Страница 16 из 23
Сказав это, Бова королевич пришпорил коня ретивого, а тот полетел с седоком своим, как стрела из лука, и, перескочив городскую стену, понёсся по полю к шатрам неприятельским.
Сказ седьмой.
Коварный Мракобрун
Выехал Бова королевич на холм высокий и крикнул:
– Эй, Лукопёр Толстобрюх, выходи на смертный бой!
Выглянул Лукопёр из шатра, увидел совсем юного витязя. Засмеялся могучий салтан и почёл за стыд с таким сразиться.
– Вот так богатырь с боку штырь, сам с вершок, а конь с горшок! – хохотал Толстобрюх. – На одну ладонь его посажу, другой прихлопну. О-хо-хо, от смеху лопну!
Отсмеялся он и выслал против Бовы королевича самого своего захудалого воина. Свистнул Бова молодецким посвистом, гаркнул богатырским покриком, и противник его с позором с коня скатился, убрался восвояси. Свёл сурово брови Лукопёр и выслал на бой своего наипервейшего богатыря. Понёсся тот прямиком на Бову королевича. Но конь Чёрный Вихорь грудью сшиб коня богатыря Лукопёрова, а Бове и копья-то не пришлось поднять.
Взъярился Лукопёр Толстобрюх.
– Как? – вскричал он. – Какой-то конёк-горбунок, какая-то сивка-бурка одолела моего самолучшего богатыря? Ну, держись, витязь Вершок!
Вскочил он на своего тяжелоногого коня и полетел во весь опор навстречу Бове королевичу. Громадное его копьё нацелилось прямо в грудь юному богатырю. Борода его вилась чёрной тучей. Съехались богатыри и разом ударились острия копий в их сверкающие латы. Брызнули искры, дрогнула земля, эхо откликнулось в дальнем лесу. Так страшен был удар Лукопёра, что копьё его разлетелось вдребезги, но не смогло пробить крепкого панциря. Копьё Бовы королевича упёрлось в грудь Толстобрюха и так потрясло его, что потемнело у него в глазах, а руки опустились. Не медля ни секунды выхватил Бова меч-кладенец и рассёк Лукопёра до самого седла.
Увидели воины своего князя разрубленным пополам и дрогнули. А Бова королевич стал побивать их десятками, сотнями, тысячами. Бил он войско вражеское пять дней и пять ночей без роздыху. Сколько он побил, столько и конь его Чёрный Вихорь потоптал копытами. Уцелевшие воины бросились врассыпную и бежали до самого берега морского, а там и дальше до своего города салтанского, княжества Рагильдяйского.
Оставили они второпях все шатры свои с провиантом и разными оружиями. Бова королевич разыскал шёлковый шатёр, в котором томились связанные по рукам и ногам Зензевей Андронович и Мракобрун. Он тотчас освободил их от пут, и они все трое, сев на коней, поскакали в стольный город Андрон. С великими почестями, с ликованием, с величальными гимнами встречены были они. А Бова королевич особенно.
Но был Бова королевич всего-навсего прислужником княжны Дружневны. Никто, кроме неё, и не ведал, что он княжеского знатного роду. А потому тишком да пешком отправился он на конюшню и поставил своего огненного коня Чёрного Вихоря в его стойло за железной дверью, чугунным запором запертой. Налил он ему в серебряное корыто родниковой чистой воды, насыпал в золотые ясли отборного зерна и сказал:
– Низкий поклон тебе, конь богатырский. Ты хвостом след устилаешь, горы промеж ног пропускаешь. Бежишь, земля под тобой дрожит, из ушей твоих полымя* пышет, из ноздрей дым столбом. Без тебя не одолеть бы мне вражьей рати. Прости, что снова замкну тебя на запоры чугунные. Но коли свистну посвистом молодецким, явись передо мной, как лист перед травой.
И конь Чёрный Вихорь ударил копытом в пол, встряхнул гривой, закивал головой. Давно он ждал настоящего седока и теперь уж никого не захочет признавать, кроме Бовы королевича.
Спокойно уснул на конюшне Бова королевич. Но не дремал коварный Мракобрун. Понял он, что надо поскорей избавиться от ненавистного Коровятника, иначе не видать ему Дружневны. Да и завидовал он тому, что не ему довелось спасти Зензевея Андроновича. Не мог Мракобрун победить Бову королевича в открытом бою, и решил извести его хитростью. А злодейство да коварство, как придут на царство, так и беду ведут на поводу.
Не думал, не гадал, ни о чём не ведал Бова королевич, а беда уж подкрадывалась к нему. Нашептал Мракобрун Зензевею Андроновичу, что, мол, не след ссориться с салтанством князя Лукопёра. Вступил там на престол сын его салтан Салат Лукопёрович и собирается мстить за отца своего, идти с несчётным войском на город Андрон.
– Пошли, государь, в далёкое салтанство нашего Коровятника. Он воевал с Лукопёром, ему и мира просить. А я самолично письмо напишу к тамошнему Салату Лукопёровичу. Коровятник-то небось и грамоте не обучен.
Согласился князь Зензевей, призвал к себе Бову королевича и вручил ему письмо, написанное Мракобруном и запечатанное золотым перстнем. Не знал князь, не догадывался Бова, что в том письме. Да и мы до поры не станем заглядывать в него.
А Бова королевич поклонился почтительно князю, взял письмо, заложил его в шапку и вышел вон. Потом оседлал доброго коня своего Чёрного Вихоря, перепоясался мечом-кладенцом и пустился в путь-дорогу.
Сказ восьмой.
Сума да тюрьма
Ехал Бова королевич пять дней и пять ночей тёмными лесами, под ходячими облаками, под частыми звёздами, под луной ночной, под красным солнышком. Приехал он наконец в пустыню необозримую, бесплодную, где лишь пески зыбучие и ни кусточка, ни деревца, ни жилья человеческого. Солнце жаркое во всё небо разрослось, всю тень на земле спалило, пески раскалило, всюду своим лучом горячим достало. Латы Бовы королевича жаром пышут, жажда его мучит, а вокруг ни ручейка, ни родника, ни лужицы дождевой.
Вдруг видит Бова, стоит посреди песков старичишка, сам с вершок, голова с горшок, бородой в песок. Стоит он и пьёт из кружки. Подъехал к нему Бова королевич и говорит:
– Бог в помощь, дедушка, как вас кличут-величают?
А старичишка в ответ:
– Никак меня не кличут-величают, а зовусь я Пилигримом. Странник я. Сегодня здесь, а завтра, глядишь, и нету меня на этом месте.
– Что же это вы пьёте, дедушка Пилигрим? – спрашивает Бова.
– Я пью воду из кружки, – отвечает Пилигрим. – И тебе дам напиться, храбрый витязь.
Достал старичишка из своей дорожной котомки кувшин медный и поднёс Бове кружку. Тот залпом выпил воду, вернул кружку и поблагодарил старичишку за одолжение. Да не знал Бова королевич, что в кувшине том медном была вода с подмешанным в неё сонным зельем. Не успев отъехать от старца и десяти шагов, Бова королевич зашатался в седле – одолела его сильная, непреодолимая дремота. Упал с коня он и заснул крепким сном. Но уж если спал Бова королевич, то не меньше, чем девять дней и девять ночей.
Проснувшись, увидал Бова, что нет при нём ни коня, ни меча-кладенца. Догадался он, что хитрый старец Пилигрим опоил его сонным зельем, украл меч-кладенец и увёл коня богатырского. Горько посетовал на судьбу Бова королевич, помянул недобрым словом злого колдуна и похитителя, да нечего делать. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Пришлось ему, пешему и безоружному, брести куда глаза глядят по бесплодной пустыне. Шёл он долго путём неведомым, дорогою неизвестною и пришёл наконец к городу великому.
Вошёл он в городские ворота и спросил у первого встречного, как прозывается этот город и кому принадлежит.
– Как? – удивился прохожий. – Ты не слышал о славном Рагиле, стольном городе салтанства Рагильдяйского, коим правит достославный салтан Салат Лукопёрович?
Обрадовался Бова королевич, что достиг цели, и, не мешкая, отправился прямиком ко дворцу салтанскому. Вручил он письмо лично Салату Лукопёровичу, не ведая, что в том письме написано. Развернул салтан письмо и прочёл: