Страница 58 из 146
Принц де Конти, узнав об этом происшествии, случившемся в 1725 году, промолвил:
— Вот палочные удары, которые нанесены были скверно, а приняты хорошо!
Однако Вольтер решил отомстить за себя. Он на три месяца затворился в своем кабинете и течение этих трех месяцев учился одновременно фехтованию и английскому языку: фехтованию — для того, чтобы драться на дуэли с г-ном де Роганом, а английскому языку — чтобы жить в Англии, когда поединок состоится.
По прошествии этих трех месяцев поэт послал шевалье де Роган-Шабо вызов на дуэль, составленный в выражениях, которые не позволяли тому ответить отказом.
Согласие на поединок было дано, и секунданты уже назначили день, когда он должен был состояться; однако в это время родственники шевалье де Рогана стали ходатайствовать перед герцогом Бурбонским, требуя подвергнуть Вольтера тюремному заключению. Вначале герцог отказал им в этой просьбе, но просители возобновили свои попытки, показав принцу четверостишие Вольтера, в котором тот нападал на герцога и признавался в любви к г-же де При.
Вольтер был арестован и во второй раз отправлен в Бастилию, где ему пришлось пробыть полгода.
В тот день, когда его отпустили на свободу, он получил приказ покинуть Францию.
И потому Вольтер находился в это время в Англии, так что театр явно пребывал в таком же сонном состоянии, как и политика, и в нем точно так же недоставало событий.
Поэтому парижское общество заинтересовалось двумя достаточно необычными происшествиями, одно из которых незадолго до этого случилось в Париже, а другое — в Виллер-Котре.
Начнем с Парижа: по месту и почет.
Доктор Изе, профессор медицинского факультета, получил записку с приглашением явиться к шести часам вечера на улицу По-де-Фер, расположенную возле Люксембургского дворца.
Посреди этой улицы доктор увидел человека, жестом давшего ему знать, что это он ожидает его. Доктор тотчас вышел из портшеза и последовал за незнакомцем, который провел его шагов на десять от того места, где остановился портшез, и постучал в какую-то дверь.
Дверь отворилась; незнакомец сделал доктору знак войти первым. Доктор повиновался. Но стоило ему переступить порог, как дверь за ним закрылась. Доктор поискал глазами своего провожатого, однако тот остался на улице.
Необычность приема несколько удивила Изе. Однако в эту минуту показался привратник, сказавший ему:
— Входите, сударь, вас ожидают на втором этаже.
Поднявшись на второй этаж, доктор увидел перед собой дверь; он отворил ее и вошел в прихожую, сплошь обитую белой тканью. Не успел он прийти в себя от удивления, которое вызвали у него эти необычные обои, изготовленные из тончайшей шерсти, как вдруг какой-то лакей, с головы до ног одетый в белое, с напудренными добела локонами и белым кошельком для волос, подошел к нему, держа в руке две салфетки, и попросил разрешения обтереть ему башмаки.
Изе ответил, что это совершенно ненужная предосторожность, поскольку он только что вышел из экипажа и не имел времени запачкать себе ноги; однако слуга не принял во внимание подобной отговорки и, заявив, что в доме чересчур чисто, чтобы пренебрегать такой предосторожностью, встал на одно колено перед доктором и обтер ему башмаки. Когда это было проделано, лакей распахнул другую дверь и впустил доктора во вторую комнату, точно так же обтянутую белой тканью. Там его ожидал другой лакей, одетый и напудренный так же, как первый. Он принял его из рук своего сотоварища и повел в третью комнату, такую же белую, как и две первые, и где, как и в них, все было белым: стенные ковры, кровати, кресла, стулья, канапе, столы и пол; возле камина, на кушетке, возлежала какая-то крупная белая фигура в белом ночном колпаке, в белом домашнем халате и с закрытым белой маской лицом.
Увидев врача, человек в белом сделал лакею знак удалиться.
Лакей повиновался.
— Доктор, — произнес человек в белом, обращаясь к Изе, — предупреждаю вас, что в меня вселился дьявол.
Сказав это, он замолчал.
Изе тотчас стал расспрашивать его, чтобы узнать, каким образом дьявол мог в него вселиться, но на все вопросы доктора незнакомец ничего не отвечал и, как если бы он был глухой, занимался тем, что, не обращая никакого внимания на доктора, то надевал, то снимал одну за другой шесть пар белых перчаток, лежавших рядом с ним на столе.
Странность обстановки начала воздействовать на нервную систему доктора; ему стало ясно, что он оказался заперт в одной комнате с сумасшедшим, и оставалось только догадываться о том, что может произойти дальше. Так что доктором начал овладевать страх, и этот страх стал еще сильнее, когда, оглядевшись вокруг, Изе увидел, что повсюду в комнате развешаны ружья и пистолеты, которые, хотя по цвету они и не отличались от всего остального, были, тем не менее, вполне реальным огнестрельным оружием.
Впечатление, произведенное на доктора этим наблюдением, было настолько сильным, что он вынужден был сесть на стул, чтобы не упасть.
Наконец, превозмогая страх, он произнес, обращаясь к белой фигуре:
— Я жду ваших распоряжений и прошу вас дать мне их как можно скорее, поскольку все мое время расписано по часам.
— Какое значение имеет ваше время, — ответил человек в белом, — коль скоро вам хорошо заплатят!
Ответить на это было нечего. Так что доктор ничего и не ответил и стал ждать, когда незнакомец изъявит свою волю.
Еще четверть часа прошло в таком же молчании.
Затем призрак дернул за белый шнурок: зазвонил колокольчик, и в комнату вошли два лакея, одетые в белое.
— Подайте бинты, — сказал человек в белом, обращаясь к лакеям.
— Так речь идет о кровопускании? — спросил доктор.
— Да, вы выпустите у меня пять фунтов крови.
Удивление Изе усилилось.
— И кто же предписал вам подобное кровопускание? — спросил он у призрака.
— Я сам. Ну же, исполняйте.
Рядом находились два лакея, так что сопротивляться не приходилось. Изе вынул из кармана футляр с хирургическими инструментами и приготовился исполнить странную прихоть больного. Однако, поскольку руки у него сильно тряслись, он решил пустить кровь из ноги, а не из руки, ибо отворять кровь из ноги легче.
Лакеи принесли все необходимое для этой процедуры. Белый призрак снял с себя пару чулок из тончайшего белого льна, потом другую пару, потом третью — и так вплоть до шестой.
Когда был снят последний чулок, взору врача явилась прелестнейшая ступня, и, глядя на нее, он начал понимать, что имеет дело с женщиной.
Он хотел сделать еще какое-то замечание, но белый призрак вытянул ногу и произнес:
— Пускайте кровь!
Нога была такой же тонкой, изящной и аристократической, как и ступня.
Изе отворил кровь; однако на втором тазике пациенту стало плохо.
Изе хотел воспользоваться этим обстоятельством, чтобы сорвать с пациента маску, тем самым дав ему возможность свободнее дышать, но этому воспротивились лакеи.
Больного положили на пол, и, пока он находился в обмороке, доктор перевязал ему ногу.
Через несколько минут человек в белом пришел в чувство и приказал согреть ему постель, что и было тотчас исполнено.
Больной лег в постель.
Слуги удалились.
Изе подошел к камину, чтобы вытереть ланцет, и был целиком поглощен этим занятием, как вдруг, взглянув в зеркало, увидел, что человек в белом поднялся с постели и, прыгая на одной ноге, в два или три прыжка очутился возле него.
На этот раз доктор и в самом деле решил, что имеет дело с дьяволом, и хотел было обратиться в бегство; однако призрак вовсе не намеревался преследовать его: он взял со стола пять экю, отдал их врачу и поинтересовался, доволен ли тот такой платой.
Изе, жаждавший поскорее уйти, ответил, что он вполне доволен.
— Ну что ж, тогда ступайте прочь! — произнес человек в белом.
Доктор, только этого и желавший, опрометью выбежал из спальни.
В комнате, смежной со спальней, он обнаружил лакеев, которые со свечами в руках стали освещать ему путь, все время оборачиваясь назад и смеясь.