Вилла Пальмьери

— Что вы делаете, дочь моя? — в один голос воскликнули родители Дианоры.

— Жду от вас прощения, — ответила девушка.

— За что нам тебя прощать? — спросили родители.

— За то, что я выбрала супруга из семьи ваших врагов: Буондельмонти мой супруг.

У всех присутствующих вырвался крик изумления.

— Да, — продолжала Дианора, и голос ее зазвучал громче, — да, и пусть все, кто собрался здесь, слышат: Ипполито совершил лишь одно преступление, и в этом преступлении я была его сообщницей. Когда он взбирался по лестнице к моему окну, он делал это по сговору со мной. Он направлялся к своей жене, а я ждала своего супруга. Теперь скажите, виновны ли мы? Если да, то пусть мы умрем вместе. Если нет, простите нас обоих.

Все объяснилось: Ипполито решил взять на себя позорное преступление и умереть на эшафоте, лишь бы не выдавать Дианору. Десять тысяч голосов одновременно закричали: «Помиловать, помиловать его!» Толпа бросилась к влюбленным, разметала стражу, прогнала палача, разбила гроб; затем, подхватив Ипполито и Дианору, с ликованием повлекла их к подеста, кого в эту минуту бедная мать все еще умоляла помиловать ее сына.

Нечего и говорить, что в ту же минуту приговор был отменен. Затем Синьория собралась на совещание и постановила направить двух своих представителей к Барди и к Буондельмонти с просьбой: во имя республики забыть о взаимной вражде и в знак примирения согласиться на союз двух влюбленных. Несмотря на застарелую ненависть друг к другу, Буондельмонти и Барди не могли отказать республике, которая обратилась к ним с просьбой, хотя могла бы и приказать. Так была прекращена, или, по крайней мере, на некоторое время прервана жестокая распря между двумя семействами. И в память об этом событии стараниями Ипполито деи Буондельмонти была построена маленькая церковь Санта Мария сопр'Арно.

X

СВЯТОЙ ДЗАНОБИ

Надпись на каменной плите, укрепленной под окнами Палаццо Альтовити, а также колонна на Соборной площади, обычно называемая колонной Сан Джованни, потому что она находится близ баптистерия, свидетельствуют о двух самых знаменитых чудесах, какие совершил святой Дзаноби, епископ Флоренции; одно чудо произошло при его жизни, другое — после его смерти; одно в 400 году, другое — в 428-м.

Семья, в которой родился святой Дзаноби, была не просто одной из патрицианских семей Флоренции, но еще и притязала на происхождение по прямой линии от Зеновии, царицы Пальмиры, прибывшей в Рим при императоре Аврелиане. Таким образом, святой Дзаноби был не только знатного, но еще и царского рода.

Ему было около двадцати лет, когда на него снизошла благодать. Он явился к святому епископу Теодору, который наставил его в христианской вере, а затем окрестил в присутствии всего флорентийского духовенства. Однако, решив обратиться в христианство, святой Дзаноби не спросил позволения у родных, поэтому его отец Лучано и мать София сильно разгневались и пригрозили новообращенному, что проклянут его; услышав эту угрозу, святой Дзаноби упал на колени и стал молить Бога, чтобы тот просветил его родителей, как он уже просветил его самого; и Господь, столь же милостивый к ним, как и к нему, предстал перед их мысленным взором с такой ясностью, что они сами совершили поступок, за который прежде осуждали сына, — в свою очередь явились к епископу Теодору и радостно приняли из его рук святое крещение.

Святой Дзаноби стал любимцем епископа, который сделал его сначала причетником капитула, потом поддиаконом. Вскоре молва о его благочестии и любви к ближним распространилась так широко, что к нему стали съезжаться со всей Италии, чтобы узнать, по какому пути вернее всего можно достигнуть неба; и речи его были столь безыскусны, поучения столь проникнуты евангельским духом, а советы столь созвучны правде Божьей, что каждый, вернувшись домой, с восторгом рассказывал о его великом смирении, соединенном с великой мудростью.

Между тем епископ Теодор умер, и, хотя святому Дзаноби едва исполнилось тридцать два года, его сразу же возвели в епископский сан. И правду сказать, слава о святом Дзаноби распространилась так широко, что святой Амвросий однажды приехал из Милана во Флоренцию, чтобы встретиться с ним и, по слухам, взять его себе за образец как истинно святого.

В то время на папском троне находился святой Дама-сий. Он услышал о добродетелях святого Дзаноби и пожелал познакомиться с ним. Для этого он пригласил его к себе; и святой Дзаноби, как почтительный сын, поспешил выполнить приказ и припасть к стопам его святейшества. Святой Дамасий вознаградил святого Дзаноби за послушание, назначив его одним из семи диаконов Римской церкви.

И Господь вскоре явил убедительное доказательство того, что честь эта была вполне заслуженной. Однажды, когда святой понтифик в сопровождении своего диакона Дзаноби направлялся в церковь Санта Мария ин Трасте-вере, чтобы отслужить там мессу, случилось так, что префект Рима, который имел сына, страдавшего параличом, и уже отчаялся исцелить его с помощью врачей, решил, что теперь можно надеяться только на чудо, и тут его озарила мысль, что чудо это может сотворить святой Дзано-би. Префект стал на дороге и, дождавшись святого Дзано-би, упал к его ногам и со слезами на глазах принялся умолять его именем Господа вернуть здоровье сыну. Но святой Дзаноби с присущими ему смирением и скромностью отказался, заявив, что в собственных глазах он жалок и недостоин того, чтобы Господь удостоил сотворить чудо его руками. Однако префект продолжал настаивать, и святой Дзаноби подумал, что если он снова откажется, то выразит этим сомнение во всемогуществе Бога, ведь Бог может выражать свою волю через кого пожелает: через великих и через малых, через достойных и через недостойных. Так что он пошел за несчастным отцом и, подбадриваемый самим понтификом, стал на колени у постели больного, долго оставался в таком положении, сложив руки, возведя глаза к небу и углубившись в молитвы; затем, поднявшись на ноги, он пальцем начертал крест на теле больного и, взяв его за руку, произнес:

— Юноша, если Богу угодно, чтобы ты встал и исцелился, встань и исцелись.

Юноша тут же встал и бросился в объятия отца, к изумлению и восторгу народа, духовенства и папы: с этой минуты все они стали смотреть на Дзаноби как на святого; папа даже послал его в Константинополь на борьбу с ересями, которые начали тогда возникать внутри Церкви.

Бог, ниспославший Дзаноби дар чудотворца, тем самым приобщил его к своей божественной сущности. И потому Дзаноби, рассудив, что в борьбе с еретиками дела важнее, чем слова, и что увиденное убеждает скорее, чем услышанное, начал с того, что приказал привести к нему двух одержимых, которых врачи так и не сумели вылечить и из которых священники так и не смогли изгнать демонов. Но стоило Дзаноби прошептать им на ухо имя Христово и осенить их крестом, как демоны улетели, издавая ужасающие вопли, а исцеленные упали на колени, вознося хвалу Господу.

Понятно, что после такого начала о Дзаноби узнали вся Церковь и все духовенство Константинополя. Со времен апостолов чудеса стали редкостью, и было очевидно, что те, кого Господь наделил таким даром, были его избранными служителями. А потому все поспешили на проповедь епископа из Флоренции, и ересь, уже начавшая поднимать голову, была изгнана из Церкви если не навсегда, то, по крайней мере, на время.

Но близилась минута, когда Господь Иисус Христос дал святости Дзаноби воссиять во всем ее блеске — позволил ему совершить чудо, подобное тому, какое некогда совершил он сам, воскресив дочь Иаира в стране Гергесинской и брата Марфы в Вифании.

Вернувшись во Флоренцию после своего путешествия на Восток, Дзаноби продолжал, к вящей славе Господней, возвращать зрение слепым, разум — одержимым и способность двигаться — паралитикам, и молва о нем все ширилась. Но вот однажды некая французская женщина, которая, исполняя данный ею обет, совершала вместе с сыном паломничество в Рим, вынуждена была остановиться во Флоренции: юноша, утомленный путешествием, был слишком слаб, чтобы продолжать путь.