Страница 67 из 146
Господин де Флёри, желая избавить себя от этих назойливых требований, увеличил денежное пособие еще на двадцать пять луидоров. В итоге, шаг за шагом, добиваясь каждый раз прибавки на двадцать пять луидоров, генеральный контролер вынудил первого министра довести сумму пособия до двенадцати тысяч франков.
Выцарапав приказ о выдаче денег, Орри отправился к королеве, вручил ей этот приказ и спросил у нее, хватит ли ей столь скромной суммы. Мария ответила, что она весьма довольна, и тем дело бы и кончилось, если бы кардинал не изыскал возможность затянуть выдачу этих двенадцати тысяч франков более чем на три месяца, так что лишь после наступления срока получения обычного своего пособия королева смогла уплатить долги и вновь участвовать в карточной игре.
К несчастью, королева, по-прежнему имевшая опору в своем муже, лишилась ее по собственной вине и без всякой выгоды для себя.
То ли вследствие усталости от частых родов, то ли по причине неприязненного отношения к супругу Мария Лещинская стала проявлять по отношению к нему холодность, оскорбившую Людовика XV и отдалившую его от жены, которая, пожелай она этого, вполне могла бы сделать из него то, что королева Испанская сделала из Филиппа V.
Тем не менее никакие слухи о тайных любовных связях короля еще не просочились наружу, как вдруг однажды, 24 января 1732 года, выпив во время ужина в тесном кругу более обычного, Людовик XV внезапно поднял руку с бокалом и, провозгласив тост за здоровье неизвестной любовницы, разбил бокал об пол, призвав своих сотрапезников поступить так же, как он, и угадать имя этой незнакомки.
И тогда каждый назвал даму, имя которой пришло ему на ум. За столом было двадцать четыре человека, включая короля: семеро из них высказались за молодую герцогиню Бурбонскую, семеро — за мадемуазель де Божоле, а девять — за г-жу де Лораге, внучку маркиза де Лассе и сноху герцога де Виллар-Бранкаса, всего лишь за месяц до этого представленную ко двору.
С этого дня любые сомнения были отброшены: все знали, что у короля есть любовница; однако не было известно, кто она.
Эта неосведомленность беспокоила придворных, но более всего она тревожила кардинала: любовница вполне могла стать повелительницей; каждый хотел так или иначе быть сопричастным к будущим любовным связям короля.
Герцог де Ришелье, который по возвращении из Вены обрел еще больший фавор и вновь занял при дворе одну из высших должностей, привлек внимание короля к жене президента Портайля; это была красивая женщина лет двадцати трех или двадцати четырех, хитрая, кокетливая и безумно легкомысленная.
Устроить их первое свидание было поручено камердинерам. Король провел с ней ночь, но по прошествии этой ночи, испуганный нравом своей новой любовницы и не желая видеться с ней снова, хотя у них было назначено свидание на следующую ночь, поручил одному из своих товарищей по застолью, Люжаку, занять его место. Люжак не заставил себя уговаривать, занял место короля, обманув одновременно Ришелье и г-жу Портайль, и удалился еще до рассвета, весьма довольный приятной миссией, которую возложил на него король, поручив представлять его на этом свидании.
На другой день г-жа Портайль получила свидетельство на право получения пенсиона в две тысячи экю. Свидетельство было подписано первым министром.
Получив это свидетельство, президентша поняла, что ей ничего уже нельзя более ждать от короля, и, поскольку нрав у нее был чрезвычайно легкомысленный, она решила воспользоваться тем, что мимолетная интрижка короля ввела ее в моду. И потому она начала заводить любовные связи со всеми вельможами того времени. Госпожа Портайль жила на Королевской площади; как известно, это был квартал, где обитала высшая знать; в каждом доме жил по крайней мере один молодой, красивый и элегантный вельможа, имевший доступ ко двору. Госпожа Портайль начала странствия, двинувшись вправо от своей двери, шла все время вперед и закончила путь, подойдя к ней слева. В итоге она совершила круг по Королевской площади, не обделив вниманием ни одного дома.
Поскольку президентша Портайль была ставленницей герцога де Ришелье, все опасались совместного влияния фаворитки и фаворита, и потому, чтобы закрыть очаровательной президентше доступ ко двору, каждый поспешил довести до всеобщего сведения, что имел с ней любовную связь. Истории всех этих похождений, собранные воедино, наделали такой шум, что г-н де Морепа, заклятый враг г-на де Ришелье, ненавидевший всех женщин, которых он считал связанными с герцогом, добился приказа подвергнуть г-жу Портайль заключению; однако король определил, что местом ее заключения будет не тюрьма, а монастырь.
Приказ был исполнен лично г-ном де Морепа.
Однако это происшествие стало для первого министра уже вторым предупреждением о необходимости принять меры предосторожности. Состоялось совещание, в котором приняли участие бывший наставник короля, герцогиня Бурбонская и три королевских камердинера — Бонтан, Лебедь и Башелье; большинство голосов было отдано г-же де Майи.
Скажем несколько слов о семье де Нель, смешавшей свою кровь с кровью семьи де Майи.
То был старинный дворянский род, известный в Европе с XI века в лице Ансельма де Майи, опекуна графа Фландрского и правителя его владений, убитого во время осады Лилля; во времена крестовых походов герб семьи де Майи блистал среди самых прославленных европейских гербов, и ее многочисленные ветви, занимавшие самое высокое положение в государстве, с гордостью носили этот герб с изображением трех молотов-колотушек и с надменным девизом: "Hogne qui voura[20]".
Маркиз Луи III де Нель, старший в роде, в 1709 году вступил в брак с мадемуазель де Ла Порт-Мазарини, распущенность которой вошла в поговорку. Мария Лещинская, чьей придворной дамой была маркиза, знала о всех ее любовных похождениях, но никогда не делала ей никаких упреков; однако, когда ей становилось известно, более или менее точно, что у г-жи де Нель намечается какое-нибудь любовное свидание, она удерживала ее при себе и заставляла читать "Подражание Иисусу Христу" или Священное Писание.
То было искупление греха, который маркиза хотела совершить.
Именно эта г-жа де Нель за три или четыре года до той эпохи, в какую мы теперь вступили, была, по слухам, мимолетной любовницей короля.
Она умерла в 1729 году, оставив после себя пять дочерей, все из которых обратили на себя внимание короля.
Первая, Луиза Жюли, вышла замуж за Луи Александра де Майи, своего двоюродного дядю.
Именно о ней сейчас пойдет речь.
Вторая, Полина Фелицата, вышла замуж за Феликса де Вентимия.
Третья, Диана Аделаида, вышла замуж за Луи Бран-каса, герцога де Лораге.
Четвертая, Гортензия Фелицата, вышла замуж за маркиза де Флавакура.
Наконец, пятая, Марианна, вышла замуж за маркиза де Ла Турнеля.
Эта последняя стала впоследствии знаменита под именем герцогини де Шатору.
Итак, г-н де Флёри счел старшую из дочерей г-жи де Нель достойной того, чтобы ее полюбил король; но, как мы уже говорили, Людовик XV, еще слишком застенчивый, слишком благочестивый и слишком покорный предрассудкам, связанным с представлениями о добропорядочном браке, не был способен помогать своему наставнику в этой серьезной затее. Госпожу де Майи несколько раз заставали с королем наедине, но, поскольку король говорил с ней лишь глазами, было решено, что Башелье и Лебель, два его камердинера, поспособствуют развитию этой интриги.
Башелье, игравший немалую роль в ту эпоху, история которой являет собой не что иное, как любовную хронику, был сын кузнеца, покинувшего родные края и кузницу и последовавшего за г-ном де Ларошфуко, который сначала сделал его своим камердинером, а затем добился для него должности лакея при королевском гардеробе.
Бывший кузнец был возведен королем в дворянское звание и умер, оставив после себя сына, который, купив должность у Блуэна, сделался одним из четырех камердинеров Людовика XV и, в свой черед, умер, будучи комендантом Лувра и успев выдать свою дочь замуж за маркиза де Кольбера.