Страница 33 из 155
Вы спрашиваете, что это: Толедо? Аранхуэс? Бургос? Гранада? Севилья? Вам отвечают: нет, но, когда мы доберемся до города, там уже будет близко до места назначения. В итоге, отправившись в пять утра, подобно нам, вы, так же как это произошло с нами, приедете в восемь часов вечера. На хороших дорогах и на больших просторах быстрая езда вас несколько утешит. При этом, правда, возрастает опасность перевернуться, но что за важность: пусть перевернемся, лишь бы поскорее добраться!
Подъезжая к Толедо, мы были поражены зрелищем этого города, ночью, возможно, еще более величественного, чем днем. Правда, Господь ниспослал нам, чтобы утешить нас за дневные тяготы, одну из тех темных и ясных ночей, какими он удостаивает лишь те края, что одарены его любовью. В таинственном и спокойном сиянии этой ночи мы увидели огромные ворота и дорогу, круто поднимавшуюся в гору; на вершине горы виднелись устремленные к небу зубчатые гребни домов и острые шпицы колоколен, в то время как из глубокой пропасти, окружающей гору, доносился рев несущейся по каменному руслу Тахо: река, на наших глазах так спокойно бежавшая по равнине, а здесь вынужденная сделать крутой поворот, стенала и роптала, словно путник, которому неожиданное препятствие внезапно удлинило дорогу.
В восемь часов вечера мы разместились в гостинице, возле которой остановилась карета, то есть в posada del Lino[21]. Мои товарищи выехали в четыре утра, а я в пять. Полагаясь на свои ошибочные расчеты, мы думали проделать двенадцать льё, и, стало быть, в два-три часа пополудни, самое позднее, должны уже были быть в Толедо. В два-три часа пополудни во всех странах мира, за исключением Лапландии, светит солнце, а когда светит солнце, тем более в испанском городе, найти друг друга несложно. Поэтому ни о каком условленном месте свидания речи не было.
Но вместо двух-трех часов пополудни мы приехали только в восемь. Необходимо было найти друг друга в тот же вечер. Я отправил всех лакеев гостиницы «Лино» на поиски своих друзей, рассчитывая, что и они, расположившись в какой-нибудь другой гостинице, тоже разослали всех тамошних лакеев с заданием найти меня. В оди-надцать часов поступили новости: мои друзья ужинали в fonda de los Caballeros[22]. Посланцу показалось, что они очень беспокоились обо мне. Я накинул плащ — в Испании, сударыня, всегда надевают плащи — и пошел за провожатым.
После десятиминутных странствий по фантастическим улицам, пройдя полкилометра вдоль края пропасти, тянущейся рядом с домами, наверное восхитительными при свете дня, провожатый остановился перед довольно непритязательным по виду домом и произнес: «Это здесь!»
Я вошел. Переступив порог, я уже не нуждался ни в каком проводнике. Вы знакомы с моими друзьями, сударыня. Никто из них не изображает из себя ни Гамлета, ни Фауста, ни Антони. Они обогатили гамму смеха, прибавив к ней новую октаву. В ту минуту, когда я открывал дверь, они исполняли эту гамму во всем ее объеме; хозяин с хозяйкой лично прислуживали за столом. «А вот и отец!» — воскликнул Александр. «Амо!» — промолвили все остальные. И, поднявшись со своих мест, мои спутники почтительно поклонились мне.
Я редко бранюсь, мало пью и не курю. В итоге, когда я совершаю какое-нибудь из этих трех запрещенных установлениями Бога и Церкви действий, я перехожу всякие границы. За последние три часа я скопил непомерное количество желчи и выплеснул ее в виде ругательства, от которого могло бы радостно затрепетать сердце немца. Жиро повернулся к остальным членам колонии: «Я вас предупреждал, что метр будет рассержен!» — «Это принц, это принц!» — твердили шепотом хозяин и хозяйка.
Для меня было загадкой, почему меня удостаивают этими наименованиями — «амо», «принц», «метр» — и чем вызвано напускное смирение, с каким вся колония меня встретила. «Ну же, хватит! — засмеялся я в свою очередь. — Что за шутки?!» — «Ашар! — произнес Буланже. — Ведь вы настоящий оратор, объясните амо, что происходит». Ашар поклонился. «Метр!» — начал он.
Я ничего не понимал, но, чтобы разобраться, надо было позволить оратору довести речь до конца; впрочем, заранее каждый из нас соглашался идти навстречу всякого рода фантазиям и причудам, которые могли бы доставить нам во время путешествия неожиданное удовольствие.
«Метр, — продолжал Ашар. — Да будет известно вашему превосходительству (я поклонился), что, торопясь сегодня утром уехать, мы забыли взять с собой нечто важное, а именно выхлопотанное и полученное вами вчера разрешение открывать перед нами ворота». — «Я его отдал Дебаролю, оно должно быть у него!» — прервал я его. «Это была ошибка, если, конечно, ваше превосходительство может совершать ошибки. Дебароль так тщательно спрятал разрешение, что никто его не видел в момент отъезда и все о нем забыли».
«Ты слышишь?» — воскликнул Жиро, надавливая на нос Дебаролю, который воспользовался передышкой, предоставленной ему выступлением Ашара, и погрузился в дремоту. «Что такое?» — спросил он, внезапно пробуждаясь. «Ничего, — успокоил его Жиро. — Продолжай, Ашар! Ты говоришь превосходно!» Ашар скромно поклонился и продолжил.
«Пришлось вернуться в дом Монье, но никаких следов разрешения мы не обнаружили. После получасовых поисков Дебароль вдруг воскликнул: "О, я вспомнил!" — "Что?" — "Я его использовал, когда заряжал карабин!" — "Разрешение?" — "Да!" Можете себе представить, ваше превосходительство, какими проклятиями был осыпан Дебароль. В пять часов мы вновь подъехали к воротам;
они открывались. Перед нами, — продолжал Ашар, принимая напыщенную позу, — виднелись длинные вереницы возов и караваны мулов; множество ослов, в беспорядке расположившихся на соседних полях, с философским спокойствием щипали морковь и капусту, предоставленную им во временное пользование. Огромные жующие быки, заполненные доверху телеги, пастухи с длинными хлыстами в руках — все это придавало величественную простоту простиравшейся перед нами местности». — «Браво!» — выдохнула колония. «Как он говорит! — восхитился Жиро. — Ни я, ни Леполль не способны на такое! Продолжай же, о мастер слова, продолжай!» — «Продолжайте!» — с достоинством добавил я.
Хозяин и хозяйка смотрели на эту сцену и слушали, пребывая в глубочайшем изумлении. Ашар возобновил свою речь, причем таким правильным выражением голоса, как если бы, словно Гай Гракх, он имел у себя за спиной флейтиста, задающего ему тон. «Вся толпа застыла в неподвижности и молчании; крестьяне, облокотившиеся на дышла повозок, как жнецы Робера Леопольда; погонщики, погрузившиеся в раздумье подле своих мулов и дымящие сигаретами; дровосеки в плащах, наброшенных на плечо, и с головами, повязанными платком, — никто из этих людей не толкал соседа и не пытался занять его место. Приехавшие последними становились в конец. Это безмолвие и эта степенность заставили меня вспомнить шум и суматоху, царящие у застав Парижа».
«О родина!» — вздохнул Жиро. «Превосходно!» — добавил я. «Так я могу отправлять это в "Эпоху"?» — поинтересовался Ашар. «Еще бы!» Александр поднялся, взял в руки уголь и написал на белой стене трактира: «Читайте "Эпоху"!»
Ашар продолжал: «Когда ворота распахнулись на петельных крюках, все стали проходить по очереди. Бледный свет покрывал глянцем землю, и влажные от росы борозды сверкали в отблесках рождающегося дня своими серебряными поясами; дрожащая дымка развевалась, словно вуаль невесты, над дальними селениями, и маленькие тучки проплывали по переменчивому розовому небу, напоминая ангелочков с картин Альбани…»
«Хватит! — вскричал Буланже. — Иначе я должен буду схватиться за кисти!» — «Да! Да! — поддержал его Александр., — Хватит, а то это никогда не кончится! Лучше я тебе расскажу, отец! Мы поехали по отвратительной дороге и потратили на нее четырнадцать часов вместо восьми. Ничего съестного нельзя было найти на протяжении всего пути, и поэтому нам пришлось открыть корзину с провизией. (Жиро со вздохом поник головой.) В конце концов мы добрались сюда, умирая с голоду. Чтобы получить хоть что-нибудь из еды, мы сказали, что составляем свиту очень важного сеньора и поджидаем его. Этот важный сеньор, разумеется, ты! Наконец-то ты приехал. Ты голоден?» — «Да!» — «Занимай место Дебароля: он опять заснул, подвигайся к столу и ешь!» — «Браво!» — закричала колония. «Амо?» — почтительно глядя на меня, поинтересовались хозяева. «Да!» — хором ответила вся компания.