Страница 98 из 192
Посуду мыла у людей, и быстро мчались годы.
Я не клялась весталкой быть навеки,
И прелесть ласк моих любовники ценили.
Но вышло так, что стала я женой калеки,
И, как меня любовь, его стихи кормили.
Внезапно умер он, а тут и жар в крови моей угас,
И прежние любовники меня покинули тотчас,
Как вдруг герой один решил, что я для ласк еще годна.
Но я была к словам любви, как Магдалина, холодна:
Его желаниям преградой муки ада рисовала,
Он испугался, трус… И вот я королевой стала!
В то же самое время появилось письмо, осуждавшее отмену Нантского эдикта, подобно тому как сонет герцогини Бургундской клеймил позором новый брак короля. Это письмо г-жа де Монтеспан получила через посредство герцогини Портсмутской, той самой искусительницы, которую Людовик XIV некогда послал к Карлу II, чтобы оторвать его от союза с Голландией; оно было целиком и полностью написано рукой этого короля, который тоже был внуком Генриха IV. Мы воспроизводим это послание дословно:
«Ваше Величество, именем великого Генриха, кровь которого течет в наших жилах, заклинаю Вас уважать протестантов, к которым он относился, как к своим чадам. Если же, как о Вас говорят, Вы хотите заставить их отказаться от исповедуемой ими веры под угрозой изгнать их из пределов Вашего государства, то я предложу им убежище в Английском королевстве. Я докажу им, что имею честь быть внуком великого Генриха, оказав покровительство тем, кто так долго и храбро сражался под его знаменами. Я убеждаю себя, что Вы удалите от себя тех вероломных советчиков, которые задумали подобное изгнание. Многие из этих протестантов проливали свою кровь, находясь на Вашей службе, и какую же награду Вы уготовили им?! Нищету и бесчестие быть изгнанным из своего отечества, отечества великого Генриха! Какой человек не станет гордиться тем, что был рожден его подданным? И вот наследник его престола, его внук, готов разрушить здание, которое тот с таким трудом упрочил и которое, в конечном счете, стоило ему жизни! Короли Франции, вступая на престол, должны были бы приносить клятву не терпеть рядом с собой и своей семьей ни одного иезуита, ведь их обвиняли в причастности к убийству Генриха IV, а сегодня они осмеливаются оскорблять его и в могиле, уничтожая самое драгоценное из совершенных им дел. Прислушайтесь же, брат мой и кузен, к увещаниям одного из Ваших ближайших родственников, который любит Вас как короля и ценит как друга».
Это письмо произвело впечатление тем большее, что г-жа де Монтеспан предала его гласности спустя несколько месяцев после смерти того, кто его написал, и оно показалось голосом, прозвучавшим из гроба, чтобы сделать последнюю и тщетную попытку спасти несчастных кальвинистов.
Карл II скончался 16 февраля 1685 года, и трон занял его брат, Яков II.
Последние годы своего царствования Карл II прожил достаточно спокойно, и причиной этого покоя было, прежде всего, его равнодушие к вопросам религии. Он был безучастен к спорам, которые разделяют людей по их верованиям, и его религией являлся деизм, столь удобный для тех, кто желает соединить наслаждения плоти со спокойствием совести.
Напротив, Яков II, с самого детства приобщенный к католическому вероисповеданию, обладал рвением, присущим тем, кто желает обращать других в свою веру. Будь он турком или китайцем, последователем Магомета или приверженцем Конфуция, будь он скептиком или даже безбожником, англичане, уставшие от смут, которые не давали им спокойно жить до казни Карла I и после смерти Кромвеля, позволили бы ему, по всей вероятности, оставаться в его вере, при условии, что он позволит им исповедовать их собственную веру. Но, ободряемый Людовиком XIV в своем желании стать абсолютным монархом и побуждаемый иезуитами к восстановлению католичества и их влияния, Яков II начал действовать так, словно переворот, который он хотел произвести в пользу папства, уже свершился. Английский король открыто принял у себя во дворце нунция его святейшества и одновременно посадил в тюрьму семь англиканских епископов, которых он вполне мог привлечь на свою сторону посредством убеждения. Вместо того чтобы даровать Лондону новые привилегии, как это сделал, взойдя на трон, Карл И, он отнял у столицы несколько тех, какие она считала приобретенными раз и навсегда. И потому один кардинал, видя это неразумное поведение, предложил Иннокентию XI отлучить Якова II от Церкви как человека, намеренного уничтожить те остатки католицизма, какие еще существовали в Англии.
Тем временем принц Оранский не спускал глаз с престола своего тестя, после смерти которого этот престол должен был достаться ему, если у Якова так и не будет сына. Однако внезапно распространился слух, что английская королева беременна, и вскоре она родила сына. После этого все надежды штатгальтера рухнули, и он был вынужден завоевывать то, что ему не пожелали оставить в наследство.
Принц Оранский снарядил флот, способный перевести пятнадцать тысяч солдат. Повсюду было объявлено, что флот этот предназначен для того, чтобы вести войну с Францией, и это никого не удивило, ибо все знали о ненависти, которую штатгальтер Голландии питал к королю Франции с тех пор, как Людовик XIV предложил Вильгельму взять в жены одну из его побочных дочерей и тот ответил: «Принцы Оранского дома привыкли брать в жены законных дочерей великих королей, а не дочерей их шлюх!» Тем не менее более двухсот человек знали об истинном предназначении флота, но, что удивительно, тайна была сохранена; и только когда голландский флот показался в виду английских берегов, Яков II понял, для чего на самом деле эти корабли предназначались. Голландский флот прошел среди английских кораблей, даже не подав им сигналов.
И тогда Яков II написал письма Людовику XIV и императору.
Император ответил ему: «С вами случилось лишь то, что мы и предсказывали». Людовик XIV приготовился прийти ему на помощь, но, прежде чем он успел собрать свой флот, гонец доставил ему известие о том, что английская королева и принц Уэльский благополучно прибыли в Кале, находясь под охраной Лозена. И в самом деле, изгнанный из Версаля, знаменитый царедворец нашел, как мы уже говорили, прибежище при Сент-Джеймском дворе и вскоре сподобился таких же милостей от короля Якова II, каких некогда удостаивался от Людовика XIV. И в час беды, когда Якова II покинули обе родные дочери и один из зятьев, а другой зять преследовал его, английский король поручил Лозену сопроводить его жену и сына во Францию. И потому сразу по прибытии в Кале английская королева написала Людовику XIV письмо, намекая в нем, что только одно обстоятельство омрачает ту радость, какую она испытывает, вверяясь покровительству столь великого короля, а именно, что у нее нет возможности привести к его стопам того, кому и она, и принц Уэльский обязаны не только свободой, но, быть может, и жизнью.
Людовик XIV ответил ей, что, разделяя ненависть королевы к ее врагам, он, естественно, должен разделять и ее признательность к друзьям и потому поспешит изъявить герцогу де Лозену свое удовлетворение его действиями, вернув ему свою благосклонность.
И в самом деле, когда король выехал навстречу английской королеве в Шату, он сказал ей:
— Сударыня, я оказываю вам печальную услугу, но надеюсь в скором времени оказать вам услугу более значительную и более приятную.
Затем он повернулся к Лозену и протянул ему руку, которую тот почтительно поцеловал; в тот же день король возвратил герцогу его прежние привилегии при дворе и пообещал ему предоставить покои в Версальском дворце.