Страница 61 из 146
Тем временем кладбище Сен-Медар было закрыто, и на могиле дьякона не происходило более чудес, что служило подтверждением замечательной надписи, появившейся на воротах кладбища в день его закрытия:
Король своим указом одернул Небеса:
Запрещено отныне Богу творить здесь чудеса.
Конвульсионеры продолжали устраивать свои тайные сборища, невзирая на указы короля и Парламента, невзирая на упорные розыски, предпринятые полицией, которой руководил Эро, неумолимый и страшный агент иезуитов. Гонения поддерживали этот скрытый огонь, вместо того чтобы погасить его. Бесполезно было проводить обыски домов, рассылать повсюду шпионов и надзирателей, платить за доносы, тревожить семьи, истязать подозреваемых и подвергать их тюремному заключению — каждый день становилось известно, что очередной сектант распят на кресте и получил от этого немалое удовольствие; что большая и малая помощь оказали благотворное действие на какое-то черствое сердце; что дьякон Пари исцелил неизличимого больного, поставил на ноги паралитика, вернул слух глухому и зрение слепому. Учение янсенистов распространялось все больше, но при этом росло и негодование иезуитов.
Янсенисты и конвульсионеры издавали свою собственную официальную газету, носившую название "Церковные новости" и выходившую еженедельно. Эта газета служила помощником и рупором противников буллы "Unigenitus"; она предоставляла приют жалобам гонимых, а также их надеждам. Одному Богу известно, что только ни пытались сделать, чтобы уничтожить, приостановить или парализовать это издание, которое без указания своих имен редактировали вожди янсенистов и конвульсионеров. Очень часто властям удавалось захватить печатные станки, наборные кассы с литерами и целый тираж номера, но немедленно, в тот же день, этот номер печатали снова в другом месте, в какой-нибудь ризнице, в подвале монастыря, на борту речного судна, в чердачных комнатах Дворца правосудия, Лувра, Тампля, а то и в доме комиссара полиции, арестовавшего его первый тираж. Затем газета рассылалась, как обычно, ее подписчикам и почитателям. Начальник полиции усиливал бдительность и строгость; его агенты выслеживали новое логово, где укрылся этот неуловимый Протей; вскоре из надежного источника становилось известно, что газета печаталась на такой-то улице, в таком-то доме. Дом и улицу оцепляли, шпионы и переодетые полицейские сторожили все выходы, комиссар проникал в дом, обыскивал его от подвала до чердака и не находил там ничего, напоминавшего "Церковные новости". Он удалялся, смущенный и раздосадованный, но в ту минуту, когда он переступал порог дома и выходил на улицу, на голову ему обрушивалась целая пачка еще влажных, только что вышедших из-под печатного станка газет, и он никак не мог выяснить, откуда на него излился этот дождь янсенистских газет, словно брошенных вверх из преисподней самим дьяволом.
Тем временем король, подобно дьякону Пари, тоже творил чудеса: королева была беременна, и Франция с беспокойством ожидала ее родов.
Однако на этот раз Франция обманулась в своих чаяниях: королева разрешилась двумя дочерьми.
Подобная плодовитость давала надежду на будущее; тем не менее Людовик XV решил привлечь на свою сторону Бога. С этой целью он вместе с супругой прилюдно причастился 8 декабря 1728 года, и девять месяцев спустя королева произвела на свет дофина.
Это событие стало причиной безумного восторга не только во Франции, но и во всей Европе, мир в которой оно упрочило. Все воздавали хвалу Богу, столь неоспоримо выказавшему свою готовность вмешаться в людские дела, повсюду устраивались благодарственные молебны. Король присутствовал на молебне, который служили в соборе Парижской Богоматери, а затем вместе с принцами крови и высшими сановниками своего двора ужинал в городской ратуше. В честь рождения наследника престола была отчеканена медаль, на лицевой стороне которой были изображены король и королева, а на обороте — Кибела, восседающая на земном шаре и держащая в руках дофина, с надписью по кругу: "Vota orbis" ("Чаяния всего мира").
Заметим, что в начале первой беременности королевы русская императрица Екатерина I скончалась в Санкт-Петербурге, а в Вестминстере был погребен Ньютон.
IV
Возвращение герцога де Ришелье. — Смерть маркизы де Нель, маршала д'Юкселя, герцога де Вильруа и Адриенны Лекуврёр. — Подробности, касающиеся смерти последней. — Восстание на Корсике. — Рождение герцога Анжуйского. — "Церковные новости". — Арест трех редакторов и их выставление у позорного столба. — Виктор Амедей отрекается от престола в пользу своего сына. — Жизнеописание г-жи ди Верруа. — Виктор Амедей готовит заговор, чтобы снова вступить на престол. — Его арест и заключение в замок Риволи. — Прусский король арестовывает своего сына. — Герцог Орлеанский удаляется от государственных дел. — Король становится садовником.
Начало 1729 года ознаменовалось важным событием, в котором нуждался Париж, чтобы выйти из того оцепенения, в каком он оказался.
Речь идет о возвращении герцога де Ришелье из Вены, где он находился в качестве посла.
Еще за три месяца до его приезда, в награду за огромные услуги, которые он оказал королю, находясь в должности посла при императорском дворе, король позволил ему носить ленту ордена Святого Духа.
Первого января 1729 года герцог был приглашен на капитул, и король вручил ему орденскую звезду.
Помимо этого, единственными важными событиями тех дней продолжают оставаться смерти и рождения.
Умирает маркиза де Нель, и ее дочь, графиня де Майи, которой, как мы вскоре увидим, предстоит играть важную роль при дворе, назначается на ее место придворной дамы королевы.
Кроме того, умирают маршал д’Юксель, маршал де Вильруа и мадемуазель Адриенна Лекуврёр.
Смерть первых трех лиц не произвела ни на кого особого впечатления: маркиза де Нель уже давно болела, маршалу д'Юксель было семьдесят девять лет, а г-ну де Вильруа то ли семьдесят шесть, то ли семьдесят семь.
Но мадемуазель Лекуврёр пребывала в расцвете молодости и таланта, и к тому же это несчастье окружали весьма странные обстоятельства.
Вот какие разговоры ходили в то время.
Хотя, прежде чем рассказывать о смерти мадемуазель Лекуврёр, скажем несколько слов о ее жизни.
Адриенна Лекуврёр была дочерью обосновавшегося в Париже бедного шляпника из города Фим в Шампани. Место для своей мастерской он выбрал по соседству с Французским театром, и это соседство внушило юной Адриенне мечты о театральной сцене, которые она осуществила, дебютировав 14 марта 1717 года в роли Монимы, а немного времени спустя исполняя роли Электры и Береники. Через месяц после своего дебюта она была принята в королевскую театральную труппу, в составе которой ей предназначалось играть трагические и комические роли.
Ее театральная карьера продолжалась тринадцать лет, и все эти тринадцать лет прошли для нее среди возрастающих успехов и постоянных рукоплесканий публики.
Мадемуазель Лекуврёр принадлежала к той редкой школе драматических актеров, которые обладают трагедийной манерой речи и, даже нарушая размер стиха, умеют сохранить у стихотворного периода его поэтическое благозвучие.
Не будучи высока ростом, она настолько хорошо умела приподнять себя, что всегда казалась на голову выше всех прочих женщин, и потому про нее говорили, что это царица, заблудившаяся среди комедианток.
Ее привычный репертуар, в котором она выказывала свое явное превосходство, включал роли Иокасты, Паулины, Гофолии, Зенобии, Роксаны, Гермионы, Эрифилы, Эмилии, Мариамны, Корнелии и Федры.
Одна из историй, случившихся с Адриенной, наделала много шума в свете. Когда 28 июня 1726 года граф Саксонский, ее любовник, был единогласно избран герцогом Курляндским, она, желая помочь ему завоевать его герцогство, которое оспаривали у него Польша и Россия, заложила свое столовое серебро за сумму в сорок тысяч ливров.