Страница 32 из 99
— Один из ротмистров Циммера, Бродкуммер, ушёл из лагеря и увёл с собой двадцать три человека. Подбивал и других людей, говорил, что тех, кто уйдёт, еретики не тронут, а те, кто останутся, с этого берега реки живыми уже не уйдут.
— Мерзавец! — только и смог произнести генерал. В этой ситуации обвинять капитана Циммера, конечно, было можно, но теперь, как ни крути, его вина была заметно меньше. — Сержантов сколько ушло с Бродкуммером?
— Двое, — отвечал полковник.
— Ублюдок, — говорит генерал раздражённо. Будь тут этот Бродкуммер рядом, он бы сразу убил его. Казнил. — А что, солдаты в других ротах уже знают об этом?
— Конечно, — всё так же тихо продолжает Брюнхвальд. — Но офицеры сообщают, что дух в ротах крепок. Они готовы драться.
Конечно, всё это было очень неприятно, но подобные происшествия являлись делом абсолютно естественным и распространённым. И поэтому барон долго грустить не стал: сбежал и сбежал, мало ли проходимцев, что выдают себя за офицеров, жаль только, что этот негодяй увёл сержантов и солдат.
После разговора с Брюнхвальдом Волков пошёл в свой шатёр завтракать. Завтрак его был скор, но обилен, так как ел он на целый день вперёд.
А когда генерал вышел из шатра, за рвом в поле уже стучали барабаны. Со старшими офицерами они прошлись по холму до пушек, и оттуда генерал увидел новое сооружение, которое ограждало кулеврины так, что со стороны поля видны были лишь их стволы. Вся остальная позиция артиллерии была закрыта хорошим плетнём. И самое удивительное, что теперь сапёры возводили ещё один плетень, но уже ниже по склону, он был заметно ближе ко рву. Там же, среди сапёров, было несколько десятков стрелков. Они тоже принимали участие в сооружении плетня.
— А что там делают мушкетёры? — удивился Волков.
— Вилли увидал плетень у артиллеристов и просил соорудить для его людей такой же. Вчера стрелки понесли чувствительные потери, теперь же им будет легче. Они будут стрелять из-за плетня.
Это была отличная мысль.
— Вилли молодец, — согласился генерал.
Они с офицерами собрались и распределили части по направлениям. Каждый капитан получил свой участок ответственности. Циммеру достался юг лагеря, что приникал к селу. Место было ему известно. При этом генерал высказал тому недовольство:
— Вчера у вас в вашем эпичном сражении за забор были заметные потери, и в основном от арбалетных болтов. И что меня удручает, так это то, что потери были высоки среди моих стрелков.
— Но что же я мог сделать, генерал? — оправдывался молодой капитан. — Вражеских арбалетчиков у меня там было изрядно. Как же мне не нести потерь?
— Вам следует учиться у своих более опытных товарищей, — назидательно говорил генерал. — Люди капитана Вилли вчера тоже не избежали потерь, а сегодня, наученный опытом, он возвёл плетень в ста шагах от рва, теперь его стрелки будут бить еретиков из безопасного укрытия.
— Ах вот как?! — произнёс капитан.
— Именно так, именно так, — назидательно говорил генерал, — учитесь у старших, дорогой мой Циммер. Мне потери среди стрелков ни к чему.
После того как резерв в виде рот Лабу и ещё одной роты неплохих солдат был выделен и оставлен в распоряжении полковников Брюнхвальда и Рене, остальные части были распределены по разным участкам. Едва они разошлись по своим направлениям, как снова по утреннему морозу пришли арбалетчики еретиков. Но теперь из-за простого, казалось бы, укрепления, из-за плетня у подножия холма действовали они совсем не так нагло и развязано, как прежде.
Пусть аркебузные пули и не были так точны, как арбалетные болты, но они всё-таки иной раз и достигали цели, даже если цель и пряталась за большой и красивой павезой. А уж мушкетную пулю ни щит, ни бригантина не останавливали. Если мушкетёр попадал в цель — всё, зови лекаря. И это в лучшем случае.
А пока у арбалетчиков со стрелками завязалось дело, в поле уже выстроилась мощная баталия.
— Интересно, какова она в глубину? — прикидывал Дорфус.
— Думаю, двенадцать, но не меньше десяти рядов, — отвечал ему генерал.
«Три сотни людей во фронте, больше десяти рядов».
Да, в этой главной части войска еретиков было не менее трёх тысяч солдат. Но Волкова, как и других, удивляло столь мощное построение: неужели они двинут всю баталию вперёд? Но как они собираются преодолеть ров, колья и рогатки?
— У них не будет столько фашин, чтобы идти таким фронтом, — заметил Брюнхвальд. — Они перестроятся в колонну.
— Или в две, — заметил генерал.
Глава 18
Вскоре в поле стали из села выходить люди, множество людей, в основном это были солдаты, но они были без оружия и доспехов, с ними шли сапёры, и все эти люди стали рубить все деревья и кусты, что были вокруг, связывая нарубленное в тугие пучки.
— О-о, — Карл Брюнхвальд махнул рукой, — это надолго. Может, сегодня и не начнут даже.
— И то верно, — соглашался с ним Рене, — я думал, что у этого ихнего знаменитого ван дер Пильса организация дела получше будет.
Генерал смотрел на всё это и не понимал: неужели это и вправду знаменитый ван дер Пильс? Неужели он так глупо организовал сегодняшний бой?
«Да нет же, быть такого не может! Выгнать в поле три тысячи солдат, чтобы те просто мерзли в строю, пока арбалетчики перестреливаются со стрелками, а сапёры и свободные солдаты рубят ветки для фашин?».
Что-то во всём этом было не так. И, как в подтверждение этих его сомнений, прибежал гонец от капитана Циммера:
— Господин, из села валят еретики, без строя идут, зато много, капитан говорит, шесть сотен, а ещё арбалетчиков двести человек. Ломают рогатки, наскакивают…
— Коня, — распорядился Волков.
Он приехал на юг лагеря, где как раз разгоралась схватка. Барон думал, что капитан преувеличивает количество атакующих, но ошибался. Отряды еретиков по тридцать и по пятьдесят человек запросто перебирались через неглубокий ров и, вылезая из него, начинали ломать рогатки. Циммер, разумно построив своих людей в три линии, подходил ко рву и отгонял их, но при этом находился под непрестанным ливнем из арбалетных болтов; приданные капитану стрелки не боролись с арбалетчиками, так как те были рассыпаны, а вот по группам вражеской пехоты аркебузиры били, и с обычным для них успехом. Одна из крупных групп врага в шестьдесят пехотинцев во главе с ретивым сержантом даже попыталась прогнуть строй Циммера, развела нечастые его пики и пустила в дело молотки и алебарды, но появление генерала со знаменем, с другими офицерами и двумя десятками охраны охладило пыл храбрецов. И те снова скатились в ров и отошли к своим, на отходе потеряв двух людей.