Досаждение

— На помощь!

— Иди, куда шел, — рявкнул Черный остановившемуся, и довольно грубо поставил дрожащую девушку на ноги. Буквально пару секунд он всматривался в её обескровленное лицо, а затем впихнул в открывшийся лифт.

Наверно снова нужно было кричать, бороться, и отбиваться любым путём, но Полина почти всегда впадала в ступор в стрессовых ситуациях. Вот и теперь она тоже оцепенела и почему-то просто молча стояла и глотала соленые слезы, скатывающиеся по щекам к опухшим губам. В голове пульсировало обидное слово трусиха, но Полина ничего не могла с собой поделать.

Чернов же прислонился к зеркальной стене новенького лифта и закрыл глаза. Она хотела отвернуться, но не могла. Словно что-то силой держало и заставляло смотреть на красивого подонка напротив. А он и правда был хорош. Высокий, ширококостный и статный. С правильными славянскими чертами лица и короткими русыми волосами, он привлекал внимание многих девушек. Раньше в их числе была и Полина, но теперь по-мужски красивое лицо отталкивало, а саднящие запястья еще помнили жестокий захват его рук.

Хотелось закрыть глаза и не видеть человека, который выжег внутри черную дыру, но она смотрела. Сквозь пелену невысохшей соленой влаги, против собственной воли смотрела и запоминала, чтобы, когда выберется отсюда — никогда с ним не пересечься. Чтобы выжечь его образ внутри, как клеймо. Десятой дорогой обходить… Издалека заметить, развернуться и бежать со всех ног в противоположную сторону. На край света, только бы не дать себя заметить и не встретиться с ним взглядом.

— Отпустите меня, — снова прошептала Полина, но Черный не удостоил её ответом. Она даже не была уверена, слышит ли он…

Когда двери лифта открылись, Захар взял Белову за локоть и потащил к одной из трех дверей, расположенных на этаже. Порывшись в кармане, достал и приложил к двери какую-то карту, и та бесшумно открылась.

После того как между лопаток легла мужская рука и подтолкнула вперед, Полина сделала вынужденный шажок в внутрь и обомлела: прямо из темноты на неё смотрели красные глаза огромного черного пса. Белые клыки как будто светились, а чудовище зловеще рычало и собиралось броситься вперед, но было остановлено командой, сказанной тихим, но очень жестким голосом хозяина:

— Бес, фу.

Глянув на хозяина, собака мигом умолкла, но продолжила неотрывно смотреть на Полину, готовую лишиться чувств. Она всегда опасалась больших собак и теперь не знала кого ей бояться больше: пса или его пьяного хозяина.

— Обувь сними, — коротко бросил Чёрный и прошел вперед, захлопнув дверь. Он стянул кожаную куртку, а за ней свитер и бросил их на пол, после чего, не включая свет, направился вглубь квартиры, словно забыв о своей вынужденной гостье.

Он не обернулся, и немного привыкшему к темноте взгляду предстали только массивный затылок и широкая спина. Несмотря на опьянение, Черный шел уверенно и неторопливо, как большая сытая кошка, каждое движение которой было бесшумным и уверенным. Даже в полутьме было видно бугрящиеся мышцы, перекатывающиеся под кожей. Это было хищно и по-звериному красиво. Но ей не нравилось. Полину трясло от его шикарного парфюма и от вида его спины и какой-то страшной татуировки на ней. Колотило так, что зуб на зуб не попадал.

Оставшись одна, она еще немного постояла, прижавшись к стене, а потом принялась тихонько дергать ручку входной двери. Та не поддавалась, и Белова застонала, в полной мере ощущая свою беспомощность и приближение скорого конца.

Неужели у Захара мало женщин? Зачем ему она?

Вновь и вновь в воспаленном мозгу прокручивались эти вопросы, но на них так и не находилось ответа.

Из глубины квартиры не доносилось ни звука, и Полина, опасливо глядя на пса, наблюдающего за ней, обхватила себя дрожащими руками, а потом сползла по стене. Сейчас она зачем-то вспомнила единственного прохожего попавшегося на пути сюда. Если бы она тогда кричала громче, не испугалась бы, то могла бы спасись. Захар прав — она идеальная добыча, слабая и трусливая…

14

В затуманенной голове Полины проскользнула мысль, что каждая в том самом клубе мечтала оказаться на её месте. Красивый, брутальный, богатый — он притягивал внимание и мог взять любую. Мог и поэтому брал.

Сколько здесь перебывало девушек до неё? Или все соглашались?

Дурочки.

Раньше она тоже была в числе его поклонниц.

Раньше — хорошее слово.

Раньше она не хотела содрать с себя кожу заживо, чтобы избавиться от этого запаха, шикарного и вызывающего тошноту.

Раньше она не боялась собственной тени и каждый день улыбалась…

Возможно, нужно было сильнее сопротивляться, и тогда было бы легче? Хотя какое это сопротивление… Против этой машины все её слабые удары и царапанья, как комариные укусы.

Несмотря на перетекающие, как мутная вода и путающиеся мысли, снаружи её тело выглядело безжизненным. Хотя, если быть до конца честной, то она и внутри чувствовала себя мертвой. Однако, услышав шум воды, Полина словно очнулась от коматоза, подобралась и попыталась подняться. Сморщившись резкого головокружения она ухватилась за стену и замерла, потому что комната перед глазами вдруг расплылась.

— Ой, — прошептала она и схватилась руками за голову, которую прострелило резким, противным спазмом.

Сколько она так просидела? Кажется, не больше нескольких минут. Тогда почему так плохо?

Пес молча смотрел на неё и абсолютно никак не реагировал, видимо, помня команду хозяина не трогать чужачку, поэтому Полина немного осмелела и подалась вперед.

Вдруг в вязкой каше, медленно кипящей в её голове, битым стеклышком блеснула одна из несмелых мыслей. Что, если попытаться уйти, пока он в ванной? Взять это чертов ключ-карту и… Только бы дойти, успеть…

Держась за стену, она юркнула в темный коридор. И приоткрытой двери лился свет и была видна массивная голая спина Черного, склонившегося над раковиной. Ванная… а три другие? Как узнать, которая из них дверь в его спальню? Кажется, она прямо напротив…

Сколько на это времени? Минута, может две…

Нужно надеяться на лучшее.

Выбранная комната действительно оказалась спальней: большая кровать с серым бельём, казавшиеся черными стены и панорамное окно, открывающее вид на ночной город с высоты тридцатого этажа. Как раз в тот момент, когда девушка наклонилась к тумбочке и увидела на ней заветную карту, шум воды резко прекратился. Неужели нет шанса сбежать?

В её голове сразу всплыла крылатая фраза из Божественной комедии:

"Оставь надежду, всяк сюда входящий".

Сердце заколотилось как бешенное, а во рту снова пересохло и стало горько. Все туманные мысли разлетелись, как напуганные птицы, а вместо них появилась новая и самая страшная, мигающая, как большое красное предупреждение:

ОН ВОЗВРАЩАЕТСЯ.

— Нет, нет, нет, нет, нет, — как молитву зашептала Полина, облизывая припухшую покусанную губу, и снова задрожала.

Он же не будет? Он должен был устать, уснуть, в конце концов!

Киборг. Чудовище.

Не обращая внимания на новый приступ головокружения, девушка сжала кулаки до белеющих костяшек и бросилась в темный коридор.

Нужно найти выход. Счет пошел на секунды…

Вдруг глаза вычленили из темноты совсем незаметную дверь, спрятавшуюся в черной стене. Кладовка? Не раздумывая, Полина ринулась к ней и тут же с грохотом упала на пол, запутавшись в собственных ногах. Не в силах подняться, практически поползла и, дёрнув ручку, ввалилась в комнату, громко хлопнув дверью.

Разумеется, он поймет, где она… Вдруг он разозлится? Вытащит её отсюда и…?

Неслушающими пальцами Полина нащупала замок и прокрутила его, а потом принялась в темноте ощупывать стену. Под рукой оказался выключатель, и комната тут же залилась мягким светом, который заставил зажмурить воспаленные глаза. Рабочий кабинет.

Взгляд упал на противоположную стену, и собственное отражение в огромном зеркале заставило вскрикнуть от ужаса. Бледное зареванное лицо с опухшими глазами и кровоточащей губой, вместо гладкой русой гривы длинных волос — колтун. В каком-то странном оцепенении Полина смотрела на худенькую девушку из отражения и не верила, что это все происходит с ней наяву.