Богатый. Свободный. (не) Мой

– А ты сама как?

Молчит. Перестает плакать.

– Он же живой уже, – сколько боли в этих словах.

Так не должно быть.

– На хрен ты своего олигарха, я надеюсь, послала? Хочешь, я ему морду набью? Только скажи, – предлагаю от всего сердца.

Ведь взрослый человек должен же понимать, что секс – это такое дело, в результате которого часто появляются дети. И не всегда запланированные. И не всегда средства защиты срабатывают. Не хочешь рисковать, дрочи. Но зачем женщину обижать? Тем более беременную... Тем более, от тебя... Не понимаю.

Улыбается после моих слов. Наверняка, представила этого альфа-самца с разбитой рожей. Ну, хоть рыдать прекратила.

Отрицательно, машет головой.

– Нет, спасибо, Матвей, не надо. Мозгов это ему все равно не добавит.

Потом замолкает и уже более серьезно продолжает:

– Я оставить хочу. Помнишь, как ты сестренку просил?

Мы даже думаем с ней об одном и том же. Хорошо, что я на нее похож. Не на Белова. Тьфу, Господи.

Мрачнеет.

– Нам трудно будет, Матвей. Я не хочу это все на твои плечи взваливать.

Глупости какие. Зачем семья вообще нужна, если ты на родных людей не можешь опереться?

– Мам мы справимся! Не смей сомневаться.

Мы сидим какое-то время обнявшись. Она успокоилась, и это хорошо. Беременным нельзя нервничать. И их надо кормить. За двоих.

– Давай я приготовлю чего-нибудь? Что хочешь?

Вздыхает:

– Нет, спасибо. Я перенервничала. Сделай мне чай с ромашкой, пожалуйста. А я полежу пока.

Готовлю ей чай, отношу в комнату. Но она уже спит. Вот и славно. Утро вечера мудренее.

В дверь звонят. Тороплюсь открыть, чтобы не разбудили мать. Кого там еще принесло?

Дверь открываю широко и резко. Перед собой вижу холодовского начальника службы безопасности. Он делает шаг в мою сторону, явно намереваясь зайти в квартиру. Перегораживаю дверной проем и интересуюсь неслишком приветливо:

– Чего Вам?

Он как-то странно кряхтит:

– Кхм. Не пустишь?

Я выхожу к нему из квартиры, прихватив ключи с полки в прихожей. Дверь захлопываю.

– Нет, – отвечаю на его вопрос.

– Понял. Мать где?

– Дома. Спит. А что за непонятный интерес?

– Ты в курсе, что ли?

– А не должен?

– Ты нормально разговаривать умеешь, Матвей?

Не доволен. А чего он хотел? Хлеба с солью?

– Я нормально Вас спрашиваю, что Вам нужно?

– Хотел узнать, доехала ли твоя мать до дома и все ли с ней в порядке.

Понимаю, откуда ветер дует.

– Вас работодатель отправил? Сначала довел до истерики, потом решил узнать – хватит с нее или еще добавить.

Вижу, что собирается возражать.

Не даю ему такой возможности.

– Передайте господину олигарху, чтобы спал спокойно. Его мнение принято к сведению. И больше его величество беспокоить никто не будет.

Мужчина смотрит на меня с укором.

– Матвей, это все не просто. Ты ж ничего не знаешь о человеке. А судишь.

– Лечить меня не надо. Кто такой ваш Холодов, чтобы я его узнавал? Вы зачем сюда пришли? Узнать будут ли проблемы? Их не будет. И второй раз она к нему не придет. Чтобы не случилось.

– Я так понимаю, сейчас все на взводе. И ты, конечно, на стороне матери. Но пройдет время. Все успокоятся. И разберутся, что к чему.

К стоящему напротив мужчине у меня никаких претензий. Наоборот, если бы не он, то разбираться бы не было необходимости. Он со своими людьми очень четко сработал. Именно поэтому Холодов и мать остались в живых.

– Я не думаю, что матери будет теперь интересно в чем-то разбираться. Она обычно говорит один раз. Если ее не слышат, то это уже не ее трудности.

Саркисян после моих слов как-то грустнеет, что ли.

– Поживем-увидим, парень, – говорит напоследок.

Я смотрю в широкую спину удаляющегося гостя и вспоминаю отца. Он уже посмотрел. Тот тоже думал, что все в его власти. Пока ему от ворот поворот не дали.

И этот умник еще набегается.

Олеся

Я спала без сновидений очень долго. Сказалось общее самочувствие и стресс. Проснувшись, лежала в постели и размышляла, как быть дальше.

Подумать было над чем. Нет, ни на какой аборт я не собиралась. Это же мой ребенок. Такой же, как Матвей. А чем недоволен Влад, это его проблемы. Горько только, что у моего ребенка не будет отца. Но у Матвея он есть. И что? Я даже не знаю, какой вариант лучше. Когда тебе обозначили сразу, что твой ребенок не нужен. Или когда человек столько лет играет в заботливого папочку, а потом за пару дней забывает о собственном ребенке. Потому что, если действительно любишь собственное дитя, разве бывает так, что у тебя за него перестает болеть сердце? Разве может быть так, что тебе будет все равно, есть ли у него крыша над головой и еда в холодильнике?

Я очень разочарована в мужчинах. Но не до конца. Потому что одного настоящего я все же знаю.

А остальные... Может, дело во мне и я просто не умею выбирать?

Но в любом случае я не собираюсь унывать. Я представила малыша и поняла, что очень хочу дочку. Крохотную и красивую. К тому же, хоть я вчера и бросила в лицо Владу, что он – жлоб, но полмиллиона рублей помогут нам продержаться какое-то время.

Естественно, после вчерашней безобразной сцены остаться на работе в центре нет никакой возможности. И заняться этим нужно прямо сейчас. У меня, конечно, открыт больничный, но я не хочу, чтобы у Влада возникла хотя бы мысль, что я пытаюсь тянуть время в надежде, что он передумает. Но ехать туда мне не хочется. Еще меньше мне хочется отрабатывать две недели.

По квартире распространяется соблазнительный аромат. Желудок сводит от голода. Кладу руку на живот. Да, малыш, сейчас мы с тобой пойдем кушать.

На кухне суетится Поля. Смотрю на часы на стене – 10. Да, вот это мы поспали.

– Привет! Сырники будешь? – от девушки расходятся волны положительной энергии – Матвей ушел уже давно. Сказал, чтобы я тебя не будила.

Сколько помню, она всегда была такой. Как солнышко. Натуральная блондинка с голубыми глазами и сияющей белоснежной улыбкой. Стандарт красоты. Но сколько этой девочке всего пришлось уже выдержать! Гибель родителей в 14 лет, жизнь с очень старенькой бабушкой на мизерную пенсию, младшая сестра, работа с 16 лет, потому что их квартира была в ипотеке.

Так мне ли, взрослому человеку, жаловаться?

Правда, рядом с ней всегда был Матвей. Со второго класса. И ее беда становилась его. Они очень красивая пара. Надеюсь, останутся вместе. Должно же быть это пресловутое " один раз и навсегда"?

Согласно киваю на ее вопрос.

– Да, очень голодная. А тут такой запах!

Она смеется. Как она ухитряется всегда делать это так, что непременно хочется улыбнуться в ответ?

Мы вдвоем быстро накрываем на стол. А потом с удовольствием завтракаем, болтаем о пустяках. С девушкой очень легко общаться. И я понимаю Матвея в этой его привязанности.

Потом неожиданно мне приходит в голову, что нужно сделать. Я беру свой телефон и звоню Неверовой.

Понятия не имею, в курсе ли она того, что со мной и Владом случилось.

– Слушаю Вас, Олеся Денисовна, – отвечает она мне очень и очень прохладно.

– Доброе утро, Алла Николаевна. Я Вам сейчас по электронной почте сброшу заявление об увольнении. У меня к Вам убедительная просьба, сделайте так, чтобы меня уволили сегодняшним числом.

– Вы в своем уме? Я не знаю уже, как оправдать Ваше отсутствие...

Я ее перебиваю:

– Я беременна от Холодова. Вам же, помнится, не нужна была конкуренция. Пусть так все и останется.

Не знаю, какие эмоции она сейчас испытывает, но справляется с собой быстрее, чем я предполагала:

– При чем здесь работа? – пытается остаться профессионалом.

– Какая может быть работа? Мы все будем друг другу мило улыбаться и пить чай в перерывах? – парирую я.

– Для Влада это ничего не значит, – запальчиво начинает она, отпуская себя на волю

Я знаю, что не значит. КАК он относится ко мне и моему ребенку, он мне вчера рассказал.