Деррида

С 18 по 21 октября 1966 года все участники конференции проживали в одном и том же отеле «Бельведер». Именно там Лакана и Деррида впервые представляют друг другу. «Нужно было дождаться приезда сюда, за границу, чтобы встретиться»[395], – дружески отмечает Лакан. Продолжение этого знакомства подробно пересказывается у Элизабет Рудинеско:

На следующий день на званом ужине с организаторами Деррида формулирует несколько вопросов, которые для него особенно важны, – о картезианском субъекте, субстанции и означающем. Лакан стоя, не отрываясь от своего салата из капусты, отвечает, что его субъект – тот самый, что его собеседник противопоставляет теории субъекта. Замечание само по себе не было ложным, но Лакан спешит добавить: «Вам невыносимо, что я уже сказал то, что вы собираетесь сказать». Снова тема кражи идей, фантазм собственности на понятия, нарциссизм приоритета. Это уже слишком. Деррида не поддается и резко бросает: «Нет, моя проблема не в этом». Лакан остался ни с чем. Позже вечером он подходит к философу и нежно кладет ему руку на плечо: «Деррида, нам нужно поговорить, ох, как нужно поговорить!». Но они так и не поговорят…[396]

Лакан, ставший во Франции своего рода знаменитостью, хочет стать звездой конференции в Балтиморе. Вероятно, ему бы хотелось, чтобы эта его первая поездка в Америку стала таким же мифом, как и поездка Фрейда в 1909 году. Выступая на второй день, он сначала настаивает на том, чтобы ему дали слово до выступления другого участвующего в конференции психоаналитика – Ги Розолато, что очень не понравилось жене последнего. Но, главное, он начинает свое выступление на английском, который знает не слишком хорошо, а потом переходит на непонятную смесь английского и французского. Да и само название лекции приводит в изумление: «Of Structure as an Inmixing of an Otherness Prerequisite to any Subject Whatever», то есть буквально: «О структуре как вмешивании Инаковости, предшествующей в качестве условия любому возможному субъекту». Переводчик вскоре сдается. Публика в недоумении. Организаторы недовольны тем, что кажется им «грандиозной клоунадой»[397].

Деррида со своей стороны выступает после обеда третьего дня, перед самым завершением конференции. Тем не менее его доклад «Структура, знак и игра в дискурсе гуманитарных наук» оказывается наиболее важным на конференции. Жорж Пуле, который в своей работе придерживается, однако, противоположных позиций, хвалит эту «превосходную лекцию» тем, кому не удалось на ней побывать, а именно Дж. Хиллису Миллеру, который станет одним из главных союзников Деррида в США[398]. Дэвид Кэролл, студент, только что поступивший в Университет Джонса Хопкинса, тоже поражен выступлением этого неизвестного молодого философа: «Мы собирались узнать, что такое структурализм, но вот появился он и поставил под вопрос то, с чем мы только начали знакомиться. Я сразу же почувствовал, что это событие»[399].

Собственно, в своей речи Деррида, не ограничиваясь текстами Леви-Стросса, которые он анализирует, не побоялся сделать несколько важных ставок. Некоторые формулировки станут в США каноническими, когда там утвердится French Theory. Говоря в очередной раз о необходимости порвать с «этикой присутствия» и «ностальгией по началу», Деррида отдает предпочтение замещениям знаков, освобожденных от всякой тирании центра. Старую герменевтику, мечтающую «расшифровать некую истину», он хочет заменить особым модусом интерпретации, который «утверждает игру и пытается выйти за пределы человека и гуманизма»[400]. Однако речь идет не о том, чтобы закрыть страницу философии, а о том, чтобы читать философов действительно по-новому. Здесь в нескольких значимых абзацах излагается вся программа деконструкции.

На обсуждении после конференции Деррида Жан Ипполит признается, что доклад привел его в восхищение, но в той же мере и в недоумение. «Я не совсем понимаю, куда вы идете», – говорит он ему. «Я сам спрашиваю себя, знаю ли, куда иду, – отвечает Деррида. – И я могу ответить тем, что я как раз пытаюсь достичь той точки, в которой уже и сам не знаю, куда иду». Что касается социолога Люсьена Гольдмана, сторонника гуманистического марксизма, он воспринимает речь Деррида как наиболее радикальный вариант постановки субъекта под вопрос. Это наводит его на сравнение, одновременно странное и неприятное:

Мне представляется, что Деррида, выводы которого я не разделяю, играет роль катализатора во французской интеллектуальной культуре, и за это я отдаю ему должное. Он напоминает мне о периоде, когда я в 1934 году приехал во Францию. В то время среди студентов было сильное роялистское движение, но внезапно появилась группа, которая тоже защищала роялизм, но требовала истинного короля-меровинга![401]

С Лаканом Деррида пока не закончил. Через несколько недель после возвращения из Балтимора он получает огромный том «Текстов» с дарственной надписью: «Жаку Деррида в знак признательности, которую он может принять как ему угодно». Деррида, обычно столь многословный, отвечает через несколько недель коротким письмом, единственным, которое он отправит Лакану за всю жизнь:

Я получил ваши «Тексты» и очень благодарен вам за них. Дарственная надпись, сопровождающая их, как вам должно быть известно, не могла меня не удивить. Неприступный текст, подумал я сначала. Но, поразмыслив, вложив в него, к чему приглашает ваша увертюра, кое-что от себя, я подумал по-другому, что эта дарственная надпись истинна и что я должен был принять ее как есть. «Истинна» – это слово, в которое, как мне известно, вы вложите что-то от себя.

Что же до книги, будьте уверены, что я с нетерпением жду момента, когда у меня найдется время, чтобы ее прочитать. Я сделаю это со всем вниманием, на какое только способен[402].

Но, прежде чем он исполнит это обещание, произойдет инцидент, который еще больше осложнит отношения, начавшиеся и без того не слишком удачно. Деррида подробно расскажет о нем Элизабет Рудинеско для ее книги «История психоанализа во Франции». Этот случай важен, поэтому да извинят меня читатели за длинную цитату:

Через год после Балтимора в Париже у Жана Пьеля был званый ужин. Лакан искренне сжимает в своих маслянистых руках руку Деррида и спрашивает его, над чем он сейчас работает. Платон, Сократ, «фармакон», буква, начало, логос, миф: философ готовит какой-то текст для Tel Quel…

И опять же он [Лакан] заявляет, что это странно, но он уже говорил о тех же самых вещах. Его ученики могут это подтвердить. Чтобы избежать спора, Деррида обращается к психоаналитику и пересказывает ему следующую историю. Однажды вечером, когда Пьер начинает засыпать рядом с Маргерит, он спрашивает отца, почему тот на него смотрит:

– Потому что ты красивый.

Ребенок тут же заявляет, что из-за этого комплимента ему хочется умереть. Деррида, немного встревоженный, пытается понять, что это значит.

– Я себя не люблю, – говорит ребенок.

– И с каких пор?

– С тех пор как говорю.

Маргерит берет его на руки и говорит:

– Не волнуйся, мы тебя любим.

И тут Пьер начинает смеяться:

– Нет, все это совсем не так, я страшный обманщик.

Лакан пропускает это мимо ушей. Но через какое-то время Деррида, к своему великому изумлению, обнаруживает в тексте своего собеседника эту историю, которую тот воспроизвел на лекции во Французском институте в Неаполе в декабре 1967 года. Лакан рассказывает ее так: «„Я страшный обманщик“, – говорит малыш четырех лет, утыкаясь в руки своей родительницы перед отцом, который только что на его вопрос: „Почему ты на меня смотришь?“ – ответил: „Потому что ты красивый“. И отец не видит в этом (даже когда ребенок в промежутке сделал вид, что потерял всякую любовь к себе в тот день, когда заговорил) тупик, который сам навязал другому, притворившись мертвым. Дело за отцом, который мне это сказал, услышать меня отсюда или нет»[403].

395

Derrida J. Pour l’amour de Lacan // Résistances – de la psychanalyse. R: Galilée, 1996. p. 69.

396

Roudinesco É. Histoire de la psychanalyse en France, II, 1925–1985. P. 417. Также замечательное описание конференции в Балтиморе дано в работе Франсуа Кюссе. См.: CussetF. French Theory. P: La Découverte/Poche, 2005. P. 38–42.

397

Это высказывание Жоржа Пуле приводится Бабетт Женетт в письме Маргерит и Жаку Деррида от 4 ноября 1966 г.

398

Интервью с Дж. Хиллисом Миллером.

399

Интервью с Дэвидом Кэроллом.

400

Деррида Ж. Письмо и различие. С. 465 (пер. под ред. В. Лапицкого – с. 368).

401

The Languages of Criticism and the Sciences of Man, actes du colloque de Baltimore/R. Macksey, E. Donato (dir.). Baltimore: The Johns Hopkins Press, 1970. P. 267–269. (Я перевел с английского этот спор, который происходил на французском.)

402

Письмо Деррида Жаку Лакану, 2 декабря 1966 г.

403

Roudinesco É. Histoire de la psychanalyse en France, II, 1925–1985. P. 418–419. Лекция Лакана была переиздана в: Lacan J. Autres Écrits. P.: Seuil, 2001. P. 333. Деррида комментирует этот эпизод в своей лекции «Из любви к Лакану», прочитанной в 1992 г. и изданной в: Derrida J. Résistances – de la psychanalyse. P. 69–70.