Страница 35 из 59
— Зачем она хотела его удержать? — сказал он. — Разве его можно было удержать, он же вон какой тяжелый. Пусть бы падал. Ничего бы ему не сделалось.
— А Космика думала иначе. Она боялась, что ТУБ может ушибиться.
Квазик недовольно дернул плечом, хотел сказать что-то, но Алешкин перебил его решительно:
— Все дело в том, что она относится к ТУБу иначе, нежели ты.
И тогда Квазик заговорил горячо и запальчиво:
— А вы считаете, что она правильно к нему относится, правильно, да? Что робота можно любить?
«Смотри-ка, — удивился Алешкин, — уж не ревность ли здесь ребячья? Ох, плохой я педагог, ничего не понимаю в нынешних мальчишках. Но что же ему ответить?..»
— Тебе кажется, что робота любить нельзя… — сказал он. — Потому что это машина… Ну, а ненавидеть его можно?
Инспектора он нашел в своем кабинете. ТУБ стоял возле стола, его контрольный щиток был вскрыт. На столе лежал тестер обратной связи, от которого шли разноцветные провода.
Инспектор положил на стол отвертку.
— Как там девочка? — спросил он. — Да, плохо все закончилось. ТУБ мне уже рассказал. Запнулся, она пыталась его поддержать. Если бы не пыталась, ничего и не было бы. Вот так… Проверил я его киберлогику, вроде бы все нормально. Отлично работает блок условных понятий, просто жалко… А вот почему упал, не знает. Не должен падать, а падает. Может быть, какая-нибудь сложная перебивка сигнала на поврежденную ногу, которую мы ни определить, ни исправить в кустарных условиях не можем, И разрешить ему работать не имеем права. Придется составить акт.
— Я понимаю, — тихо сказал Алешкин.
В это время загудел вызов видео. Он извинился, повернул к себе видеофон. Это была Мей.
— Я из больницы, — сказала она. — Космика хочет видеть Квазика.
— Он где-то здесь. Сейчас я его пошлю.
Квазика он нашел там же, на лестнице, и передал ему просьбу Космики. Тот кинулся бегом. Алешкин вернулся в кабинет.
Инспектор быстро писал акт.
ТУБ повернулся к Алешкину, как будто ждал от него каких-то слов. Конечно, никакого выражения не могло появиться на его плоском и упрощенном подобии лица, и синие огоньки видеоэкранов сияли не ярче, чем обычно. Но у Алешкина было слишком богатое воображение, и он не мог стоять и спокойно смотреть на обреченного робота, который будто понимал, что ему грозит, и ожидал какой-то помощи.
Можно ли полюбить робота?..
— Я вам не нужен? — спросил он Инспектора.
— Пока нет.
Алешкин прошел по коридору и опять остановился у лестницы, где ТУБ упал последний раз… На ступеньках виднелись свежие следы от удара его панциря, крупные выбоины, в одном месте даже откололся кусок пенолита. «Придется просить Бухова прислать ремонтника!»
Квазика он встретил уже на дворе.
Видимо, тот очень торопился и всю дорогу от больницы до школы бежал и сейчас стоял запыхавшись и с трудом переводил дыхание.
В руках он держал проволоку.
Алешкин неторопливо потянул ее у Квазика из рук. И все стало понятным и простым, как колумбово яйцо.
Он просунул пальцы в закрученные на концах проволоки кольца. Согнул проволоку дугой — получилась петля. Теперь можно забраться под лестницу и через щель под ступенькой, где ходят щетки, поймать ТУБа за ногу. А потом петлю быстро убрать, и он, не успеет ее заметить.
Он не будет знать, за что зацепился.
Он не поймет, что его уронили НАРОЧНО. Ему такое понятие недоступно, оно не вложено в его программу…
Квазик хотел что-то объяснить, но Алешкин сказал ему:
— Иди, мой милый, иди, паршивый мальчишка, в мой кабинет. Покажи эту штуку инспектору. И расскажи ему все, что хотел рассказать мне. А я уже все понял и все знаю. Иди скорее…
Дома Мей примеряла новую блузку перед зеркалом. Алешкин сидел и смотрел, как она это делает. Ему очень хотелось подойти и обнять ее за плечи, но в комнате был еще ТУБ.
— Он очень скверный мальшик, — сказала Мей. — Из него получится Яго.
— Пока из него чуть не получился Отелло, — сказал Алешкин. — Вряд ли можно так сразу дать однозначную оценку ребенку, если у него ревнивые эмоции взяли верх над рассудком. Но вот как ты догадалась, что Космика что-то знает, — этого я понять не могу.
Мей улыбнулась.
— Вы — мужчины! Вы когда-нибудь понимали женщину?
— Где уж нам, — согласился Алешкин. — Пойдем, ТУБ, лучше поливать цветы. Ты тоже бестолковая старая развалина. Подумать только — кусочек проволоки плюс совсем немножко хитрости и твоя кибернетическая башка ни о чем не могла догадаться. Пойдешь сегодня к вечеру в больницу. Космика хочет тебя видеть.
…Это была обычная начальная школа, каких в стране насчитывалось несколько тысяч. И это была пока единственная школа, где штатную должность уборщицы занимал робот…
СЕРГЕЙ СМИРНОВ
СВИДЕТЕЛЬ
Грабители работали четко. Пока Жерье осматривал переулок, Вильбау карманным автогеном разрезал язычок замка и открыл дверь.
— Ну как? — спросил подоспевший Жерье.
— Фонарик! — прошипел Вильбау.
Жерье извлек из саквояжа машинку в форме пистолета и принялся нажимать на курок. Раздалось адское шипение и лампочка вспыхнула. Освещая себе путь, преступники вошли в дом и остановились в длинном коридоре, в конце которого тускло сияла красноватая лампа ночного освещения.
— Идиоты! — умилился Жерье и спрятал фонарик.
Вильбау открыл вторую дверь. Грабители оказались в полутемной, заваленной хламом комнате.
— Где-то здесь, — сказал Вильбау и, наклонившись, принялся внимательно рассматривать кучу валявшихся на полу вещей: тут было все, начиная от старых журналов и кончая велосипедным насосом.
— Ишь, хитрюги, — проворчал Вильбау. — Попробуй найди ее здесь. — Он сдвинул кучу в сторону, подошел к этажерке у стены. Нагнулся; на него с треском посыпались книги. — Э-э, черт! — Жерье вынул фонарик и начал — вжик-вжик! — светить.
Наконец Вильбау радостно вскрикнул и вытащил из-под книг — небольшую, плотно закрытую и перевязанную шпагатом кастрюльку.
— Это она? — затаив дыхание, спросил Жерье.
Вильбау кивнул, встал и сделал знак. Жерье пробрался в коридор и чуть не закричал: по коридору, ковыляя вдоль стены, прохаживался очень низенький и коренастый человек. Человек не обратил внимания на Жерье, и тот, вглядевшись, понял, что пред ним всего лишь робот.
— Что там? — с беспокойством спросил Вильбау.
— Сторож, — ответил Жерье. — Робот старой конструкции.
— Подержи кастрюльку, — приказал Вильбау и пошел к роботу, на ходу включая автоген и шипя: —Первая заповедь грабителей — никаких свидетелей!
Он подкрался к роботу сзади и направил горелку прямо в его круглый, твердый, чугунный затылок. Не успел металл раскалиться, как робот обернулся и строго, как показалось Вильбау, взглянул на горелку. Горелка пискнула, погасла и изогнулась восьмеркой… Вильбау выронил автоген из рук.
— Шеф!.. — позвал его Жерье.
— Заткнись! — ответил Вильбау и достал из саквояжа гвоздодер. Лупоглазый, прихрамывающий на обе ноги робот двинулся было к нему, что-то бормоча, но Вильбау изо всех сил треснул его гвоздодером. Голова отдалась чугунным звоном.
— Кто ты такой? — чуть не плача спросил Вильбау.
— Меня зовут Франсуа, — прогнусавил робот.
— Шеф, — шепнул Жерье. — А если лаской, лаской?..
— Без тебя знаю! — огрызнулся Вильбау. — Что ты здесь делаешь, Франсуа?
— Гуляю, — ответил робот и, скромно потупившись, добавил — Ночью я сочиняю стихи.
— Безобразие! — не выдержал расстроенный Жерье.
— Франсуа, — сказал Вильбау, — ты ведь нас не видел, верно?
— Видел, — возразил Франсуа.
— Но ведь ты не догадался, кто мы такие?
— Нет, догадался: воры.
Грабители вздрогнули: дело принимало серьезный оборот. Но Вильбау вдруг воспрянул духом.