Деррида

Чтобы претендовать на должность, необходимо прежде всего защитить государственную диссертацию по работам. Роль научного руководителя берет на себя Жан Туссен Дезанти, которого Деррида высоко ценит, но чья научная деятельность очень далека от его собственной. В свою очередь, Морис де Гандийак становится главой комиссии, в которую также входят Пьер Обанк, Анри Жоли, Жильбер Ласко и Эммануэль Левинас. Название, под которым собрано 10 публикаций, будущий предмет защиты, – «Инскрипция философии, исследования интерпретации письма». Чтобы стать «проходным», Деррида предпочел убрать из своих работ наиболее спорные произведения: Glas, «Шпоры» и «Почтовую открытку».

Защита происходит 2 июня 1980 года в 14 часов по адресу: улица Сен-Жак, 46. В зале многолюдно, стоит страшная жара. Деррида, на котором синий костюм, перед выступлением снимает пиджак[830]. Описывая свой путь в замечательном тексте «Пунктуации. Время диссертации», он не пытается скрыть свои более чем неоднозначные отношения с университетом и признает, что давно забросил диссертацию, а потом вообще решил ее не защищать. Об изменении отношения он, конечно, может говорить только полунамеками:

Всего несколько месяцев назад, учитывая очень большое число факторов самого разного характера, которые я не могу здесь анализировать, я пришел к выводу, оборвав размышления, которые становились бесконечными, что все, что оправдывало мою предшествующую позицию (речь шла, конечно же, о диссертации), рискует в следующие годы оказаться нерелевантным. И что, в частности, именно по причинам институциональной политики, которые до сих пор меня сдерживали, возможно, подчеркиваю, возможно, стоило быть готовым к какой-то новой мобильности… Возможно, потому, что я начал слишком хорошо понимать не то, куда я иду, а где я нахожусь, не куда добрался, а где застрял[831].

В своем вступительном слове Пьер Обанк, несколько раздраженный известностью соискателя и толпой, набившейся в зал, заявил, что сыграет «свою роль непреклонного судьи в соответствии со всеми действующими университетскими критериями»[832]. Левинас, наоборот, тепло поприветствовал событие, которым является эта защита, заверив, что речь идет об «исключительной церемонии», а потому она не может «подчиняться принятым обрядам»:

Важность вашего творчества, масштабы влияния, ваша международная аудитория, число и качество учеников и последователей, которыми вы окружены в Париже, уже давно ставят вас в один ряд с наставниками нашего поколения. Но тот факт, что такой философ оказался – хотя бы на несколько часов – на месте, на котором вы сейчас сидите, и должен отвечать на вопросы, образует стечение обстоятельств, которым надо непременно воспользоваться – собственно, этим я и хочу заняться… Эта защита – в некотором роде симпозиум. Нельзя упускать такую возможность[833].

Несмотря на несколько обескураживающее выступление Жана Туссена Дезанти, защита проходит хорошо. Таким образом, первый этап на пути к получению места Рикера завершен. Ждать следующего придется долго…

23 июля 1980 года, спустя неделю после 50-летнего юбилея Деррида, в Серизи-ля-Саль начинается симпозиум другого рода, более дружеский и свободный. Ответственная за мероприятия Эдит Эргон и советник по программам Жан Рикарду уже несколько лет хотят организовать конференцию, посвященную автору Glas, но сам он до сих пор не проявлял энтузиазма. В конце 1977 года в момент выхода материалов конференции «Понж, новатор и классик» Эдит Эргон снова обращается к нему со своим предложением. На этот раз Деррида принимает его при условии, что это будет диалог, построенный вокруг его работы, а не прославление его персоны и творчества. Поскольку он не хочет вмешиваться ни в составление программы, ни в подбор участников, он предлагает полностью поручить организацию этой десятидневки, получившей название «Концы человека» в память об одном из самых примечательных текстов «Полей философии», Жану-Люку Нанси и Филиппу Лаку-Лабарту.

Нанси и Лаку-Лабарт составили крайне насыщенную программу. Среди приглашенных Сара Кофман, Сильвиан Агасински, Люс Иригарей, Барбара Джонсон, Луи Марэн, Родольф Гаше и Вернер Хамахер. Но конференция включает также несколько семинаров в небольших группах, посвященных вопросам психоанализа, литературы, перевода, политики, искусства, философии и образования. Как бы ни хотелось Деррида избежать положения звезды, ему приходится разрываться между разными мероприятиями.

Конференция началась с оживленной полемики Деррида с дуэтом, который уже тогда составили Люк Ферри и Ален Рено. После их доклада «Вопрос этики после Хайдеггера» Деррида обвинил их в «идеологической путанице», упрекнув в том, что они заранее «необратимо дистанцируются» от Хайдеггера. Хотя он и заявляет, что никогда не занимал по отношению к Хайдеггеру «позиции безоговорочного догматического согласия», Деррида не может согласиться с упрощениями, на которые им пришлось пойти, чтобы свести счеты с автором «Бытия и времени». Дискуссия быстро приобретает ожесточенный характер, и двое авторов спешно покидают Серизи. Пять лет спустя в книге «Мысль 68» они выступят с прямыми нападками на Деррида.

Выступление Жана-Франсуа Лиотара «Дискуссии, или Фразировка „после Аушвица“»– еще один яркий, но гораздо более спокойный момент. Через восемь лет после конфликта на конференции, посвященной Ницше, Деррида тронут «великодушным жестом», который сделал Лиотар, приняв участие в посвященном ему мероприятии. Он, в свою очередь, выступит на конференции «Способность суждения», посвященной Лиотару, летом 1982 года. С этого момента они сблизятся и будут поддерживать диалог друг с другом.

Среди многочисленных участников конференции «Концы человека» люди самых разных национальностей и интеллектуального положения, она становится местом подлинного общения, в котором не боятся спорить по существенным вопросам и порой даже оспаривать те или иные позиции. Как у Филиппа Лаку-Лабарта, так и у Жана-Люка Нанси останутся очень яркие воспоминания об этом событии: «Для нас организация конференции в Серизи была волнующей – упоительной? – обязанностью. Но эта встреча была исключительной и насыщенной, конечно же, потому, что в тот момент Деррида, с одной стороны, и тема – с другой, представляли собой то, что я бы назвал „тяжелым орудием“, защищающим общие интересы, ожидания, вопросы. Нам казалось, что мы смогли ухватить форму или формы мысли, возможные в мире, который еще только складывался, преодолел 1968 год, но сохранил веру в его порыв и двигался политической необходимостью»[834].

Воодушевленная атмосфера сохранится до последнего дня, 2 августа. В момент закрытия и прощаний один из японских участников – Ясуо Кобаяши вышел с заявлением, которое запомнится всем:

Так как здесь говорилось о чувстве, позволю себе высказать мое личное чувство… я приехал сюда не без тревоги, не без страха. А потом… мне захотелось сказать вам, хотя я сам не знаю, к кому обращаюсь: я вас люблю. Мое чувство близко к дружбе, как писал о ней Бланшо. За это я благодарен вам – и снова повторю: я вас люблю.

Одним из косвенных последствий конференции стало восстановление отношений с издательством Galilée, которые испортились пять лет назад после выхода Glas. Первоначально предполагалось, что «Концы человека» выйдут в серии Champs, но руководство издательства Flammarion согласилось издать не больше одного тома, в результате пришлось бы сохранить лишь малую часть сообщений и полностью убрать все дискуссии. В августе «по странной случайности» Деррида встречает Мишеля Делорма в Фонде Маг в Сен-Поль-де-Ванс и рассказывает ему о своих проблемах.

830

Интервью с Франсуа Анжелье.

831

Derrida J. Ponctuations. Le temps de la thèse // Du droit à la philosophie. P. 458.

832

Цит. no: David A. Fidélité (la voie de l’animal) // Derrida, Cahiers de L’Herne. p.155.

833

Я цитирую это выступление по рукописным записям Левинаса, хранящимся в Фонде Деррида в IМЕС.

834

Электронное письмо Жана-Люка Нанси автору, 29 января 2009 г.