Карл Смелый. Жанна д’Арк

— Почему ты так медлишь, Жанна? Чего ты ждешь, коль скоро тебе было дано повеление, и почему не спе­шишь его исполнить? В твое отсутствие Францию тер­зают враги, ее города разрушены, добрые люди гибнут, знать истреблена, драгоценная кровь льется на землю так, словно это ненужная и мутная вода ручьев. Ступай же, Жанна, ступай поскорее, ибо Царь Небесный посы­лает тебя!

И тогда Жанна отправилась к своему исповеднику и рассказала ему о том, что она перед этим увидела и услы­шала. Старый священник посоветовал ей повиноваться.

— Но даже если я захочу уехать, — спросила у него Жанна, — как мне удастся это сделать? Я не знаю дороги, я не знаю ни народа, ни короля; они мне не поверят; все вокруг будут смеяться надо мной, и не без причины, ибо что может быть нелепее, чем сказать старшим: девочка освободит Францию, она будет руководить военными походами благодаря своему умению, она принесет победу благодаря своему мужеству; и к тому же, отец мой, что может быть более странным и неподобающим, чем девушка в мужской одежде?

Старый добрый священник не знал, что ему сказать в ответ на эту столь разумную речь, разве что Бог могуще­ствен и ему следует повиноваться; затем, когда Жанна принялась плакать, думая о возложенной на нее тяжкой задаче, он, как мог, утешил ее и ободрил, посоветовав ей подождать еще и при первом же новом явлении архан­гела Михаила и двух святых спросить у них, как ей сле­дует действовать, какой путь выбрать и в какое место отправиться.

Между тем то ли голоса, как их называла девушка, прогневались на нее из-за ее нерешительности, то ли время действовать еще не наступило, но несколько меся­цев Жанна провела, ничего подобного не видя. И тогда ее охватило беспокойство; бедная девочка решила, что она попала в немилость к Господу, и, полагая себя поки­нутой своими небесными покровителями, сочинила молитву, дабы просить их вернуться к ней; потом она опустилась на колени перед алтарем святой Екатерины и с пылом, идущим из самой глубины ее сердца, прочитала эту молитву. Молитва была такой:

«Прошу Господа нашего и Богоматерь ниспослать мне через посредство блаженного архангела Михаила и бла­женных святых Екатерины и Маргариты совет и помощь в том, что я должна в угоду ему сделать».

Едва Жанна успела произнести эти слова, как сияющее облако вновь опустилось с неба, открылось, как и пре­жде, и появились небесные посланцы. Однако на этот раз святую Екатерину и святую Маргариту сопровождал архангел Гавриил. Жанна опустила голову, и послышался уже привычный ей голос.

— Отчего ты сомневаешься и колеблешься, Жанна? — спросил голос. — Отчего ты спрашиваешь, как осуще­ствить то, что ты должна осуществить? Ты говоришь, что не знаешь дороги, которая ведет к королю; однако евреи тоже не ведали дороги, которая могла привести их в Землю Обетованную, и все же они тронулись в путь, и огненный столп вел их.

— Но, — промолвила Жанна, осмелев от мягкости этого голоса, который она ожидала услышать гневным, — где враг, с которым я должна сражаться, и какова мис­сия, которую я должна исполнить?

— Враг, с которым ты должна сражаться, — отвечал голос, — стоит возле Орлеана, и, дабы ты не сомневалась более в том, что мы говорим тебе правду, знай, что ко­мандующий вражеской армией, граф Солсбери, сегодня был убит; миссия, которую ты должна выполнить, состоит в том, чтобы снять осаду со славного города гер­цога Орлеанского, находящегося в плену в Англии, и привести Карла Седьмого в Реймс короноваться, ибо, до тех пор пока он не коронован, он будет всего лишь дофи­ном, а не королем.

— Но, — сказала Жанна, — я не могу идти совсем одна. К кому мне обратиться за помощью и содей­ствием?

— Ты права, Жанна, — отвечал голос. — Иди же в соседний город Вокулёр, который один во всей провин­ции Шампань сохранил верность королю, и попроси там разрешения поговорить со славным рыцарем Робером де Бодрикуром; скажи ему откровенно, кто тебя послал, и он поверит тебе. А чтобы не опасаться, что тебя попытаются обмануть или ты обратишься к кому-нибудь другому, взгляни, и ты увидишь подлинный облик этого рыцаря.

Жанна подняла голову и в самом деле увидела рыцаря без шлема, без меча и без шпор; она смотрела на него несколько секунд, чтобы как следует запечатлеть его черты в своей памяти; затем это новое видение посте­пенно исчезло. Жанна обернулась к архангелу и к свя­тым, но те уже вновь поднялись на небо.

С этого времени Жанна больше не колебалась и в душе приготовила себя к уходу; но для девушки было настолько трудно принять такое ужасное решение — покинуть роди­телей и родину, что день шел за днем, а обессиленная Жанна все время проводила в слезах. Однажды, когда она плакала так, ее застал врасплох Пьер, ее младший брат; она очень любила его, и он, со своей стороны, тоже очень любил сестру. Он спросил ее, что с ней происходит. Жанна все ему поведала. Мальчик предложил сестре отправиться в путь вместе с ней: это было все, что он мог ей предложить.

Прошло еще несколько дней; новость об осаде Орле­ана и великой опасности, которой подвергался город, разошлась повсюду и усилила растерянность тех, кто оставался верным королю. Между тем наступил святой день Богоявления, когда в Домреми произошли события, рассказанные нами в первой главе.

Эти события дали знать Жанне, что час ее ухода настал, ибо сир де Бодрикур, когда она увидела его, ока­зался настолько похож на тот образ, какой был явлен ей прежде, что ей было достаточно бросить на него взгляд, чтобы сразу же узнать его; и потому девушка приняла решение уединиться, чтобы снова посоветоваться с голо­сами, и на этот раз была настроена повиноваться им, если они прикажут ей отправиться в путь, пусть даже немедленно.

III. КАПИТАН ДЕ БОДРИКУР

Стоило Жанне сделать несколько шагов по дороге, как полевые и лесные птицы, которые из-за выпавшего нака­нуне снега лишились корма, слетелись к ней, словно зная о том, что Жанна несет им зерна. И тут девушка вспомнила, что как раз с этой целью она шла сюда, и, не останавливаясь, на ходу, стала разбрасывать пшеницу и конопляное семя, запастись которыми, как это и говорил Пьер, она возвращалась домой. Жанна подошла к дереву Фей, лишенному в это время года своей прекрасной листвы, по-прежнему сопровождаемая своим крылатым эскортом, который уселся на ветвях чудесного дерева и начал петь хвалу Господу на языке, непонятном людям, но, тем не менее, ясном Богу.

В эту минуту деревенский колокол пробил полдень; Жанна замечала, что видения обычно являлись ей тогда, когда звонил колокол. Она опустилась на колени, как привыкла поступать, едва заслышав этот бронзовый голос, говоривший с людьми от имени Господа, и, пре­исполненная надежды и веры, высказала архангелам и святым свою обычную просьбу. Жанна верила и надея­лась не напрасно. Стоило ей закончить свою молитву, как птицы, сидевшие на ветвях, смолкли, опустилось облако и ее небесные покровители предстали перед ее глазами.

— Жанна, — сказали они ей, — ты преисполнена веры в Бога и в нас; будь благословенна! Исполняй то, что тебе велено, дитя: иди без опасения сбиться с пути и не падай духом после первого же отказа: Господь наш, Царь Небесный, даст тебе силу убеждать.

— Но следует ли мне, — спросила Жанна, — не имея явной защиты, совершенно одной показываться на доро­гах или подвергать себя опасности в городах; и не при­мут ли меня там за какого-нибудь потерявшегося ребенка или за какую-нибудь распутницу?

— Божьей защиты достаточно тому, кто верит в Бога, Жанна; но, коль скоро ты желаешь иметь защитника, Господь пошлет его тебе прежде, чем ты встанешь с колен. Итак, больше нельзя медлить и колебаться: иди! Иди, Жанна, ибо час настал.

— Да свершится воля Господня! — воскликнула Жанна. — Я всего лишь самая смиренная раба его, и я повинуюсь.

Как только Жанна произнесла эти слова, облако уле­тучилось и птицы возобновили свое пение. Ну а Жанна продолжила мысленную молитву, молитву благочестивую и дочернюю, в которой она просила своих родителей простить ее за то, что ей приходится покидать их, не попрощавшись с ними и не попросив их благословения. Но Жанна знала своего отца: это был суровый сердцем и духом человек, и она понимала, что он никогда не позво­лил бы дочери покинуть дом ради того, чтобы подвергать себя опасности среди солдат и на полях сражений.