Ты моя одержимость

Записку подложил либо слуга, либо охранник. Только как они узнали, когда я приду сюда? Как успели? Наблюдали по камерам? Выжидали?

- Думай, - шепчу я и судорожно выдыхаю, обнимаю себя руками, чтобы хоть немного успокоить нервы.

Первое послание гласило «Берегись. Он не должен узнать, что ты все вспомнила». Сейчас предупреждение носило гораздо более угрожающий характер.

Это точно не от Генерала. И проклятье, кажется, сообщение совсем не о Тимуре. Он не мог убить мою мать. Нет, нет. Это слишком.

Но может, тот чертов убийца и был насильником? Может, он очень близко? Дышит в спину, бесшумно подкрадывается сзади.

- Куда рванула? - хриплый голос ударяет в затылок, а сильные руки обвиваются вокруг моей талии моментально изгоняя холод.

- Я хотела... - начинаю и замолкаю. - Не важно. Посмотри, на этот лист. Здесь очередная жуткая записка. И знаешь, я уверена, прослушку собирался организовать кто-то другой. Это послание сочетается с первым, продолжает тему.

- Я проверю камеры.

- Следы наверняка замели.

- Согласен, но проверить не помешает.

Он разворачивает меня лицом к себе, не разрывая объятия, наоборот, притягивает еще крепче, обдает чистым пламенем. А я ловлю себя на мысли о том, что совершенно не страшусь оскалившегося тигра на его мощном горле. Двоякое ощущение. В мрачных кадрах прошлого татуировка пугала до безумия. Но тут и теперь зверь как будто дает защиту, ограждает от настоящего зла.

- Когда погибла твоя мать? - спрашивает Тимур. - Нужна точная дата.

Я называю день, отвечаю на автомате, размышляя о другом. Гадаю, о ком именно идет речь в записке и откуда взялся друг с этими чертовыми предупреждениями.

- В этот день я провел первый бой в Америке, - говорит Тимур.

Я не сразу осознаю, к чему он произносит это, а когда до меня все-таки доходит, против воли вздрагиваю.

- Ты что, - нервно улыбаюсь. - Я не подозреваю тебя в убийстве мамы. Это стало бы абсолютным безумием.

- Я знаю, но готов прояснить все до конца, - заявляет ровным тоном. - Меня отправили в Штаты за боевые заслуги. Круто проявил себя на ринге, поэтому получил визу по блату. Сразу штамп бахнули и вперед.

- Тимур, пожалуйста, тебе нет смысла объясняться.

- Есть, - бросает твердо. - Только правда. Никаких гребаных сомнений. Ты не должна меня бояться и дергаться от каждого шороха.

- Я не боюсь, - улыбаюсь. - С тобой - ничего не боюсь.

- Правильно, пусть так будет всегда.

Тимур целует меня, оживляя яркие картины минувшей ночи. Его язык врывается в мой рот, задает порочный ритм, заставляет жадно отвечать на каждое движение губ.

Я забываюсь. Теряюсь в горящем лабиринте. Но мускулистые руки на моем теле не позволяют мне заблудиться, вырвут из самой жуткой темноты, всегда выдернут на поверхность и вдохнут новую жизнь.

Мой муж. Мой мужчина. Любимый.

- Я собиралась приготовить тебе завтрак, - шепчу, когда мы чуть отстраняемся друг от друга. - Хотела сделать что-нибудь приятное, но кроме блинов ничего не умею. Разве только омлет или просто яйца поджарить.

- В этом деле ты королева, - тянет с кривой ухмылкой. - Всегда поджариваешь на медленном огне. Мастерски действуешь.

- Тимур, - возмущенно выгибаю брови.

- А что не так? - хмыкает. - Один взгляд на тебя - яйца дымятся.

- Нам стоит принять душ вместе, - принимаю эту откровенную игру. - Может, тогда остынешь?

- Скорее уж взорвусь.

Он подхватывает меня под ягодицы, мигом отрывает от земли и раздвигает мои ноги, заставляет обвить железный торс бедрами, вжимает в разгоряченное тело.

- Но сначала накачаю тебя спермой, - шепчет, прикусывая кожу на моей шее. - Насажу на член и затрахаю. Нежно. Сладко. Готова, жена?

От последнего слова меня простреливает стрела бешеного возбуждения. Безотчетная реакция. Рефлекторная.

- Да, девочка, - он будто чует мой отклик. - Ты теперь моя жена. Перед небом и перед пеклом. Перед всем долбанным миром. Моя - до последнего вдоха и потом тоже.

И как тут размышлять о кознях наших врагов? Мы даже до омлета добираемся не скоро. Сжимаем друг друга в объятиях, не желаем отлипать.

Одежда отправляется на пол, летит куда попало, а мы сливаемся в бешеном танце, отдаемся первобытному порыву. Тимур овладевает мною, легко удерживая мое тело навесу. Входит внутрь мощно, однако четко рассчитывает силу, явно сдерживается и движется размеренно, заполняет мою плоть плавными толчками. Достает до сердца. Завладевает душой. Пульс впадает в неистовство. Наша кровь вскипает и одержимо пульсирует, мы буквально отражаемся друг в друге.

Я задыхаюсь и выгибаюсь, отвечаю на каждый рывок, принимаю своего любимого мужчину, наслаждаясь пьянящим ощущением наполненности. Так греховно, порочно, упоительно сладко. Каждый его жест обесточивает, отправляет колючие и ранящие импульсы по всему телу.

Будоражит. Заставляет содрогаться от тягучих спазмов.

Я трепещу. Содрогаюсь и плавлюсь, растекаюсь под властными и подавляющими прикосновениями. Близость одурманивает, погружает в гипнотический транс.

Реальность размывается. Очертания предметов вокруг смазываются, контуры мебели расплываются перед глазами. Под кожей разливается испепеляющий жар.

Где я? Кто я? Не важно. Теперь ничего не имеет значения. Есть лишь это чувственное единение. Развратное. Грешное. Обесточивающее. Напрочь отбирающее опору.

Гулкий бой крови врезает по взмокшим вискам. Спина прогибается до боли. Бедра сводит судорога, раскаленной стрелой проносится по напряженным мышцам, от икр до пят и обратно. Меня пробивает снова и снова. Опять и опять. Взрывает. Разрывает на частицы, разбирает до атомов и утягивает в зияющую огненную воронку.

- Ты невозможный, - шепчу я. - Нереальный.

- Будь это правдой, я бы никогда не смог потрогать тебя.

Тимур прихватывает кожу на скуле зубами, зализывает слабый след от игривого укуса, проводит языком по щеке и шумно втягивает воздух, впитывает запах моих волос.

- Я бы не сделал так, - прибавляет он. - Видишь?

Потом резко опускается ниже. Запечатлевает обжигающий поцелуй на ключицах, кажется, будто до кости добирается, сжигает дотла, оставляя живое клеймо. И опять я ощущаю его острые зубы. Но боли нет, только дразнящая ласка, а еще - дикая дрожь, ледяной трепет, утробный озноб от каждого действия, от самого мимолетного движения. Казалось, мое тело спало целую вечность и теперь пробуждается.

- И так, - хрипло бросает он. - Чувствуешь?

Тимур подается вперед, заполняя лоно без остатка. Его огромный член раздувается и пульсирует, раздвигая мои влажные складки, входит внутрь до упора, впечатывается в изнывающую от желания плоть с порочным шлепком. Горячий орган пронизывает меня насквозь, воспаляется от похоти, от жажды обладания. До одури твердый, длинный и толстый, он будто разрастается еще сильнее, растягивает податливое тело, порабощает короткими размашистыми толчками. Не вбивается и не врезается, а ласкает изнутри, дарит жгучую нежность.

- И так, - выдыхает Тимур. - И так.

Каждое слово сопровождается новым действием. Каждое слово простреливает мою грудь жидким огнем, разливается по венам бурлящим пламенем, принуждая изнывать, умолять о развязке и... о том, чтобы это вообще никогда не заканчивалось.

Его палец обводит сосок. Губы накрывают плечо. Зубы поддевают кожу. По-звериному, пробуждая очередную волну раскалывающей на части дрожи. Ладони сминают ягодицы, притягивают крепче к мускулистым бедрам, которые будто из чистого металла выкованы. Поцелуи. Касания. По кругу. Но не повторяясь. Всякий раз иначе. На грани. Пробирают. Порабощают. Везде. И мыслей больше нет, не остается даже слабых всполохов.

- Я настоящий, - говорит Тимур.

- А я твоя, - отвечаю, растворяясь в горящих черных глазах, и улыбаюсь, услышав хищное рычание, что вырывается из широченной груди.

Он кончает в меня, заполняет мое тело вязким семенем. И я чувствую себя самой счастливой на свете женщиной. Достигаю пика.