Деррида

Стресс конкурса ему определенно не подходит. Он снова на грани психического срыва. Письменные и устные экзамены агрегации на этот раз проходят без катастроф, но результаты он получает если не посредственные, то явно уступающие тому, на что ему позволяли надеяться подготовительные упражнения. Поздравляя Жаки с этим успехом, Люсьен Бьянко призывает его не придавать значения этой «смешной вещи». Он знает, какие усилия его друг прилагал на протяжении двух лет, и говорит, что особенно счастлив, поскольку тот получил «наконец право попробовать жить»[172].

Деррида дожидается 30 августа, чтобы написать Альтюссеру. Тот, все еще больной, следил за ходом экзаменов издалека, не имея возможности посетить даже агрегационный урок своего любимого ученика[173]. Эта невольная отлучка не мешает Деррида обратиться к своему старому «кайману» с особенной теплотой:

Мне было грустно видеть, как завершается этот год… поскольку я расстанусь с лучшими друзьями, присутствие которых столько значило для меня, и один из них – ты, как тебе хорошо известно… Я не хочу тебя благодарить, хотя и должен бы, за то, что дали мне твои советы и преподавание. Я отлично понимаю, чем им обязан, но все формулы уважительной отстраненности, с которыми принято обращаться к учителю, были бы, возможно, оскорблением для нашей искренней дружбы, с которой ты всегда ко мне относился. Я прошу тебя сохранить ее, и я благодарю тебя за нее от чистого сердца[174].

Ответ Альтюссера тоже как нельзя более проникновенный:

Ты и представить не можешь, с каким облегчением я узнал недели две назад о твоем успехе. Вопреки всему и даже вопреки благоприятным знакам, полученным до моего отъезда, я не мог помешать себе втайне бояться за тебя из-за каверз и капризов этого нелепого конкурса, ожесточенности комиссии. По полученному тобой баллу я вижу, что тебя нисколько не пощадили. Постарайся как можно быстрее прогнать из своей жизни и памяти это дурное воспоминание и лица твоих судей!

Позволь мне просто сказать тебе, что твоя дружба была для меня одним из самых ценных благ двух этих последних лет в Школе[175].

Несмотря на эти подбадривания (которые не останутся пустой фразой), Деррида покидает Высшую нормальную школу на несколько грустной ноте. Чтобы пройти конкурс на звание агреже со второй попытки и без малейшей славы, ему понадобилось облачить свою мысль и письмо в чужие одежды, преклониться перед дисциплиной, которая никогда не была его и никогда не будет ему под стать. Как он пишет Мишелю Монори, этот успех из числа самых посредственных «ничуть не похож на примирение»: его как будто приняли «немножко через силу»[176]. С ним останется воспоминание о непритворном страдании и своего рода злость на французскую университетскую систему, в которой он всю жизнь будет чувствовать себя «пасынком».

Из многочисленных посланий, которые Деррида получил по поводу прохождения конкурса на звание агреже, он особенно выделял письмо своей двоюродной сестры Мишлин Леви. Поздравив своего дорогого Жаки, она признается ему, любопытным образом сочетая наивность и проницательность: «Мне бы больше понравилось, если бы ты был не преподавателем, а писателем… Какое это было бы для меня удовольствие – читать твои книги (конечно, романы), пытаться угадать, где ты там скрываешься между строк»[177]. Понадобится несколько лет, чтобы Деррида удовлетворил ее желание.

Глава 5

Год в Америке. 1956–1957

Между Гарвардским университетом и Высшей нормальной школой каждый год проходит академический обмен. Жан Прижан, заместитель директора ВНШ, проникся к Жаки симпатией, особенно потому, что тот научил его ездить на своей антикварной машине, купленной вскладчину с Бьянко. Он-то и выдвигает кандидатуру Деррида на получение стипендии «особого слушателя» (special auditor) в Гарварде под предлогом ознакомления с микропленками неизданных работ Гуссерля. На самом деле эти документы прибудут туда лишь впоследствии.

Вопреки всему Жаки сначала отнесся к этой поездке в Америку без особого воодушевления: с одной стороны, его пугает мысль о том, что придется покинуть Париж и расстаться с друзьями, с другой – это лучший способ получить дополнительную отсрочку от армии и уклониться от должности в каком-нибудь среднем учебном заведении, которой он боится не меньше. Больше всего тревожит Жаки положение Маргерит. Чтобы она могла поехать с ним в США, нужна рабочая виза. Так или иначе, стипендии Augustus Clifford Tower Fellowship, которую получит Деррида и которая составляет 2200 долларов в год, на двоих явно не хватало.

Пока же Жаки расстроен тем, что разлучился с Маргерит на небольшие каникулы, которые у него образовались. Он приезжает в Эль-Биар лишь в середине августа. Люсьен Бьянко задается вопросом о том, какую именно ситуацию его друг обнаружит в Алжире и долго ли они еще смогут «не делать ничего, чтобы остановить эту нелепую войну»[178]. На этот раз дома ему во всех отношениях плохо. Из-за политики, а также потому, что его скорый отъезд в США тревожит родителей. Он пишет Мишелю Монори:

Целыми днями я готовлюсь к этой поездке, пишу формальные письма, заполняю бланки и т. д. и т. п. К тому же я волнуюсь из-за того, что не знаю, может ли Маргерит… поехать одновременно со мной. С тех пор как мы… вместе, что стало для меня самым новым событием в жизни, меня не покидает чувство, что я пойман миром, бьюсь изо всех сил, до крови, со всем тем, что от этого мира, со всеми расставленными в мире капканами. Главным образцом тут является «семья». И вот я все время с грустью и раздражением говорю об этой неимоверной радости…

Предполагаю, что ты по-прежнему в Динане. Надеюсь, что никогда не приедешь в Алжир. Меня удручает вид молодых солдат в столице. Подавленные или героические, пристающие к девушкам или избивающие арабов на улице, они в любом случае выглядят неуместно, абсурдно. Бедный мой Мишель, что только не заставят тебя делать?[179]

В письме Луи Альтюссеру Деррида удивительно точно описывает алжирскую ситуацию:

Мне осталось провести еще 10 дней в этой ужасно неподвижной стране. Ничего не происходит, совсем ничего, что могло бы навести на мысль о политическом движении или развитии ситуации. Всего лишь ежедневные теракты, смерть, с которой свыкаешься и говоришь о ней как о мерзком дождике. И во всем одна и та же политическая несознательность, то же ослепление. Эта побывка в Алжире меня ничему не научила, разве что дышать воздухом, который я не так уж хорошо знал. Похоже, именно так все выглядело и в больших индокитайских городах: лихорадочность, удвоенный динамизм, ускорившаяся оргия торговли, спекуляции на будущем, которое никого не обманывает, напускная веселость, пляжи, кафе, улицы, кишащие людьми. Между танками и бронеавтомобилями все больше американских машин; город похож на грандиозную строительную площадку, обещающую как нельзя более мирное и благополучное будущее[180].

Спустя месяц, 30 сентября 1956 года? в центре столицы Алжира, на битком забитых людьми террасах «Милк-бара» на площади Исли и в «Кафетерии» на улице Мишле взорвутся две бомбы замедленного действия, которые унесут множество жизней. Этот двойной теракт обозначит новый поворот в Алжирской войне. С него начинается дело Джамили Бухиред. Эта девушка, которую защищал Жак Верже, будет осуждена на смертную казнь, но потом помилована после процесса, расколовшего общественное мнение[181].

172

Письмо Люсьена Бьянко Деррида, 11 августа 1956 г.

173

Зато этот урок посетила Элен Сиксу, недавно приехавшая в Париж: «Случайно в июне 1956 г. я захожу украдкой в „театр“, то есть амфитеатр Ришелье в Сорбонне. Сажусь на старую деревянную скамью у двери, чтобы можно было быстро сбежать. Далеко впереди передо мной видна чья-то спина. Он долго говорит, сидя. Я его не знаю. Я вижу его спину. Перед ним экзаменационная комиссия, его будут судить. Тема его речи: «Мысль о смерти». В конце я выхожу. Сцена остается в мельчайших подробностях навсегда. Я его не видела» (Cixous H. Le bouc lié // Rue Descartes. 2005. 4048. Salut à Jacques Derrida. P. 17).

174

Письмо Деррида Луи Альтюссеру, 30 августа 1956 г.

175

Письмо Луи Альтюссера Деррида, 4 сентября 1956 г.

176

Письмо Деррида Мишелю Монори, 22 августа 1956 г.

177

Письмо Мишлин Леви Деррида, без даты (август 1956 г.).

178

Письмо Люсьена Бьянко Деррида, 11 августа 1956 г.

179

Письмо Деррида Мишелю Монори, 22 августа 1956 г.

180

Письмо Деррида Луи Альтюссеру, 30 августа 1956 г.

181

См.: Vergés J. Pour Djamila Bouhired. R: Éditions de Minuit, 1958.