Путевые впечатления. Кавказ. Часть 2

И в самом деле, вскоре стало понятно, что реи при­надлежат не пароходу, а небольшому торговому бригу водоизмещением от двухсот пятидесяти до трехсот тонн.

Что же касается парохода, то, насколько хватало глаз, и следа его видно не было.

У меня оставалась лишь одна надежда: я читал, не помню где, быть может у Аполлония Родосского, что на Фазисе есть мель, непреодолимая для судов сколько- нибудь значительной осадки; возможно, наш пароход стоит за этой мелью и мы увидим его с какой-нибудь другой точки.

А пока отдадим должное правдивости автора поэмы об аргонавтах, удостоверив точность, с какой он описывает устье Фазиса:

К ночи, знаниям Арга доверясь, приплыли герои К широководному Фазису, Понта конечным пределам. Рею и парус убрав, их поспешно вниз положили, Мачту, сперва наклонив, туда же в гнездо опустили. После на веслах ввели корабль в речную стремнину. Перед ними с журчаньем поток расступился. А слева Виден был могучий Кавказ с Китаидой Эета.

После они увидали дол и ну Ареса и рощу Бога священную, змей где руно охранял неусыпно. В реку стал Эсонид из кубка лить золотого Чистым вином возлияния, меду подобные вкусом, Гее, подземным богам и душам усопших героев. Их преклоненно молил он на помощь героям явиться И принять якоря корабля своим благостным сердцем. Вслед за ним и Анкей такое вымолвил слово: «Мы пришли к Колхидской земле и Фазийскому устью. Ныне настала пора о деле задуматься нашем; Либо мирно мы захотим поладить с Эетом, Либо иной какой-нибудь путь придется нам выбрать!» Так он сказал. Ясон, советам Арга внимая, Им приказал увести корабль с якорями поглубже. Он вошел в болото заросшее с берегом рядом. Там в ночной темноте на ночлег разместились герои. Эос, которую ждали с тревогой, вскоре явилась.[17]

За исключением города Эя и золотого руна, висящего в роще, это описание точно еще и сегодня.

Кавказ все на том же месте; долина Ареса — это обширная топкая равнина, где возвышается Поти, а лес стоит такой же густой, как и во времена Ясона. Мы проплыли по речной стремнине и, приближаясь к устью Фазиса, обратили внимание на заросшее болото, где аргонавты спрятали свой корабль.

Однако как Кутаис может быть Эей, если город Эя был виден в устье Фазиса и высился над ним?

Впрочем, дорогие читатели, это не мое дело: я ведь не ученый, а просто кое-что знаю, только и всего.

Так что улаживайте эту несуразицу с д’Анвилем.

Наконец наш каюк — так называют лодки, на которых перевозят людей и грузы по Риону, — причалил к берегу, один из лодочников сошел на землю, подтянул лодку, и мы наконец-то ступили на столь желанный Потийский полуостров, для начала увязнув по колено в тине.

Мы немедленно справились о пароходе.

Он пришел 20-го и отплыл 21-го, то есть накануне.

Так что наш отъезд из Поти откладывался на усмотре­ние Господа Бога.

Опустив голову, я направился к десяти или двенадцати деревянным лачугам, из которых состоял город.

На Муане я не осмеливался смотреть.

LX. ПОТИ, СТАВШИЙ ГОРОДОМ И МОРСКИМ ПОРТОМ ПО УКАЗУ АЛЕКСАНДРА II

Впрочем, идти с опущенной головой оказалось совсем неплохо, поскольку, идя с опущенной головой, приходи­лось смотреть себе под ноги.

Мне неизвестно, что представляла собой долина Ареса во времена Ясона, но теперь это болото из зыбкой тины, в которой вы рискуете полностью скрыться, если остане­тесь на одном и том же месте всего лишь на полчаса.

Подняв глаза, чтобы перепрыгнуть через какую-то рытвину, я увидел перед собой, по другую ее сторону, розового князя, его нукера и трех его людей.

Но великий Боже! В каком состоянии находилась его прекрасная белая черкеска: она вся была испещрена пят­нами грязи!

Это был теперь не наш прекрасный розовый князь из волшебной сказки, а князь-леопард.

Он пребывал в подавленном настроении: князя Баря­тинского на пароходе не оказалось.

Но все же в этом отсутствии было и утешительное для розового князя обстоятельство, ведь если бы брат намест­ника там оказался, то он, вероятно, уже выехал бы из Поти ко времени приезда туда князя.

Князь Нижарадзе чрезвычайно обрадовался нашему появлению и выразил надежду, что мы, естественно, будем составлять ему компанию вплоть до прибытия сле­дующего парохода.

Это заставило меня предположить, что развлечений в Поти не так уж много.

Я спросил у князя, как он проделал путь и в котором часу приехал.

Князь и его свита прибыли в одиннадцать часов вечера: князь и нукер — верхом, а трое его людей — пешком.

— А разве вы не могли достать для них лошадей? — спросил я его.

— Не знаю, были ли лошади, — отвечал он, — но, если бы даже они и были, эти люди не захотели бы ехать вер­хом.

— И почему же они не захотели бы ехать верхом? — поинтересовался я.

— Потому что их повинность состоит в том, чтобы идти пешком, — ответил князь.

Не поняв, что он имеет в виду, я попросил его разъ­яснить мне смысл слова «повинность» и узнал следу­ющее.

Князья имеют в своем окружении определенное число вассалов, которые помимо поземельной подати и оброка обременены еще и личными повинностями.

Одни должны следовать за князем верхом — это их повинность.

Другие должны следовать за ним пешком — это их повинность.

Одни должны шить ему сапоги на левую ногу — это их повинность.

Другие должны шить ему сапоги на правую ногу — это их повинность.

Одни должны прогонять мух, когда он ест.

Другие должны чесать ему пятки, когда он спит.

И ничто на свете не заставит того, кто должен следо­вать за князем верхом, идти за ним пешком.

Ничто на свете не заставит того, кто должен следовать за князем пешком, ехать за ним верхом.

Никакая сила не принудит того, кто должен шить сапог на правую ногу, сшить сапог на левую ногу.

Никакая сила не принудит того, кто должен шить сапог на левую ногу, сшить сапог на правую ногу.

И нет таких угроз и наказаний, которые заставили бы гонялыцика мух чесать пятки, а чесальщика пяток гонять мух.

Князь не имел при себе своего гонялыцика мух, поскольку сейчас стояла зима.

Зато чесальщик пяток при нем был, так как чесать пятки ему следовало в любое время года.

В Мингрелии и Имеретии, где нет дорог, по которым могли бы проехать экипажи, женщины выезжают верхом, как и мужчины, и как знак своего общественного поло­жения носят длинные плащи.

Плащ княгини Дадиан, которую я имел честь видеть в Петербурге, был красный.

Точно так же, как мужчины имеют свиту — нукеров и сокольников, верховых и пеших, у женщин есть своя свита.

Свита княгинь состоит, как правило, из исповедника и двух дам, а также из пяти-шести вооруженных слуг, как пеших, так и конных; в случае необходимости священ­ники тоже стреляют из ружей.

Княгиня Дадиан имела двенадцать придворных дам, сопровождавших ее почти всегда.

Кроме того, она имела две резиденции: зимнюю и лет­нюю.

Зимней резиденцией был Зугдиди, а летней — Горди.

Мингрелия — это небольшое княжество из тридцати тысяч семей, в котором около ста двадцати тысяч под­данных.

К Мингрелии следует причислить часть Сванетии, именуемую Дадиановской.

Другая часть Сванетии называется Вольной.

Наконец, есть еще третья часть Сванетии, принадле­жащая князьям Дадешкелианам.

Один из этих князей два или три года тому назад убил князя Гагарина, кутаисского губернатора.

В этой части Кавказа, прилегающей к Эльбрусу, встре­чаются случаи необычайно жестокой вражды.

Другой князь Дадешкелиан, желая доставить неприят­ность своему двоюродному брату, поджег ночью его дом.

В этом пожаре сгорела бабушка его противника.

Лишь на следующий день он сообразил, что бабушка его противника приходилась бабушкой и ему самому.

Но было поздно: старуха погибла.

Сванеты могут жить только в горах: русские попыта­лись сформировать из них милицию, но, едва оказавшись на равнине, милиционеры умерли от различных болез­ней.