Карл Смелый. Жанна д’Арк

Что же касается Девы, герцога Алансонского и других командиров, то они повернули назад к Орлеану и всту­пили туда 18 июня. Коннетабль со своими бретонцами остался в Божанси, ожидая там приказов короля.

VIII. КОРОНАЦИЯ

Вначале все полагали, что король направится в Орлеан, и было бы вполне справедливо, если бы он оказал эту честь городу, который был ему столь благородно верен; поэтому ожидавшие его приезда горожане и служители церкви украсили дома и улицы так, словно предстоял праздник Тела Господня; но надежды этих славных людей оказались обмануты: король прибыл в Сюлли и не стал заезжать в Орлеан. Из Сюлли он переехал в Шатонёф- на-Луаре, а оттуда в конце концов отправился в Жьен и, поскольку его сопровождало огромное войско, потребо­вал от капитанов, командовавших гарнизонами в городах Бонни, Кон и Ла-Шарите, вернуться в его подчинение; однако это требование оказалось тщетным, и коменданты всех названных крепостей остались верны англичанам.

Жанна приехала на первую встречу с королем в Сюлли, где ее ждал торжественный прием. Тем не менее, несмо­тря на все ее настояния, ее влияния оказалось недоста­точно для того, чтобы вернуть милость коннетаблю. Напротив, король заявил — настолько велико на него было влияние г-на де Ла Тремуйля, — что его крайне раздосадовало, что в битве при Пате ему послужил чело­век, которого он считал своим врагом. Другие сеньоры, среди которых был и сам герцог Алансонский, поддер­жали Жанну, но не смогли добиться большего, чем она. Тогда коннетабль, видя, что ему приходится служить королю вопреки его воле, примирился со своей участью и, продолжая очищать страну от врагов, отправился осаждать Маршенуар.

Когда Карл VII находился в Жьене, Жанна во второй раз приехала к нему. Как и в прошлый раз, известие о ее приезде было встречено королем с большой радостью, и он велел немедленно препроводить ее к нему. Жанна с обычной почтительностью подошла к королю, а затем, опустившись перед ним на колени, обратилась к нему со следующими словами:

— Драгоценнейший государь, вы видите, что с помо­щью Бога и ваших верных слуг дела ваши вплоть до сего дня шли превосходно, за что вы должны благодарить одного лишь Господа, ибо все это сделал он; и теперь вам нужно подготовиться к путешествию в Реймс, где вы будете миропомазаны и коронованы, как и все ваши предшественники, короли Франции. Время пришло, и Богу угодно, чтобы такое освящение было совершено, ибо оно должно дать вам огромное преимущество; ведь после вашего миропомазания ваше королевское имя обретет еще большее уважение и еще больший почет в глазах французского народа и станет более грозным для ваших врагов. Ни в чем не сомневайтесь и не бойтесь того, что в их руках находятся замки и крепости Шам­пани, ибо с помощью Бога и ваших славных капитанов мы проведем вас по этому краю так, что вы будете в пол­ной безопасности. Так что, драгоценнейший государь, созывайте своих латников, чтобы мы смогли исполнить волю Божью.

Каким бы рискованным ни казалось предложенное Жанной предприятие, ибо край, который предстояло пересечь, чтобы добраться до Реймса, был полон врагов, юная девушка, благодаря набожности своего поведения и совершенным ею военным подвигам, приобрела такое влияние, что это предложение, которое, если бы оно исходило от самого храброго и самого опытного капи­тана, сразу же было бы сочтено невыполнимым, немед­ленно стало предметом серьезного обсуждения. Начался довольно горячий спор между теми, кто думал, что надо положиться на вдохновение Жанны, и теми, кто придер­живался мнения, что следует воспользоваться упадком духа англичан для того, чтобы безотлагательно перенести военные действия в Нормандию, оплот их могущества. И тогда, поскольку каждый отстаивал свою точку зрения, герцог Алансонский, высказывавшийся за коронацию, вполголоса предложил задать Жанне несколько новых вопросов, чтобы еще раз осветить источник ее вдохнове-

ния. Король и некоторые его советники согласились на это, однако они опасались, как бы подобная нескром­ность не вызвала у девушки недовольство, как вдруг она сама пошла навстречу их желаниям.

— Монсеньоры, — начала она, — ради Бога, ничего не скрывайте от меня, ибо, громко вы говорите или тихо, я все равно прекрасно знаю, о чем вы думаете. Вы хотите, чтобы я повторила вам то, что поведали мне о коронации мои голоса? Хорошо, я расскажу вам это. Я стала молиться привычным своим образом, печалясь о том, что ни герцог Алансонский, ни граф де Дюнуа не хотели верить, что вы, как я им говорила, будете миропомазаны и коронованы без всяких затруднений; и тогда голоса сказали мне: «Иди, дочь Божья, прямо к благородному дофину, иди — и мы поможем тебе». И я тотчас отправи­лась в путь, ибо, как только я слышу эти голоса, я пре­исполняюсь великой уверенности и великой убежденно­сти и, так как они ни разу не обманули меня, немедленно делаю то, что они мне повелевают сделать.

Когда Жанна произносила эти слова, она устремила глаза к небу и лицо ее приобрело выражение возвышен­ного восторга.

— Ну а если, — произнес король, уже наполовину убежденный, — сначала предпринять экспедицию в Нор­мандию, а коронацию совершить потом?

— В первую очередь и прежде всего коронация, благо­родный дофин, — отвечала Жанна, — или же я не смогу больше помочь вам.

— Почему же, Жанна? — спросил король.

— Потому что я не проживу больше года, — ответила Жанна, печально покачав головой.

— Как это понимать? — спросил король. — И что про­изойдет с вами по истечении этого времени?

— Не знаю, — отвечала Жанна, — этого мои голоса мне не сказали. Я знаю лишь то, что мне было поручено снять осаду Орлеана и сопроводить вас на коронацию в Реймс. Отправимся же в дорогу, благородный дофин, и как можно скорее, ибо такова Божья воля.

Девушка говорила с такой убежденностью, что дове­рие, которое она питала к Богу, перешло в сердца всех присутствующих, и поскольку, каким бы рискованным ни казалось это новое начинание, оно, в конечном счете, представлялось менее трудным, чем те, что уже столь успешно исполнила Жанна, было единогласно решено поступить согласно ее желанию и незамедлительно отправиться в город Реймс, не пытаясь отвоевать Нор­мандию и даже не предпринимая никаких попыток взять города Кон и Ла-Шарите.

И потому король разослал по всей стране послания, чтобы созвать капитанов, которые должны были сопро­вождать его в этом достославном путешествии, а когда все они собрались, простился с королевой, которая спе­циально для этого прибыла из Буржа в Жьен и которую он, не желая подвергать ее опасности, не решился взять с собой в Реймс, затем отдал приказ авангарду, постав­ленному под командование Девы, вести разведку на той территории, где им предстояло ехать, и в день Святого Петра отбыл из Жьена, двинувшись прямо на Реймс и пересекая эту территорию так, словно она принадлежала ему.

Впрочем, короля окружало такое огромное войско, какого у него никогда прежде не было, ибо вместе с фор­туной к нему возвращалась и преданность всех его под­данных, и каждый торопился присоединиться к нему, чтобы участвовать в коронации, с таким рвением, что он решил взять с собой всех, кто явился, за исключением коннетабля, к которому он по-прежнему питал непри­язнь. Все те, до кого дошла весть об этом путешествии, спешили принять в нем участие, и каждый почитал это такой великой честью для себя, что благороднейшие рыцари, которые были разорены войной и которым не на что было купить себе ратных коней, отправлялись в поход в качестве лучников и оруженосцев, сидя верхом на первых попавшихся лошадях, и среди всего этого множества людей не было ни одного человека, высказы­вавшего хоть малейшее сомнение в успехе предприятия, настолько все считали теперь Жанну святой девушкой и вдохновенной свыше провидицей. Что же касается ее самой, то, как мы уже говорили, она ехала в авангарде, неизменно облаченная в полный доспех, перенося все тяготы похода, как настоящий боевой капитан, всегда первой отправляясь в путь, последней уходя на отдых и ведя своих солдат по дороге таким превосходным строем, что даже Дюнуа или Ла Гир не могли бы сделать это лучше; так что подобная дисциплина явилась предметом великого восхищения капитанов и рядовых воинов, кото­рые всего лишь за пять месяцев до этого видели Жанну простой, бедной и незаметной крестьянкой, только что прибывшей из своей деревни, а теперь наблюдали, как она, наравне с самыми близкими к королю советниками, вершит дела королевства; и это восхищение становилось еще больше, когда, находясь вблизи нее, они замечали, какую прекрасную и добродетельую жизнь она ведет, как мягко и скромно разговаривает с людьми и как, всегда набожная, она останавливается у каждой церкви, чтобы помолиться, и не реже одного раза в месяц исповедуется и причащается Святых Даров.