. - Остальные за нами будут держаться.

Вездеход рванул с места. Внезапно Красноморов услышал щелчок. На коленях у Каманина лежало короткое, не похожее на охотничье ружье. Красноморов вспомнил, что такое ружье называется автомат. И прилаживал Никола магазин с патронами.

Каманин перехватил взгляд Василия и извлек из-под сиденья большой черный пистолет.

- Это тебе, Василий Егорыч. Как выходить будем, снимешь с предохранителя. Справишься?

- Как будто.

К удивлению Красноморова Микеша тоже вытащила из кармана полушубка блестящий плоский, словно сделанный по ее мерке пистолет и деловито изучала его. Ну, дела, подумал Василий. И Микеша туда же...

Вездеход, скрежеща на поворотах, направлялся к городской окраине. Остановились у маленького, обнесенного железной оградой строения. Дом Ванникова, припомнил Красноморов. Судя по темным окнам, у Ванникова спали. Однако из трубы сочился различимый на фоне привычно далекого зарева дымок.

- Вылезай, - тихо скомандовал Каманин.

Подошли еще два вездехода. Красноморов увидел Олеженьку Серебрянина и Борислава Балашова, одновременно выпрыгнувших на снег. Узнал и Каманинских технарей и подручных Олеженьки, и среди них двух старших Микешиных братьев, как и он сам троюродных, только по другой родственной ветви. У Красноморова снова шевельнулись неприятные подозрения насчет кузины, но захваченный общим настроем, он сумел их отогнать.

Металлическая калитка была заперта напрочь. Микеша, остановив рукой мужиков, пытавшихся взять преграду штурмом, вытащила свой голубой резак. Поочередно, стараясь не касаться полушубками раскаленных прутьев, пролезли сквозь проем. У парадной двери снова произошла заминка. Но голубой баллончик не потребовался: у одного из Микешиных братьев нашлась связка ключей и, повозившись, он сумел отомкнуть дверь.

- Хорошо бы охрану поставить на черный ход, - тихо сказал Василий.

- Уже позаботились, - ответил Каманин. - Мои ребята - народ ушлый... И с оружием.

Братья первыми ринулись внутрь дома. Послышалась ругань, стук глухих ударов. Вспыхнул озаривший сводчатые стены и уходящую вверх деревянную лестницу светляк. На полу крутился, суча босыми ногами, безоружный курсант в смехотворных лиловых подштанниках и вывернутой меховой безрукавке.

В сени набились Каманин со своим автоматом, Олеженька Серебрянин, увешанный ручными бомбами, Микеша с пистолетом в правой руке. И еще много парней, которых Красноморов не знал поименно. Братья уже лезли по лестнице. Каманин сделал знак своей команде и устремился вглубь дома. Василий присоединился к братьям.

На втором этаже они попали в небольшую опрятную светелку с длинными, уходящими под потолок окошками. Ванников, судя по всему, жил красиво. На столе, покрытом темной скатертью с кистями и украшенном вазой с еловыми ветками, лежал пистолет, незамедлительно прихваченный одним из Микешиных братьев.

По соседству со светелкой располагалась комната для спанья с двумя широкими, приставленными друг к дружке кроватями, на которых валялась скомканная одежда. Людей не обнаружили. Убедившись в отсутствии потайных дверей, они стали спускаться по скрипучей деревянной лестнице, где и встретились с группой Серебрянина.

- Нет никого, - сказал Серебрянин несколько смущенно.

- Куда же они могли подеваться без исподнего-то?

- А в баньку, например, - подала голос Микеша. - Или в подпол. Точно, в подпол. Дым-то из трубы мы видели, а вот чтобы печка топилась - нет.

Вход в подпол они обнаружили достаточно быстро - он находился тут же под лестницей. Но был закрыт массивной стальной дверью. И пол под лестницей оказался забетонированным, как в старых могильниках.

Ну и ну, не переставал мысленно удивляться Красноморов. До чего же окопался, поганец, не к добру это.

Дверь под лестницей не поддавалась.

- Похоже, изнутри заперто, - сообщил Микешин брат, примеривши ключи. - И не подходит ничего. Придется резать, Мика.

- Дом бы не поджечь...

- А ты осторожно, да и досок вокруг нет. Авось, не загорится.

Микеша провела струей из голубого баллончика по той части двери, где был вставлен запор. Потом отскочила на шаг, растолкав стоящих за ней мужиков, и закрыла рукой глаза. Вспыхнул знакомый ослепительный свет. Вокруг запора образовалась оранжево-кровавая борозда. Но дверь по-прежнему не поддавалась. Микеша снова провела своим баллончиком, стараясь попасть струей в борозду. Едва она успела отдернуть руку, вспыхнуло голубое пламя. На этот раз дверь удалось отворить, однако кусок плиты вместе с замком остался торчать сбоку освободившегося прохода.