Карл Смелый. Жанна д’Арк

И она пустила коня в галоп, сопровождаемая обоими рыцарями, за которыми следовали их слуги, лучник и королевский гонец.

IV. БЛАГОРОДНЫЙ ДОФИН

Несмотря на великое доверие, какое вызвала у них Жанна, мессир Бертран де Пуланжи и мессир Жан де Новелонпон чувствовали себя не вполне спокойно: им предстояло проехать примерно сто пятьдесят льё, чтобы добраться из Вокулёра в Шинон, то есть пересечь поло­вину Франции, причем почти две трети этого пути про­легали по территории, находившейся во власти англичан и бургундцев. Но, когда в течение трех или четырех дней поездки они не столкнулись ни с одним вражеским отря­дом; когда, встречая на своем пути лес, они видели, как девушка отважно въезжает туда и без всякого проводника находит там дорогу; когда, подъехав к берегу широкой и глубокой реки, они видели, как конь их предводитель­ницы сам находит неведомый брод и им удается без вся­ких происшествий переправиться на другой берег, — они безоговорочно поверили в Жанну и полностью подчини­лись ей, предоставляя ей возможность останавливаться, когда она хотела помолиться в церкви, хотя прежде они не желали позволять ей этого из страха, что, распознав в них арманьяков, их выдаст местное население и на них нападут гарнизонные отряды. Впрочем, они верно посту­пили, доверившись этой вдохновенной свыше девушке, которая вела их, подобно звезде Волхов; и, наконец, после двух недель пути, они прибыли в Жьен, что на Луаре, и узнали о достопамятном разгроме в Рувре, в сражении, названном Селедочной битвой из-за того, что французы напали на англичан в то время, когда те везли командовавшему осадой графу Саффолку обоз, в основ­ном загруженный соленой рыбой. Джон Фальстаф, командир отряда, охранявшего обоз, отстоял в этой битве свою славу выдающегося военачальника: Джон Стюарт, коннетабль Шотландии, сир де Дорваль, сир де Лесго и сир де Шатобрюн были убиты вместе с тремя или четырьмя сотнями самых отважных воинов, все еще сра­жавшихся на стороне Франции, а граф Дюнуа был ранен, так что всех охватил небывалый ужас; но с другой сто­роны, эта новость еще сильнее подняла доверие к Жанне ее спутников, ибо.Жан де Новелонпон вспомнил, что это поражение произошло как раз в тот день, когда девушка объявила ему в Вокулёре, что дофин только что понес новые потери.

Прибыв в Жьен, наши путешественники проделали самую трудную часть пути, ибо теперь, наконец, они находились на французской территории, причем этот отрезок пути прошел так, как и предсказывала Жанна: ни малейшего несчастья не произошло ни с рыцарями, ни с их слугами, ни даже с их лошадьми; тем временем в городе распространился слух, что пророчество Мерлина вот-вот сбудется и девушка, которая должна чудесным образом спасти Францию, действительно нашлась: все поспешно сбегались, желая воочию увидеть избранницу. И тогда Жанна появилась в окне постоялого двора и во всеуслышание объявила, что можно устроить праздник и что разорение страны скоро прекратится, ибо она послана Богом, чтобы освободить Францию и короновать дофина. Жанна была исполнена такой уверенности и до такой степени выглядела орудием Провидения, а в ее речах было столько самосмирения и веры в Бога, что здесь, как и в Вокулёре, народ начал ликовать, нисколько не сомне­ваясь в том, что она говорит правду.

На следующий день они снова тронулись в путь, ибо, каким бы утомительным ни был подобный путь для девушки, никогда прежде не скакавшей на коне, Жанна, казалось, совсем от этого не страдала и настаивала на том, чтобы как можно скорее добраться до дофина, ока­завшегося в Шиноне в таком плачевном положении, в какое до него не попадал ни один король Франции. Дей­ствительно, рассказывали о том, что народная нищета докатилась, наконец, и до трона, и эта нищета была так велика, что денег больше не было ни в кошельке короля, ни в королевской казне, а его казначей Рено де Булиньи рассказывал всем, что в сундуках у него осталось налич­ными всего четыре экю; дело дошло до того, что однажды, когда король пригласил пришедших навестить его Сен- трайля и Ла Гира отобедать вместе с ним, он смог пред­ложить им в качестве угощения лишь двух цыплят и бараний хвост.

Как видим, Жанна прибыла как нельзя вовремя. Тем не менее она пожелала сделать остановку в церкви свя­той Екатерины Фьербуаской, известном месте паломни­чества, чтобы помолиться там. Оттуда она отправила королю письмо, написанное по ее просьбе сопровождав­шими ее рыцарами; в нем говорилось, что она прибыла издалека для того, чтобы помочь королю и сообщить ему нечто чрезвычайно важное. Ответ не заставил себя ждать: Жанну вызвали в Шинон. Путешественники тотчас же выступили в дорогу, и по прибытии на место Жанна оста­новилась на постоялом дворе, а ее спутники отправились прямо к Карлу VII.

Однако Карл VII, как и всякий несчастный король, был недоверчив: не раз обманутый теми, кого он считал своими лучшими друзьями, не раз покинутый теми, кого он считал самыми преданными ему людьми, он не мог поверить в бескорыстную самоотверженность незна­комки. Так что он нашел предлог уклониться от приема Жанны и ограничился тем, что послал к ней трех своих советников. Вначале девушка не хотела отвечать им, настаивая на том, что ей нужно вести разговор с монсе­ньором дофином, а не с ними. Но в конце концов Жанна согласилась повторить им то, о чем она говорила уже много раз и чему не хотели верить, а именно, что она прибыла сюда для того, чтобы снять осаду Орлеана и сопроводить дофина в Реймс; получив непосредственно от нее эти сведения, советники удалились, чтобы пере­дать их королю.

В течение двух последующих дней к Жанне никто больше не приходил. Тем не менее девушка по-прежнему сохраняла твердую веру, подбадривая двух рыцарей, при­бывших вместе с ней, и с необычайной уверенностью утверждая, что в конце концов король непременно выслушает ее и потому им, подобно ей, следует пребы­вать в спокойствии. И в самом деле, на третий день на постоялом дворе появился граф Вандомский, объяви­вший Жанне, что он прибыл за ней, чтобы сопроводить ее к королю. Жанна не казалась ни смущенной, ни удив­ленной: она уже давно ждала этой встречи и была к ней готова. Она ответила графу Вандомскому, что нисколько не удивлена его приходом, поскольку голоса предупре­дили ее о его визите; затем она добавила, что готова сле­довать за ним, умоляя его не терять больше времени, которого и так было напрасно потрачено чересчур много.

Тем не менее король, по-прежнему исполненный недо­верия, после ухода графа предложил своему совету испы­тать Жанну; намеченное им испытание состояло в том, что сам он затеряется среди рыцарей своей свиты, а его место займет кто-нибудь другой, и тогда все увидят, оши­бется девушка или нет. Предложенное испытание было одобрено, и король, посадив на трон молодого вельможу своих лет, одетого богаче, чем он сам, встал позади дру­гих. Едва подмена была совершена, как дверь распахну­лась и в зал вошла Жанна.

Вот тогда и проявилась во всем блеске подлинность ее миссии: не отвлекаясь ни на кого другого, Жанна про­шла прямо к Карлу VII, опустилась перед ним на колени и воскликнула:

— Бог дарует вам добрую и долгую жизнь, благород­ный и славный дофин!

— Вы ошибаетесь, Жанна, — отвечал ей Карл VII. — Король — вовсе не я, а тот, кто сидит на троне.

— Клянусь Богом! — вскричала Жанна. — Не пытай­тесь обмануть меня, славный государь, ибо дофин — это вы, и никто другой.

Затем, после того как среди присутствующих прока­тился удивленный шепот, девушка продолжила:

— Благородный дофин, почему вы не верите мне? Я говорю вам, монсеньор, и поверьте моим словам, что Бог сжалился над вами, над вашим королевством и вашим народом, ибо Людовик Святой и Карл Великий встали перед Господом на колени, молясь за вас. Впрочем, если пожелаете, я скажу вам нечто такое, что докажет вам, что вы должны мне верить.

Тогда король Карл VII отвел ее в молельню, располо­женную рядом с залом заседаний совета, и там обратился к девушке:

— Ну что ж, Жанна, мы здесь одни; говорите.