Деррида

В создании шелкографии, которую они должны сделать вместе, Адами берет инициативу в свои руки, предлагая опереться на только что вышедший Glas, пластичность которого его действительно поразила. Деррида рассказывал об этом так:

Он выбрал отрывок, выделил фразу и попросил меня написать ее на бумаге, а затем подписать карандашом. После этого он принялся за работу. Спустя некоторое время он представил мне рисунок, ставший вскоре огромной картиной, на которой он написал выбранную фразу поверх гигантской рыбы, попавшейся на крючок. Его произведение отвечало, если так можно сказать, тому, что было написано в Glas. Он заверил своей подписью этот отрывок, воспроизведя мое юношеское стихотворение, которое я долго комментирую к книге: «Glu de letanglait de ma mort noyée» («Клей пруда молоко моей утонувшей смерти»)[685].

Деррида и Адами создадут вместе пять сотен шелкографий большого формата. Затем для журнала Derrière le miroir галереи Маг философ напишет текст под названием «+R (в довесок)» (+R (pardessus le marché)). Речь не идет о художественной критике в точном смысле слова: Деррида в этой работе продолжает свои размышления о букве и подписи, черте и рамке, а потом переходит к теме технической воспроизводимости по Вальтеру Беньямину и вопросу рынка искусства. По-прежнему весьма чуткий к контексту, Деррида спрашивает себя, в частности, об эффектах, порожденных его собственным вмешательством: «Что происходит, когда прибавочная стоимость бесконечно умножает саму себя?»[686]

То, что могло бы стать всего лишь кратковременным сотрудничеством, вскоре превратится в настоящую дружбу с Валерио и его женой Камиллой. Начиная с 1975 года семья Деррида будет регулярно гостить летом в большом доме Адами в Ароне, на озере Лаго-Маджоре. Речь идет об огромном замке, частично разрушенном во время войны, богатом рассказами и легендами и немного пугающем детей. Первый и второй этажи стоят совершенно пустые, а на третьем отдельная квартира отводится для друзей, которые съезжаются со всего света – из Мексики, Венесуэлы, Индии, Израиля. По рассказам Валерио Адами, «для всех находилось место в этой несколько обветшавшей, декадентской обители, которая летом переживала вторую молодость. Мы гуляли в большом парке, где росли великолепные деревья. В деревнях по соседству было пять кинотеатров. Каждый вечер мы ходили на новый фильм. Благодаря этой вилле мне удалось сохранить крепкие и глубокие связи с моими друзьями»[687].

Для Деррида эти недели, проведенные с Адами, – в большей степени каникулы, чем время, которое он проводит в Ницце или Расса. Конечно, он встает очень рано и все утро работает. Но в остальное время видно, что он доволен. Ему нравятся как беседы с Валерио, так и дружеские подтрунивания со стороны его супруги. «Я часто его дразнила, – вспоминает Камилла Адами, – что его немного сбивало с толку, поскольку он больше привык спорить с мужчинами. Несмотря на любовь к женщинам и близость к феминизму, в нем было немного мизогинии, как и в большинстве мужчин его поколения. Но если он доверял вам, он умел быть очень остроумным. Мы много шутили, возможно потому, что он был не в своей привычной среде. Он обожал танцевать… Также он участвовал в необычных для него экспериментах: каждый год Валерио ставил какую-нибудь живую картину на основе классического полотна, например „Чудесного улова“ или „Избиения младенцев“. Жак вместе с Маргерит и детьми охотно участвовали в таких постановках»[688].

Глава 9

За философию. 1973–1976

Жак Деррида всегда стремился подчеркнуть свою независимость в отношениях с издателями. В первом же подписанном контракте он вычеркнул пункт о преференциях, который обязывал его отдавать последующие произведения в то же издательство. С давних пор главными для него были отношения с журналами, а не с издателями: он был близок не столько к Éditions de Minuit, сколько к Жану Пьелю и журналу Critique, не к издательству Seuil, а к Филиппу Соллерсу и Tel Quel. В обоих случаях отношения стали трудными или даже невозможными. Что касается PUF, где вышли его первые работы о Гуссерле, это издательство стало слишком традиционным для проектов, которыми он теперь занимался. А после разрыва с Мишелем Фуко стало ясно, что Gallimard не захочет его издавать.

В отношении Мишеля Делорма и издательства Galilée Деррида сразу же проявил энтузиазм. Небольшие размеры издательства, его кооперативный характер, внимание к внешнему виду книг – все это его привлекало. После успеха «Заголовка письма» Деррида хотел пойти дальше и запустить настоящую серию. В конце лета 1973 года он долго обсуждает это с Делормом, который, как ему кажется, «готов на все», о чем Деррида пишет Филиппу Лаку-Лабарту. Он действительно хотел бы, чтобы этим проектом руководили Лаку-Лабарт вместе с Нанси и Сарой Кофман. Деррида предлагает им встретиться в конце октября или в начале ноября в Париже, «чтобы систематически и во всех подробностях, с материалами в руках, заново изучить все возможные варианты»[689].

Одними из первых в серии должны быть выйти «Спекулятивная ремарка» Жана-Люка Нанси, которая очень нравится Деррида, «Фигуры евреев у Маркса» Элизабет де Фонтене и «Камера обскура» Сары Кофман. Деррида убежден, что философска я серия, которую они задумали, отвечает насущным потребностям. Она могла бы быстро занять «очень нужное и очень активное место»[690]. Поскольку одно из достоинств издательства Galilée – мгновенная реакция, все планы очень быстро конкретизируются и первые книги начинают выходить уже в конце 1973 года, хотя сама серия «Философия в действии» начинает издаваться на регулярной основе только с осени следующего года.

Деррида особенно радуют эти первые шаги, потому что именно в Galilée в январе 1974 года создается новый журнал, которому он придумывает название, – Digraphe. Главный редактор журнала – Жан Риста, в редакционный совет наряду с Деррида первоначально входят Жан-Жозеф Гу, Люс Пригарей и Даниэль Сальнав. Digraphe, таким образом, представляется дружественным изданием, которое хотело бы стать новым Tel Quel. Деррида публикует в нем несколько статей, в том числе большую статью «Парергон» во втором и третьем номерах, но старательно избегает излишнего вмешательства в собственно редакционную работу.

В начале 1970-х годов идея сообщества для Жана-Люка Нанси и Филиппа Лаку-Лабарта – не просто слово или понятие. Они оба увлекаются ранним немецким романтизмом Иенской школы, в котором неразрывным образом связаны поэзия и философия: вскоре они посвятят ему большую работу «Литературный абсолют»[691]. Хотя Нанси и Лаку очень разные по темпераменту, они вместе читают лекции, вместе пишут и организуют множество совместных проектов, в частности в Национальном театре Страсбурга. Главное же, как пишет Жан-Люк Нанси, что «их личная и семейная жизнь» образует «невероятный симбиоз», так что они селятся в одном доме на улице Шарль-Град. Этот дом, едва ли не фаланстер, в котором витает дух утопии, многие страсбуржцы считают чрезвычайно бунтарским местом: на протяжении всего этого десятилетия дух 1968 года по-прежнему влияет на самые разные вещи, «формы жизни и идеи, политические и социальные схемы, сексуальные или культурные представления»[692].

Деррида чувствует себя очень далеким от подобного идеала и образа жизни, о чем он снова скажет во время своей последней встречи с Нанси и Лаку-Лабартом в Страсбурге:

685

Ibid.

686

Derrière le miroir. n° 214, Éditions Maeght, mai 1975. Этот текст вместе с тремя другими войдет в книгу «Истина в живописи» (Derrida J. La vérité en peinture. P.: Champs-Flammarion, 1978. P. 175).

687

Valerio Adami, couleurs et mots. P. 24. Интервью с Валерио и Камиллой Адами.

688

Интервью с Камиллой Адами. Примерно через 30 лет после того, как Деррида написал о творчестве Валерио Адами, он посвятил один из своих последних текстов живописным работам Камиллы Адами. См.: Derrida J. Tête-à-tête // Camilla Adami. La Seyne-sur-Mer: Villa Tamaris centre d’art, 2004.

689

Письмо Деррида Филиппу Лаку-Лабарту, 22 августа 1973 г.

690

Письмо Деррида Жану-Люку Нанси, без даты (лето 1973 г.).

691

См.: NancyJ.-L., Lacoue-Labarthe P. L’Absolu littéraire. Théorie de la littérature du romantisme allemand. P.: Seuil, coll. «Poétique», 1978.

692

Nancy J.-L. Philippe Lacoue-Labarthe à Strasbourg // Europe. n° 973. 2010. P. 12–14.